Страница 2 из 10
Вместо архаического дворянского ополчения и стрелецкого войска в вооруженных силах все большее значение приобретали так называемые полки нового строя — рейтарские, драгунские и солдатские. Комплектование этих полков предвосхитило будущую рекрутскую систему, введенную Петром.
В культурной жизни XVII в. было положено начало тем явлениям, которые принято называть «обмирщением» культуры, т. е. проникновением в нее светских начал.
Новые явления, коль скоро они возникли, имеют свойство неодолимо развиваться, пробивать себе путь и в конечном счете становиться определяющими. Конечно же, Россия, лишенная выхода к морю, в конце концов его приобрела бы. Появились бы у нее и регулярная армия, и флот, и Академия наук, и мануфактурная промышленность, и профессиональные учебные заведения, люди стали бы брить бороды и ноеить европейскую одежду. Весь вопрос в том, когда бы все это появилось.
Заслуга Петра в том, что он не ограничился пассивным созерцанием того, как зародившиеся до него процессы продолжали автоматически развиваться. Он властно вторгался во все сферы жизни страны и отдал свой незаурядный талант и кипучую энергию ускоренному развитию всех начал, возникших до него. Петр как бы подстегивал события.
Особенность жизни Петра I состоит в том, что его кипучая деятельность была столь многогранной, что фактически она является частью истории страны. Трудно и, пожалуй, даже невозможно обнаружить такие области из истории России в первой четверти XVIII в., в которые бы не вторгался Петр и не оказал на них своего влияния; военное дело, дипломатия, экономическое и социальное развитие, наука, просвещение, флот, быт, государственное устройство — вот далеко не полный перечень дел, которыми он прославил свое имя.
ДЕСЯТИЛЕТНИЙ ЦАРЬ
Утром 30 мая 1672 г., как только взошло солнце, тысячи ворон, тревожно каркая, ошалело кружились вокруг московских церквей. Их потревожил непрекращавшийся колокольный звон. Он разбудил и москвичей. Те спросонья прислушались к гулу больших колоколов, перемежавшемуся с перезвоном малых, и, убедившись в том, что это не набат, призывавший на пожар, а благовест, продолжили прерванный сон. К такому за годы правления Алексея Михайловича они успели привыкнуть — множество раз царь оповещал их о своей семейной радости — рождении сына или дочери.
Первая супруга царя Алексея Михайловича Мария Ильинична, урожденная Милославская, родила много детей, но рано умерла. Овдовевший царь женился второй раз на молодой, красивой и крепкой здоровьем Наталье Кирилловне Нарышкиной, родом из небогатых смоленских дворян. Нарышкины отличались могучим телосложением, и царь, кажется, рассчитывал этим браком укрепить вырождавшуюся династию.
Молодая супруга на 21-м году жизни родила сына, чем особенно порадовала царя. Дело в том, что сыновья, рожденные Милославской, либо рано умирали, либо росли болезненными или неполноценными, так что отец жил в постоянной тревоге за судьбу трона, который мог оказаться без наследников.
Старший сын Федор Алексеевич страдал, как' тогда говорили, цинготной болезнью, едва передвигал распухшие ноги, ничем не интересовался, предпочитал проводить время в четырех стенах покоев дворца. Ему не могли помочь ни иноземные врачи, ни доморощенные лекари — бабки, не вылезавшие из опочивальни.
Второго сына царя, Ивана, природа тоже обделила и здоровьем, и умом. Он был подслеповат и косноязычен, с трудом ворочал непослушный язык. В умственном развитии он отставал от своих сверстников и, казалось, не подавал надежд на долгожительство.
Воспитывался новорожденный, которого нарекли Петром, по исстари заведенному обычаю. До пяти лет за ним присматривали многочисленные женщины: бабки, кормилицы, мамки и прочие прислужницы. В распоряжении царевича находилось множество игрушек — деревянные лошадки, барабаны, пушечки, луки, стрелы, колокольчики, музыкальные инструменты. Играл он со своими сверстниками — детьми бояр, приглашаемыми во дворец, чтобы не скучал царский отпрыск.
