Страница 13 из 141
В публикациях часто можно встретить утверждения о том, что штаб Трухина и управления КОИР буквально кишели советскими агентами, отслеживавшнми «каждый шаг заклятых врагов советского народа». На самом деле подобного рода суждения имеют слабое отношение к действительности, тем более что, несмотря на прошедшие со времени событий 60 лет, ни одной фамилии доблестных бойцов невидимого фронта в штабе 47
Власова так и не названо. «Полковник Никандров» из хрестоматийного романа Аркадия Васильева «В час дня, Ваше Превосходительство...» не в счет, так как власовский офицер с такой фамилией никому не известен. Единичные агенты не причинили, да и не могли причинить, серьезного ущерба процессу создания власовских частей и подразделений на рубеже 1944-1945 гг. или деятельности управлений КОНР. В апреле-мае «СМЕРШ» имел достаточно расплывчатые представления о дислокации и перемещениях власовских частей, их кадровом составе и намерениях. Например, сотрудники «СМЕРШ» 46-й армии 3-го Украинского фронта не представляли себе состава и численности Южной группы ВС КОНР, которая благополучно разоружилась и перешла в зону ответственности XII корпуса 3-й армии США в мае 1945 г.
Несмотря на все усилия чекистов с 1943 г., им так и не удалось убить ни одного власовского генерала, хотя не вызывает сомнений, что гибель Власова или Трухина могла привести в целом к непредсказуемым для движения последствиям. В первую очередь, это связано с тем, что серьезных, долговременных агентов внедрения, которые бы создали широкую конспиративную сеть единомышленников, вели успешную вербовку в среде офицеров ВС КОНР, а главное - наладили получение и доставку достоверной информации на другую сторону фронта, в штабе Трухина и Власова не было. Отсутствовали и потенциальные исполнители террористических актов. Действительно, неоднократно имели место случаи просоветской агитации и разговоров, разочарованне в безнадежных усилиях КОНР, попытки разведывательной деятельности в пользу Красной армии, как в нижеследующей истории с Р. И. Беккером, но все это было связано не с организованной деятельностью «СМЕРШ», а с личными колебаниями в экстремальной ситуации того или иного человека, наконец, с элементарным человеческим отчаянием, которое весной 1945 г. выглядело у власовцев вполне естественно. Наиболее вероятной нам представляется заброска краткосрочных агентов, способных лишь «вести разговоры», но и они достаточно быстро себя выявляли.
В войсках КОНР служил ряд лиц, имевших до войны непосредственное отношение к кадрам ОГПУ-НКВД СССР. Из них упомянем подполковника В. П. Артемьева, старшего лейтенанта госбезопасности Р И. Беккера («Хренова»), старшего лейтенанта госбезопасности Б. А. Гая, майора М. А. Калугина, старшего лейтенанта госбезопасности К. Ф. Поварова и Н. Ф. Лапина. Наверняка были и другие. Однако нет никаких оснований кого-либо из вышеперечисленных офицеров вла-совской армии изначально считать внедренными советскими агентами, тем более что их послевоенные судьбы более-менее известны. Наши собственные изыскания с большей или меньшей степенью вероятности позволяют назвать сегодня в качестве возможных советских агентов в штабе Власова и Трухина следующих лиц:
1. Поручика «Виктора Крайнова», выпускника Дабендорф-ской школы (1944), сотрудника газеты «Доброволец» (на ноябрь 1944), который в декабре 1944 г. перешел к американцам в Арденнах. Вполне вероятно, что этим поручиком был советский разведчик О. А. Горчаков, хотя в его произведении «От Ар-дени до Берлина» очень трудно отличить подлинные события от художествеииого вымысла. Но, в отличие от вымышленного Аркадием Васильевым «полковника Никандрова», вероятность существования «поручика Крайнова» достаточно высока в силу знания Горчаковым некоторых специфических деталей. Но какую пользу «СМЕРШ» мог принести газетный репортер в чине поручика, бежавший к союзникам в самом начале развертывания власовской армии?
2. Майора А. Ф. Чикалова, деятельность которого могла объективно способствовать лишь тому, что власовцы, которые вели просоветские разговоры или не скрывали собственного отчаяния в создавшейся ситуации, чувствовали себя более-менее безопасно. Хотя Чикалов, судя по его исчезновению в Афинах в 1948 г. из-под наблюдения ЦРУ, скорее всего, был специально подготовленным агентом.
