Страница 9 из 76
Спустя много лет такую «надпартийную» позицию Керенского (как, впрочем, и некоторых других членов правительства) некоторые стали объяснять его принадлежностью к организации русского «политического масонства», а самое Временное правительство — чуть ли не детищем этой организации. Несмотря на то что тема «масоны и Февральская революция» в последние годы довольно широко обсуждается, она все же не выходит из сферы предположений и преувеличений. Недоуменных вопросов здесь возникает намного больше, чем дается яспых ответов. Не исключено, что личные связи, возникшие в рамках деятельности «политического масонства», сыграли какую-то роль при формировании Временного правительства. Но главный, классово-политический источник в данном случае был, конечно, иным. Партийный состав Временного правительства полностью отражал буржуазный этап начавшехшя революции, что и нашло свое выражение в блоке вошедших в него октябристов и кадетов. Что касается Керенского, то его появление и быстрое возвышение в составе Временного правительства и вообще на политической арене, конечно, ие было случайным. Оно отражало и выражало определенный, начальный этап революции со свойственными ему победной эйфорией, политическими иллюзиями. Как говорил Гельвеций, каждый период имеет своих великих людей, а если их нет — он их выдумывает.
В целом можно сказать, что Временное правительство вобрало в себя цвет российского либерализма — политического авангарда буржуазии. В большинстве своем это были высокообразованные, интеллигентные люди, мпош лет занимавшиеся политической деятельностью и заранее примеривавшиеся к министерским креслам. Среди и их были лично честные люди, искренне считавшие, что только «цензовики», т. е. буржуазные элементы, способны обеспечить буржуазно-демократическое развитие России, образцом которого должен служить Запад.
Буквально с первых же шагов Временное правительство оказалось в состоянии кризиса. Он был вызван мощными антимонархическими, антицаристскими настроепия-
33
2 Г, 3. Иоффе
ми масс и в известной мере неожиданной формой отречения Николая II. Для «левой», республиканской, т. е. более радикальной, части нового правительства (где главную роль все больше играл Керенский) было очевидно, что у Михаила нет шансов на воцарение, поскольку оно привело бы лишь к дальнейшему росту революционной волпы. Другая, «правая», монархическая часть правительства (Милюков, Гучков и др.), напротив, видела в согласии Михаила принять престол ту последнюю соломинку, которая еще могла спасти положение, остановив дальнейшее развитие революции. В случае невступления Михаила на престол Гучков и Милюков грозили отставкой. В конце концов решили поставить вопрос «на благоусмотрение» самого Михаила.
Ранним утром 3 марта несколько членов думского Временного комитета и Временного правительства отправились на Миллионную, 12, где под охраной скрывался Михаил. После короткого раздумья он отклонил мнение тех, кто стоял за принятие им престола, и объявил, что отказывается от него до окончательного решения вопроса о государственном строе России Учредительным собранием, созвать которое надлежало Временному правительству. Чем можно объяснить такое решение Михаила? Было очевидно, что попытка сохранить монархический строй потребует вооруженных действий против революционных масс, потребует кровопролития. Но реальных сил для такого рода действий у сторонников монархии не было. Да и сам Михаил, по выражению присутствовавшего на Миллионной, 12, видного юриста кадета В. Набокова, меньше всего был человеком, «глядящим в Наполеоны». А то решение, на которое пошел Михаил, в сущности, было компромиссным, в тот момент удовлетворявшим всех, кто присутствовал на Миллионной.
Но Алексеев в Ставке и другие генералы во фронтовых штабах были потрясены. Узнав об отказе Михаила от престола, Алексеев посчитал себя обманутым. Он намеревался немедленно созвать совещание высших генералов для выработки общей линии поведения по отношению к «виляющему правительству». Было, однако, уже поздно... На протяжении десятков лет монархически настроенные историки и мемуаристы «не прощали» Алексееву и другим «высшим генералам» «измену царю». Так, В. Кобылин в книге «Император Николай II и генерал-адъютант Алексеев» (Ныо-Йорк, 1970) писал: «Они...
4^7. /