Отец Петра отличался набожностью и любил совершать торжественные выезды в подмосковные монастыри. В пышном облачении, в сопровождении бояр и огромной свиты, а также стрелецких полков царь Алексей и вся его семья отправлялись либо в один из монастырей — к почитаемым относились Троице-Сер-гиева лавра, что в нынешнем Загорске, и Саввино-Сторожевский монастырь в Звенигороде, — либо в подмосковные резиденции: Измайлово и Преображенское и особенно Коломенское, где находилось, как тогда говорили, восьмое чудо света — огромный деревянный дворец с резными наличниками, балясинами и затейливым орнаментом, радовавшими глаз крышами, то островерхими, то имевшими форму луковиц.
У трехлетнего Петра была маленькая, отделанная под золото карета, в которую его усаживали во аремя торжественных выездов. Карету везли низкорослые лошадки в сопровождении пеших и конных карликов.
Петру не исполнилось четырех лет, когда умер его отец. На престол в 1676 г. вступил старший брат Петра Федор Алексеевич. Смерть отца круто изменила судьбу Петра, его сестры Натальи и особенно матери, царицы Натальи Кирилловны. Ее оттеснили на второй план родственники первой жены умершего царя — Милославские. От дел были отстранены люди, близкие к Нарышкиным, а главного среди советников вдовы — Артамона Сергеевича Матвеева выдворили из Москвы и заточили в Пустозерске. Опала коснулась и ближайших родственников Нарышкиных, также высланных нз столицы.
В конце апреля 1682 г. царь Федор Алексеевич умер, и правительству вновь пришлось решать вопрос о преемнике. По обычаю престол должен был занять старший из сыновей, Иван, но все знали о его неспособности к управлению ни в данный момент, ни позже, когда он повзрослеет. Здравый смысл подсказывал единственно правильное решение — передать власть Петру, отличавшемуся уже тогда живым умом и любознательностью. В пользу Петра говорил и опыт правления царя Федора, фактически отстранившегося от всяких дел, что дало возможность людям, стоявшим у кормила власти, беззастенчиво пользоваться казной и чинить произвол.
Царем стал Петр, что вызвало изменения и в положении Нарышкиных. Царица Наталья становилась регентшей, она должна была править страной до совершеннолетия сына. Такой поворот событии не устраивал Милославских, ибо теперь они должны были уступить место Нарышкиным и оказаться в положении опальных. Милославские решили вступить в борьбу и попытать счастья интригами и заговором сохранить за собою власть.
Беспомощный царевич Иван, естественно, не мог возглавить заговор. Во главе его встала старшая сестра Ивана царевна Софья — женщина умная, ловкая и честолюбивая настолько, что сама мечтала овладеть троном. Но это — в будущем, а пока она действовала от имени Ивана и в его интересах. Орудием борьбы за власть стали стрелецкие полки.
Стрелецкое войско, возникшее еще в середине XVI в., несло преимущественно гарнизонную службу в столице. Укомплектованные из горожан стрельцы, не получая достаточного содержания от казны, должны были извлекать дополнительные заработки из источников, которыми пользовались горожане, — торговли и промыслов.
Положение стрельцов заметно улучшилось во время правления царя Алексея Михайловича и особенно после того, как они в 1662 г. во время так называемого медного бунта в Москве выказали верность правительству, жестоко расправившись с восставшими. С тех пор на стрельцов посыпались всякого рода милости, и они стали объектом попечительства царя, который не скупился на подачки и предоставление им привилегий в промыслах и торговле. Стрельцы превратились в своего рода гвардию. Высокой боеспособностью они не отличались, жили семьями в стрелецких слободах Москвы, охотно сопровождали царя во время его кратковременных выездов из столицы, но роптали, когда их на длительное время отрывали от семьи и занятий ремеслом и торговлей.
В жизни стрельцов наступили существенные изменения сразу же после смерти царя Алексея Михайловича. Служебных обязанностей стало больше, а привилегий поубавилось настолько, что все это повлекло материальные потери. К этому прибавился произвол командиров стрелецких полков. Пользуясь слабостью царской власти, стрелецкие полковники присваивали жалованье стрельцов, подвергали их жестоким истязаниям, широко использовали их труд в собственном хозяйстве. Глухой ропот стрельцов в любой момент мог перерасти в активный протест.