3. Поручика Ю. Л. Хмырова («Долгорукого») - вероятно, сотрудника Особого отдела штаба Черноморского флота, Юрия Леонидович Хмыров родился 23 февраля 1918 г. в Воронеже,
в 1936 г. окончил десятилетку н был членом ВЛКСМ с 1934 г. В 1940 г. Хмыров окончил Высшее военно-морское училище им. М. В. Фрунзе и служил на Черноморском флоте. Занимал должности командира торпедного катера, штурмана 3-го дивизиона 1-й бригады торпедных катеров, с сентября 1941г. служил командиром роты 3-го полка морской пехоты, участвовал в боях на территории Севастопольского оборонительного района. В конце декабря 1941 г. в районе станции Мекензиевы Горы попал в плен и 22 апреля 1942 г. был исключен из кадров флота как пропавший без вести. Если Хмыров и был внедренным агентом, то готовили его явно ие для власовского окружения. Содержался моряк в лагере военнопленных под Симферополем. С мая 1942 г. он сотрудничал с Абвергруппой-106, в дальнейшем был сотрудником Абвера. В 1944 г. окончил Дабендорфскую школу РОА и с сентября служил в личной охране генерал-лейтенанта А. А. Власова - вот у кого была возможность привести в исполнение приговор Военной Коллегии Верховного Суда СССР. Не привел. Почему?
В декабре 1944 г Хмыров был откомандирован в Управление безопасности КОНР, а с марта 1945 г. служил в разведотделе центрального штаба, с сотрудниками которого сдался американцам спустя два месяца в Южной Чехии. Репатриировался Хмыров в СССР добровольно, но 31 мая 1946 г. сотрудники IV розыскного управления МТБ Хмырова арестовали, а 10 января 1953 г. Особое Совещание при МГБ СССР осудило его «за измену родине» по ст. 58-1 «б» УК РСФСР на 7 лет лагерей и последующей ссылкой на 10 лет, по-видимому, с зачетом фактического срока содержания под стражей в 1946-1953 гг. Отбывал ссылку Хмыров в Молотовской (Пермской) областн и освободился в сентябре 1955 г. Хмырова могли осудить просто как бывшего власовца - в таком случае, агентом в 1944-1945 гг. он не был. Но могли, осудив на 7 лет, и наказать за то, что не выполнил поставленного задания. В 1960-1970-е гг. Хмыров писал пропагандистские статьи для газеты «Голос Родины» (формальный издатель - Советский комитет по культурным связям с соотечественниками за рубежом) - специального печатного издания органов госбезопасности, распространявшегося в рус-шт'Ш'-' 50 :ттжж
ской диаспоре. Уж больно необычная журналистская специализация, тем более для бывшего власовца. Дальнейшая судьба Хмырова нам неизвестна.
4. Капитана Н. С. Этерлея (псевдоним?) - «профессора-историка из Ленинграда». Николай Семенович Этерлей официально служил в лекторском бюро политуправления Ленинградского фронта и попал в плен в 1943 г. Он писал для власовских газет «Заря» и «Доброволец» и осенью 1944 г. был аттестован в ВС КОНР в чине капитана. Служил Этерлей не в армейских частях, а в Главном управлении пропаганды КОНР, с сотрудниками которого в феврале 1945 г. эвакуировался в Карлсбад, а затем оказался в американской оккупационной зоне. Этерлей требовал(!) репатриации, но американцы почему-то его не отпускали ... 23 или 24 апреля 1946 г. Этерлея привезли в лагерь № 14 Хересфельд, где от него как от советского агента прятался капитан Н. Ф. Лапин. Раскрыл Этерлея как советского агента еще осенью 1944 г. подпоручик Б. П. Георгиевский - адъютант генерал-майора М. А. Меандрова. Этерлей неосторожно решил завербовать Георгиевского, но тем самым выдал себя. Однако Георгиевский не стал обращаться в контрразведку и оставил сделанные выводы при себе.
Р И. Беккера, о котором пойдет речь ниже, не позволяют отнести к внедренным агентам обстоятельства пленения и слишком затянувшаяся реабилитация в СССР, которой чекист так и не дождался при жизни. Больше ни о каких агентах пока говорить не приходится, хотя возможно, что новые исследования позволят сделать другие выводы.