Страница 90 из 117
— А отпечатки пальцев?
— Ни одного, — ответил Гарви. — На щебеночно–асфальтовом покрытии подъездной дорожки к коттеджу никаких следов шин автомобиля. Соседи никого не видели. Машина Маршалла в гараже. На данный момент это все.
Куист взглянул на Лидию и Бобби Хиллиарда. У них не возникло никаких вопросов.
— Продолжай, Дэниел.
— Я посетил офисы Сейбола и Либмана. Рыдающие секретарши. Глубокий мрак. Одна и та же история в обоих местах.
— Какая история?
— Джонни попросил Сейбола встретиться с ним в Чикаго. Срочно. Джонни попросил Либмана встретиться с ним в Нью—Йорке. Срочно.
— Черт возьми, Дэн, ты рассказываешь нам…
— Я сам с трудом переварил это, — ответил Гарви. — Все выглядит странно. Одно и то же в обоих местах. Джонни звонил не сам; он ни с кем не разговаривал, насколько известно. По словам секретарши Сейбола, звонил мужчина. Она уверяла, что это был Эдди Уизмер, хотя признает, что тот мужчина не назвал своего имени. Он звонил по просьбе Джонни, как он сказал. Джонни хотел, чтобы Сейбол встретился с ним в Чикагском аэропорту, — указал время. «Передайте мистеру Сейболу, — сказал голос, — что речь идет об особом шампанском». Секретарша знала, что Сейбол не может выехать; ему нужно было оставаться на месте из–за работы. Но когда она передала послание, Сейбол позеленел и приказал ей заказать билет на самолет до Чикаго.
— Ты говоришь, что услышал ту же самую историю в офисе Либмана?
— Верно. Мужчина не назвал себя, сказал лишь, что звонит по поручению Джонни Сандза. Джонни хотел, чтобы Либман встретился с ним в Нью—Йорке, сразу после благотворительного вечера в «Гарден». Либман должен был позвонить ему в «Гарден», чтобы уточнить время и место. Секретарша не знала, удастся ли ей найти Либмана. Он куда–то уехал поиграть в гольф с клиентом. Мужчина сказал, что это срочно, нужно сказать Либману, что речь идет «об одном особом шампанском». Она разыскала Либмана, и он бросил свою игру в гольф и заказал билет в «Город развлечений».
— Она тоже подумала, что звонил, вероятно, Эдди Уизмер?
— Нет. — Гарви хмыкнул. — Она не упоминала об этом, так что я сам задал вопрос. Она по–девичьи покраснела и сказала, что, если бы это был Эдди, она узнала бы его голос. Подозреваю, она знает голос Эдди немного лучше, чем ей хотелось бы признаться.
— Девушка подумала, что это местный звонок?
— Откуда им было знать, Джулиан? В наше время можешь звонить хоть из Хобокена, а голос звучит так, будто находишься в соседней комнате. Никаких промежуточных операторов. Но мое предположение номер один: звонки были местные. Никто не прикончил бы Маршалла, копа, находясь от него на далеком расстоянии. Вот так все складывается, Джулиан. Маршалла убили предположительно во время завтрака в пятницу утром — неизвестно, в какое время он завтракал. Звонки двоим другим были сделаны в пятницу во второй половине дня. У нашего человека была уйма времени, чтобы попасть в Чикаго раньше Сейбола. Хватало времени послать телеграмму на диспетчерский пункт в аэропорту с чикагского телефона. Уйма времени после этого, чтобы долететь до Нью—Йорка и заняться Либманом.
— И Джонни, — напомнил Куист.
— И тобой! — уточнил Гарви. — Кто–то убирает всех, связанных с делом Трент, и, весьма похоже, убирает всякого, кто встает на его пути. И сейчас на очереди К–у–и-с-т. Поэтому я вылетаю первым самолетом, на который удастся достать билет, — заявил Гарви. — Пусть кто–нибудь прикроет тебя с тыла, парень. Наш приятель с шампанским не дурачится.
Лицо Джонни Сандза утратило все краски. Оно выглядело осунувшимся и постаревшим.
— Майк Маршалл! Трудно поверить, — выдавил он.
— Но придется, — сказал Куист.
Они находились в апартаментах Джонни в «Бомоне». Эдди отправился к бару, чтобы приготовить выпивку. Пункт за пунктом Куист прошелся по отчету Гарви. Джонни слушал молча, уголки его рта подергивались. Он залпом осушил принесенную Эдди выпивку и протянул пустой стакан, чтобы тот немедленно наполнил его.
— Я пару раз назначал свидание этой цыпочке из конторы Либмана, — подтвердил Эдди. — Слава богу, что сделал это, а то вы подумали бы, что я…
— Не сходи с ума, Эдди, — почти зло оборвал его Джонни и окинул Куиста загнанным взглядом. — Если бы ты не знал меня, Джулиан, и услышал все это, стал бы ты удивляться, что я пытаюсь убрать всех, кто вместе со мной был связан с делом Трент?
— Вероятно, не стал бы, — согласился Куист.
— Этому человеку, кто бы он ни был, известно все, — заметил Эдди. — Как он узнал, что вы собираетесь остановиться в Чикаго, босс? Только вы, я и агент по продаже билетов в аэропорту знали об этом.
