Клинок Шарпа

– Я вырву трахею из твоего жирного горла, если через две секунды твой толстый зад еще не испарится через эту вот дверь! – усмешка скрывала страшную ярость, вылившуюся на ни в чем не повинного человека. Показалось, что толстяк будет протестовать, но он вдруг удалился, покачивая задницей из стороны в сторону. Шарп остался злиться, а лорд Спирс – умирать со смеху.

– Боже, Шарп, вы неподражаемы. Знаете, кто это?

– Мне все равно.

– А я знаю. Лорд Бенфлит, один из наших важных политиков, приехал немного приструнить даго[57]. Тебе будет приятно узнать, что его прозвали лорд Флотская задница[58]. Пойдем! – он взял Шарпа за локоть и повел по лестнице на самый верх. – Кого мы знаем здесь? Кого еще расстроим?

Оркестр играл на специально возведенном помосте, над которым возвышалась арка с позолоченной раковиной-жемчужницей. Музыканты, чьи головы в париках качались в такт мелодии, казалось, подобострастно расшаркивались перед кружащейся по паркету толпой. Среди людей, стоявших вдоль стен, Шарп заметил темные хабиты[59] жирных священников, чьи лица расплылись от выпивки и хорошей еды. Лишь одно лицо было суровым: Шарп разглядел кустистые брови и приветственно поднятую руку. Спирс заметил это жест:

– Знаете его?

– Кертис. Профессор местного университета.

– Он чертов предатель!

– Он – что? – Шарп был поражен внезапной резкостью Спирса. – Предатель?

– Проклятый ирландец! Видит Бог, Ричард, некоторые ирландцы вполне нормальные, но от некоторых меня тошнит. Как, например, от этого.

– Почему?

– Он же сражался против нас, вы не знали? Когда испанцы воевали на стороне Франции, он был капелланом на военном корабле. Записался добровольцем, как только узнал, что придется биться с англичанами. Он даже хвастается этим!

– Как вы узнали?

– Пэр как-то пригласил так называемых «выдающихся граждан» на ужин, и его чертово ирландское выдающееся гражданство среди них. Они там сидели, жаловались на еду. Его, черт возьми, надо бы пристрелить.

Шарп поглядел сквозь толпу танцующих на Кертиса, который слушал какого-то испанского офицера. Похоже, ирландца можно было встретить в самых неожиданных местах: так, он не дал горожанам стрелять в Леру, а только сегодня вечером сказал Харперу, что знает о готовящейся атаке. Ирландец, не любящий англичан. Шарп попытался прогнать эту мысль: ему уже повсюду мерещились шпионы, а ведь все, что нужно, чтобы от этого избавиться, – захватить Леру.

Ему было неуютно в этой зале: это был не его мир. Музыканты, взявшие было паузу, снова начали играть, кавалеры кланялись дамам, вели их на паркет. Лорд Спирс усмехнулся:

– Танцуете?

– Нет.

– Знал, что вы так скажете. Это очень просто, Ричард: непрерывно двигайте ногами, будьте уверены и притягивайте их тонкие талии к своему поясу. Круг по паркету – и вам повезет. Попробуйте! – он нырнул в толпу, но Шарп отвернулся, взял бокал у проходящего лакея и нашел уголок, где мог бы постоять и выпить вина.

Он чувствовал себя не в своей тарелке, и дело было не только в одежде: любой может заплатить портному и одеться, как лорд. Да и деньги – не главное. Как понять, какой из дюжины ножей и вилок взять первым? Или как танцевать? Как перекинуться парой слов с маркизой, пошутить с епископом или даже просто отдать приказ дворецкому? Говорят, это в крови с рождения, Божья воля, но выскочки вроде Наполеона Бонапарта неоднократно поднимались из низов к блестящим скипетрам богатейших держав мира. Он как-то спросил майора Лероя, американца-лоялиста[60], существуют ли в молодых Соединенных Штатах социальные различия, но майор лишь расхохотался, выплюнул окурок черуты[61] и торжественно произнес:

– «Мы исходим из той самоочевидной истины, что все люди созданы равными» – знаешь, откуда это?

– Нет.

– Повстанческая Декларация независимости, – Лерой сплюнул прилипший к языку кусочек табака. – Половина мерзавцев, его подписавших, имела рабов, другая половина скорее пробежала бы милю, чем пожала руку мяснику. Дай им пятьдесят лет – и все захотят титулы: появятся бароны Бостонские и герцоги Нью-Йоркские. Так и будет, помяни мое слово.

