Страница 105 из 141
Командир дивизии генерал-майор Г. А. Зверев с 7 мая находился в состоянии прострации. Депрессия Зверева усугублялась осознанием полного крушения всех планов, надежд и иллюзий. Его жена попыталась покончить с собой, приняла большую дозу морфия и находилась в бессознательном состоянии. На все приказы генерала Трухина и полковника Герре соб-
рать дивизию в кулак и передислоцировать ее в район Каплице, где находились армейский штаб и офицерская школа, Зверев не реагировал. Вечером 8 мая на совещании в штабе Зверев заверил Меандрова, что по возвращении в штаб дивизии немедленно отдаст приказ о передвижении в район Каплице, но приказа частям дивизии не последовало. Когда в штаб дивизии прибыл С. Б. Фредих, направлявшийся по собственной инициативе в Пражский район на поиски генерала Власова, он увидел, что офицеры штаба «пили коньяк из больших стаканов». Узнав о цели поездки Фрелиха, они иронично попросили передать привет генералу Власову.
12 мая на допросе в госпитале старшим следователем следственного отдела контрразведки «СМЕРШ» 297-й стрелковой дивизии Гвардии капитаном Ананьевым Зверев отстаивал любопытную версию, объяснявшую его собственное бездействие. По его собственным словам, днем 9 мая «командный состав дивизии принял решение перейти на сторону Красной армии». Трудно сказать, какими мотивами руководствовался Зверев на допросе у следователя «СМЕРШ», так как это утверждение абсолютно не соответствовало действительности. Ни сам Зверев, ни командиры полков Барышев, Головинкин, Зубакин, Власов не собирались оставаться в советской оккупационной зоне. Хотя категорически исключать возможность существования подобных настроений нельзя, так как действительная позиция по этому вопросу командира 2-го полка и отдельных дивизионных частей осталась нам неизвестной. В 4.00 9 мая к Звереву из армейского штаба был послан майор С. А. Шейко с приказом дивизии немедленно двигаться на запад к демаркационной линии. В штабе творился хаос. Зверев просил немецкого офицера связи майора Вермахта 3. Кайлинга обеспечить дивизию недостающим вооружением. желая, очевидно, дать последний бой подступавшим советским частям из 68-го стрелкового корпуса 46-й армии.
9 мая мы можем с основанием назвать днем, когда 2-я пехотная дивизия прекратила свое существование как воинский организм из-за охватившего ее разложения. Отказавшись от >правления дивизией, Зверев вызвал тем самым непрерывную цепь самовольных и необратимых поступков. Командир ЩШШЖк 406
2- го пехотного полка майор Алексеев исчез го расположения полка вместе с группой чинов штаба полка. Командир 1-го пехотного полка полковник Барышев повел группу чинов полка в количестве около 700 человек в американскую зону самостоятельно, пересек линию демаркации южнее Каплице и был остановлен американскими патрулями у деревни Оберланге-Дорф. Командир полка снабжения майор Б. В. Власов бросил полк и с группой подчиненных бежал в американскую зону самостоятельно. Большую часть полка (612 человек, включая 58 женщин) к американцам вывел начальник штаба майор П. Н. Палий (Дроздов). Сохранил дисциплину и вывел за линию демаркации чинов 1650-го дивизионного артиллерийского полка командир полка полковник А. А. Зубакии.
11 мая у деревни Мирковиц с оружием перевел в американскую зону большую часть штатного состава полка командир
3- го пехотного полка подполковник М. И. Головинкин. Г. Ми-шутенко, служивший рядовым во 2-м батальоне, 15 мая сделал в своем дневнике краткую запись об эмоциональном выступлении Головинкина перед чинами полка: «Господа солдаты! Война кончена. Сейчас мы с вами ни с кем не воюем. Мы с вами ничего не трогаем... в этом мире мы сейчас - капля в море. Но мы сохранили жизнь для будущего, Демократические народы вскоре поймут нас больше и помогут. Друзья, я всегда вместе с вами, и если перед кем из вас я оказался подлецом, скажите. Я сейчас же себя здесь уничтожу. Жизнь для меня лично не дорога». Разумеется, авторитет командира полка после таких откровенных слов еще больше вырос в глазах подчиненных, продолжавших надеяться на лучшее.