— Это тот самый человек, который знает о записке, хотя мы думали, что о ней не знает никто, — ответил Джонни. — Слишком нереальна эта подтасовка фактов.
— Давайте не делать тайны там, где в этом нет необходимости, — предложил Куист. — Кто–то не уехал с твоей вечеринки в ту ночь или оставался в твоем доме, не присутствуя на вечеринке. Зная тебя, я, например, могу сказать, что в дом с улицы мог попасть кто угодно. Например, дружок Беверли Трент, который вымогал деньги, а сейчас, когда источник иссяк, приступил к мести. Никакой тайны. Человек был там — один из гостей или незнакомец, разыскивающий Беверли. Что касается вопроса, откуда он узнал, что ты остановишься в Чикаго, так он мог стоять позади тебя в очереди у окошка билетной кассы.
— Вот чего я не понимаю, — прервал его Эдди. — Те звонки Максу и Луи были сделаны в пятницу днем, как говорит мистер Куист. Мы еще не решили, пока не прибыли в аэропорт Лос—Анджелеса, что остановимся в Чикаго, чтобы повидаться с Джен. Откуда же он узнал об этом за день до вас, босс?
Джонни прижал к глазам кончики пальцев.
— Дело было не совсем так, Эдди. Я позвонил Джен в Чикаго в четверг вечером, чтобы узнать, не захочет ли она встретиться со мной, если я остановлюсь там. Я не говорил тебе, Эдди, потому что знал, что ты, как наседка, попытаешься отговорить меня.
Эдди выглядел обиженным.
— Я разыграл перед тобой в аэропорту сцену, чтобы ты подумал, будто эта мысль только что пришла мне в голову. — Джонни посмотрел на Куиста. — Ты думаешь, мой телефон в доме в Беверли—Хиллз прослушивается?
— Этот человек знал все, — пожал плечами Куист.
Джонни посмотрел на свои часы.
— Ты все еще планируешь идти на вечер к Мариан Шир, дружище?
— Если ты пойдешь, — кивнул Куист. — Мне не по душе мысль, что ты будешь шататься в одиночку, пока мы не узнаем кое–что еще.
Джонни рассмеялся:
— В одиночку? Я беру с собой трех куколок.
— Безопасность в количестве, — заметил Эдди.
Куист поставил свой стакан и поднялся. Черты его лица обострились. Взгляд голубых глаз, остановившихся на Джонни, был холоден.
— Я не руковожу детективным агентством, Джонни, — сказал он. — У меня нет штата крутых парней, которые могли бы охранять тебя. Хочешь знать мое мнение?
— Конечно, дружище. Ты единственный, кому я доверяю. Ты это знаешь. — У Джонни был измученный вид.
— Случится одно из двух, Джонни. Или, возможно, это две стадии одного плана. Неизвестный методически убирает всех, кто имел хоть какое–то отношение к вечеринке с шампанским, вечеринке, которая повлекла за собой перемещение тела Беверли из твоего дома в ее квартиру. Сейбол, Либман, полицейский, который кое–что знал об этом. Смотри правде в глаза: остались еще Эдди и ты.
— Господи! — воскликнул Эдди.
— Если это просто какой–то маньяк, который мстит за то, что случилось с Беверли Трент, или Луизой Хауптман, можешь считать, что он идет за тобой по пятам. Я думаю, первым наступит черед Эдди.
— Почему я? — Голос Эдди упал до шепота. — Я никак не был связан с тем вечером. Я был в Акапулько.
— Вы помогали прятать концы в воду, — объяснил Куист, внешне не проявляя никаких чувств. — Вы будете первым, Эдди, потому что, как мне кажется, у него особые планы относительно Джонни. Джонни предстоит заплатить за все. Неизвестный был в Голливуде в пятницу утром. Именно он мог заняться Маршаллом, копом. И он же явно заманил Сейбола в Чикаго, а Либмана — в Нью—Йорк, ведь он был в аэропорту, когда застрелили Сейбола, и за рулем взятой напрокат машины поблизости от того места, где был сбит Либман. У машины помято крыло. Исходя из этого, можно предугадать: все, что случится с вами, Эдди, будет выглядеть так, будто это сделал Джонни. Потом поступит донос на Джонни, его обвинят в убийстве; история Беверли Трент станет достоянием общественности. Налицо мотив: заставить замолчать каждого, кто знал, что действительно случилось с Беверли. Есть и возможность — он был там и в то время, где и когда происходило преступление. Тебя шантажировали, Джонни, и это оборвало твою карьеру. Ты не знаешь, кто является шантажистом, но ты понимаешь, что это должен быть один из тех, кто был в курсе дела: Сейбол, Либман, коп, Эдди. Искусно составленная программа. А для тебя, Джонни, придумана дополнительная пытка. Мучительная смерть. Умереть неожиданно и внезапно — не самое худшее. Но медленная смерть, уничтожающая твою гордость, твою репутацию, публичное обнародование всех секретов твоей жизни, которые раскопает искусный обвинитель, ожидание в камере смертников, разрушение всего, чем ты дорожишь, — все это станет для тебя сущим адом по сравнению со смертью, приятель.