И теперь, в кружащемся хороводе мириадов бликов, Шарп понимал, что Лерой прав: если взять всех, кто находится в этой комнате, и выкинуть на необитаемый остров, как Робинзона Крузо, через год там будет герцог и пять баронов, а остальные будут им прислуживать. Даже французы вернули аристократию! Сначала поубивали всех знатных, как родителей маркизы, а теперь Бонапарт делает своих маршалов принцами того и герцогами сего: вон, своего честного братца, беднягу, сделал королем Испании!

Шарп разглядывал потные лица над тугими воротничками, жирные ляжки, затянутые в форменные рейтузы, вычурные костюмы женщин: забери у них деньги – и не отличишь от обычных людей. Может, они более слабые и мягкие, но деньги и права по рождению дают им то, чем обделила природа. Уверенность? Легкость общения в высших кругах? Но почему его должно это волновать? Он может уйти из армии, когда война закончится, они с Терезой поселятся в Касатехаде, среди широких полей, где у ее семьи большой дом – и никогда больше ему не говорить «милорд» или «сэр», не унижаться перед напыщенным дураком. Он снова почувствовал, как растет внутри злость на несправедливость жизни и желание заставить всю эту братию его уважать. Впрочем, пусть лучше сдохнут!

– Ричард! Идете? – из водоворота танцующих выскочил Спирс. Он поднялся на две ступеньки туда, где стоял Шарп, приведя с собой невысокую темноволосую девушку с ярко нарумяненными щеками: – Поздоровайтесь с Марией.

Шарп отвесил полупоклон:

– Señorita[62].

– О, как вы официальны, – усмехнулся Спирс. – Надеюсь, еще не уходите?

– Собирался.

– Ни в коем случае, мой дорогой друг! Ни в коем случае! Как минимум, вам надо увидеться с маркизой: прижать ее тонкие пальчики к губам, пробормотать «очарован», похвалить шлейф ее платья...

– Передайте ей от меня, что она выглядит восхитительно, – Шарп нигде не видел маркизу, хотя и пытался ее найти.

Спирс отшатнулся в шутливом возмущении:

– Неужели вы такая скучная скотина, Ричард? Только не говорите мне, что герой Талаверы и покоритель Бадахоса собирается уползти на свой одинокий коврик, предварительно немного помолившись за бродячих собак и сирот! Наслаждайтесь! – он махнул в сторону девушки: – Хотите ее? Она, наверное, невинна, как младенец. Серьезно! Можете ее поиметь! А внизу таких толпы, – Мария, очевидно, не говорившая по-английски, лишь преданно смотрела в лицо красавчику-кавалеристу.

Шарп мог только гадать, почему Спирс так печется о нем: может, его светлости нужна сильная рука, чтобы защититься от кредиторов? Или Спирс, как маркиза, предпочитает общество тех, кто пониже рангом? Что бы там ни было, сейчас это не имело значения.

– Я пойду. Денек выдался долгим.

Спирс пожал плечами:

– Как хотите, Ричард, как хотите. По крайней мере, я попытался.

– Спасибо, милорд.

Шарп бросил последний взгляд на бальную залу, на блестящих людей, кружащихся в танце под огромными люстрами, и понял, что напрасно пришел сюда. Маркиза не станет ему наградой, было бы самонадеянно даже думать об этом. Он кивнул Спирсу, повернулся и вышел на верхнюю площадку лестницы, остановившись возле статуи в кивере. Уставившись на расписной потолок, он подумал, что и представить себе не мог даже сотой доли от сотой доли этого богатства. Надо бы рассказать Харперу.

– Señor[63]? – рядом возник лакей в ливрее и с высокомерием в глазах.

57

Презрительное прозвище испанцев и португальцев.

58

По-английски фамилия Benfleet (Бенфлит) созвучна с Bumfleet (Флотская задница).

59

Ряса с капюшоном.

60

Т.е. поддерживавшего английского короля против республиканских Соединенных Штатов.

61

Дешевая сигара с обрезанными концами.

62

Сеньорита – вежливое обращение к девушке (исп.).

63

Сеньор – вежливое обращение к мужчине (исп.).