Страница 105 из 208
В среде учащейся молодежи граф популярности не искал и такое искательство презирал; в беседы и объяснения со студентами не вступал, как это тогда было в моде; напротив, виновных не щадил и с попадавшими в их среду вредными элементами не церемонился, но в своих действиях обнарркивал такую строгую справедливость, такое беспристрастие, не исключавшее благожелательности к молодежи, что заслркил в среде их глубокое к себе уважение, выразившееся в полном соблюдении порядка во все время, пока он был генерал-губернатором.
В свободные промежутки он посетил губернские города остальных 5 подчиненных ему губерний: Полтаву, Чернигов, Курск, Орел и Воронеж с целью ознакомиться на местах с представителями власти и с положением дел. Повсюду его встречали с восторгом, везде простота его обращения, его доступность, его живой и проницательный ум, его красноречивая, исполненная добродушного юмора речь производили обычное обаяние: в речи примирялись, всякие шероховатости сглаживались, обычные в провинции столкновения и пререкания между властями устранялись; достаточно было несколько его слов, чтобы все требования административной власти исполнялись беспрекословно...
В Орле на завтраке, данном городским обществом, в ответ на обращение к нему приветствия, граф произнес речь, произведшую такой фурор, что городской голова купец Авилов в порыве восторга вскочил со своего места и поцеловал у него руку, чем немало смутил графа и остальных присутствующих. Когда на другой день Авилов явился к графу благодарить за оказанную честь, последний заявил ему, что не приедет более в Орел до тех пор, пока городское общество не выстроит казармы для войск, крайне в них нуждавшихся. «В<аше> с<и-ятельство>, — отвечал Авилов, — все для вас сделаем. Если бы вы только знали, сколько у нас тут (указывая на сердце) накопилось, да только говорить-то мы не умеем». Граф, поглядев на него, покачал головою и сказал: «Ну, да и плут же ты должен быть, братец». Слова эти оказались пророческими, так как несколько лет спустя тот же Авилов за ограбление банка был сослан в Сибирь.
В ноябре 1879 г. покойный Государь возвращался из Крыма. Провожая Его Величество по своему краю, граф доложил ему о положении дел, о принятых им мерах, и как результат их — о полном спокойствии во вверенных ему губерниях, достигнутом не путем устрашения, а обращением к благомыслящей части общества с приглашением помочь правительству в борьбе его с крамолою. Государь за все его распоряжения горячо его благодарил и несколько раз повторил: «Ты вполне понимаешь мои намерения». Когда граф заявил Его Величеству, что наиболее существенную помощь и поддержку он встретил в чинах судебного ведомства вообще, а в прокуратуре в особенности, то Государь заметил: «Это очень приятно, но откровенно признаюсь, я от тебя первого это слышу».
Вообще пребывание в Харькове, по собственному признанию графа, было лучшей порой его деятельности. Но счастие никогда не бывает продолжительно. Наступила пора испытаний.
Ввиду предстоящего 19 февраля 1880 года празднования 25-летия царствования в Бозе почившего Императора Александра И, все генерал-губернаторы собирались в Петербург. Изготовив подробный отчет о своей десятимесячной деятельности, граф и мы, необходимые его спутники, выехали в Петербург, куда и прибыли 28 января.
Скальковский А. Воспоминания о графе Аорис-МеХикове // Новое время. 1889. 10 января.
1 Минквиц Александр Федорович (1816—1882) — генерал-адъютант, в 1872— 1877 гг. — помощник командующего войсками Варшавского военного округа, в 1877—1879 гг. — командующий войсками Харьковского военного округа.
2 Кропоткин Дмитрий Николаевич (1836—1879) — князь, харьковский генерал-губернатор, двоюродный брат революционера П.А. Кропоткина. Убит 9 февраля 1879 г. в результате террористической акции, исполнителем которой был Г.Д Гольденберг.
3 Венок с надписью «Социалисты — социалисту» нес студент Харьковского университета В. Ключарев (Щетинина Г.И. Студенчество и революционное движение в России. Последняя четверть XIX в. М., 1987. С. 47).
4 Отмечая, что в публичных садах Харькова «Шато де Флер» и «Тиволи» «не всегда соблюдаются правила благопристойности и приличия, к явному оскорблению общественной нравственности», генерал-губернатор приказывал не допускать в эти заведения учащихся средних и низших учебных заведений и предоставлял право бесплатного входа во все увеселительные заведения Харькова полиции и учебному начальству для наблюдения.
Считая, что одними полицейскими мерами порядка не достигнуть, генерал-губернатор выражал уверенность, что «встретит поддержку родителей» (Харьковские губернские ведомости. 1879. 23 мая).
5 Питра А.С. — ректор Харьковского университета; Жерве П.К. — попечитель Харьковского учебного округа.
№ 23
ЛОРИС-МЕЛИКОВ ПРОТИВ Д.А. толстого 1
«...Все доходящие до меня отзывы единогласно свидетельствуют, что г. Жерве ни в среде ученого персонала университета, ни между воспитующимся в ней юношеством не пользуется тем высоким уважением, какое должно быть присуще попечителю округа. Не имея влияния в среде профессоров, он не сумел приобрести его и между студентами. В результате является недоверие к нему со стороны тех и других. Не пользуясь, таким образом, авторитетом, он лишен возможности благотворно воздействовать как на учащих, так и на учащихся, а это, в свою очередь, влечет за собою отсутствие нравственной связи между профессорами и студентами.
Между тем такая взаимная связь теперь необходимее, быть может, чем когда-либо. Вашему Сиятельству известно, каким нареканиям подвергается в настоящее время учащаяся молодежь. Не отвергая, что известная часть ее, особенно в последние годы, поведением своим, связями с людьми заведомо неблагонадежными, наконец, косвенным и даже непосредственным участием в преступных проявлениях политического свойства заслужила упадающие на нее обвинения, я не могу и не считаю справедливым всю ответственность за это возлагать только на молодежь. Твердо убежден, что при лучшем составе университетских профессоров и при более строгом отношении их к своим обязанностям, не только научным, но и нравственным, многие из совершившихся прискорбных явлений вовсе не могли бы иметь места...
Сверх того, по доходящим до меня сведениям, некоторые из профессоров, не имея возможности приобрести уважения учащейся молодежи исключительно своими научными знаниями, служением одним интересам науки, всегда благотворно на нее действующим, ищут популярности в потворстве ее заблуждениям и в лести незрелым ее порывам. Такой образ действий, встречающийся, к прискорбию, и в среде здешнего ученого персонала, должен быть назван прямо преступным, ибо подобные преподаватели, уличить которых весьма трудно, вместо того, чтобы быть наставниками и руководителями юношества, вверяемого их попечению, их нравственной охране, являются косвенными и безнаказанными подстрекателями его к деяниям, ведущим к весьма печальным последствиям...
Поэтому я покорнейше прошу Ваше Сиятельство, в интересах дела, которого Вы являетесь естественным охранителем, и дабы облегчить и мне, как временному сотруднику Вашему, исполнение возложенного на меня Монаршим доверием поручения, благоволить безотлагательно отозвать г. Жерве от занимаемой им должности.
Прежние заслуги его мне неизвестны. Поэтому, не считая себя вправе касаться означенного предмета, предоставляю благосклонному усмотрению Вашему дальнейшее устройство его служебного положения...
Примите уверение в истинном почтении и совершенной преданности.
Граф Аорис-Меликов».
Письмо М.Т. Аорис-Меликова министру народного просвещения графу Д.А. Толстому 5 мая 1879 г. // ГА РФ. Ф. Лорис-Меликова, оп. 1, д. 26, лл. 3—6.