Практически все исследователи истории власовской армии связывают спасение многих чинов 2-й пехотной дивизии с находчивостью и решительностью начальника штаба дивизии полковника А. С. Богданова, отдавшего приказ о переходе к американцам в 03.00 10 мая вместо Зверева. Однако, во-первых, в дивизии не служил офицер в чине полковника с такими инициалами. Во-вторых, и. д. начальника штаба выест дезертировавшего 27 апреля полковника Фунтикова бьм назначен подполковник Зуев. В-третьих, фактическое перемещение чп-нов 2-п пехотной дивизии к американской зональной границе началось еще 9 мая, то есть до формального приказа из штаба дивизии, и этим власовцы были обязаны не приказу Богданова, а инициативе своих строевых командиров типа Барышева, Головинкпна, Зубакина и др. Неизвестным власовским офицером, отдавшим приказ о переходе дивизии в американскую зону, не мог быть и начальник артиллерийского отдела армейского штаба генерал-майор М. В. Богданов. 8 мая он дезертировал из района Ческе-Будеевице и сдался в советской оккупационной зоне. Скорее всего, ответственность за судьбу распадавшейся дивизии вместо пребывавшего в депрессии Зверева принял на себя полковник Н. А. Богданов - начальник штаба несостоявшейся 3-й пехотной дивизии, но и этот вывод нуждается в уточнении. Непреложным остается тот факт, что благодаря усилиям многих строевых командиров 2-й пехотной дивизии значительная часть ее личного состава (за исключением 1-го полка Барышева в Оберлангедорфе) влилась на рассвете 12 мая в американской зоне в Кладене в войсковую группу генерала Меандрова.
На фронте отступления 2-й власовской дивизии к линии демаркации выходили части 297-й стрелковой Славянско-Кировоградской, Краснознаменной, ордена Богдана Хмельницкого I ст. дивизии под командованием Гвардии генерал-майора А. И. Ковтун-Станкевича, входившей в состав 68-го корпуса 46-й армии 3-го Украинского фронта. В отличие от генерала Фоминых, Ковтун-Станкевич не получал никаких приказов о пленении власовских подразделений и не разрабатывал для этого специальных операций. В ночь на 5 мая 297-я стрелковая дивизия приняла участок обороны Нидерляйс - Энцерсдорф. К 8.00 11 мая дивизия вошла в район Ческе-Будеевице, Ка-менцы- Уйезд, Залужи и Велешин. Подразделениям дивизии 12 мая приказом № 0062 предписывалось произвести проверку лесов и населенных пунктов района.
В тот же день подвижной отряд 1057-го стрелкового полка майора Ю. П. Орлова наткнулся на бывший штаб 2-й пехотной дивизии, в котором находились командир дивизии, его адъютант и / автоматчиков и*чинов штаба Власовцы оказали со-
противление. На исходе перестрелки генерал Зверев выстрелил в правый висок, попытавшись покончить с собой. Однако он нанес себе лишь тяжелое проникающее ранение, в результате которого лишился правого глаза, и в бессознательном состоянии был доставлен в дивизионный госпиталь.
Из чинов штаба сумел избежать ареста лишь офицер по особым поручениям капитан Твардевич, добравшийся до американской зональной территории и первым сообщивший о случившемся. Все поведение Зверева 5-11 мая и обстоятельства его захвата позволяют предположить, что командир 2-й вла-совской дивизии в состоянии депрессии преднамеренно искал собственной гибели. По крайней мере, он стал единственным старшим офицером власовской армии, оказавшим при попытке ареста вооруженное сопротивление. Слухи о расстрелах иа советской стороне очень быстро стали принимать реалистичную форму. Г. Мишутенко записал в своем дневнике 16 мая: «Вчера пришли в штаб армии [Меандрова. - Прим. К. А.} трое наших, с русской стороны, Один прострелен в плечо и руку, другой тоже ранен. Оба только в кальсонах. Рассказывают, что их захватили в глубоком овраге 90 человек, выстроили, раздели, командиров отдельно. Два пулемета. Троим удалось сбежать (я их не видел, они в лазарете)».