Страница 16 из 22
Ганнибал не отказался от своего намерения, но надо было выбирать другую дорогу. Центральная Италия открывала перед его армией большие стратегические возможности. Фламиний же тем временем занял, как ему казалось, все возможные проходы в плодородную Этрурию и был совершенно спокоен… И совершенно напрасно. Пунийский полководец опять удивил противника. Ганнибал решил идти болотами реки Арн (Арно), которые были почти непроходимы благодаря ядовитым испарениям, грязи, разливу самой реки. Римляне и подумать не могли, что кто-то решится вести здесь армию. И такую беспечность они проявили по отношению к военачальнику, который уже несколько раз показывал, что мыслит неординарно и там, где пасуют другие, он-то пройдет. Переход по Арну выдался, конечно, нелегким. Галлов сразу поставили посередине, чтобы не дать им уйти, но и остальные чувствовали себя не лучше – некуда было ступить, чтобы не погрузиться по колено в воду или грязь, лошадей вели по трупам других павших животных, спали тоже на трупах… Сам Ганнибал восседал на единственном оставшемся в живых после апеннинской попытки слоне, но и его постигла незавидная участь. Какая-то инфекция лишила полководца зрения на один глаз. Но карфагенская армия все же вышла в Этрурию – там, где ее никто не ждал. Пунийцы таким образом оказались ближе к Риму, чем призванный его защищать Фламиний.
Ганнибал поставил перед собой традиционную задачу: спровоцировать противника на драку – тем более пока перед ним стояли только легионы Фламиния, а силы Сервилия были еще далеко. Это оказалось не очень сложно. Ганнибалу достаточно было устроить грабежи, якобы продвигаясь к Риму. Фламиний произнес несколько пламенных речей перед своим военным советом, воздевал руки к небу и наконец отдал приказ начать преследование с целью дать «карфагенскому чудовищу» сражение и заслужить славу победителя без помощи Сервилия. Ганнибал выбрал для битвы место на берегу Тразименского озера. Выбор был, конечно, не случаен. Между горами и озером лежала небольшая долина, в которую с запада вел узкий проход (так называемое дефиле), выход запирал холм. Ганнибал с ливийцами и иберийцами расположился на центральных высотах, параллельно берегу, у входа в долину тайно разместились конники и галлы, на холме у выхода – балеарцы и легкая пехота.
Все расположение сил Ганнибала – это была одна большая засада. Бросаться в узкий проход за вошедшим туда заранее хитрым пунийцем было верхом безрассудства, но Фламиний решился. Его армия (всего около 30 тысяч человек) пошла навстречу гибели утром, в густом тумане. Разведка выслана не была. Как только римляне оказались полностью в долине и начали перестройку колонн, Ганнибал подал сигнал, и его части одновременно с нескольких сторон напали на противника.
Римлян охватила паника, они не успели выстроить боевой порядок и вступили в бой неорганизованно. Впрочем, дрались окруженные легионеры ожесточенно. В тумане слышались крики, звон оружия, ржание лошадей. Кто-то пытался спастись вплавь, но в своем снаряжении шел на дно… Историки свидетельствуют, что сражавшиеся даже не заметили довольно мощного землетрясения, произошедшего в это время и разрушившего, между прочим, ряд городов. Нам кажется, что не заметить его было довольно сложно, просто это стихийное бедствие органично вписалось в картину Армагеддона, творившегося на Тразименском озере. Часть римлян, которая успела взойти на небольшую высоту, когда рассеялся туман, была потрясена открывшимся ей зрелищем. Около 15 тысяч человек потерял Рим в этой битве, шести тысячам римлян удалось вырваться, но они были настигнуты и окружены пунийской конницей, сам консул погиб. Несколько тысяч легионеров разбежались и пробирались теперь в Рим поодиночке или небольшими группами. Потери карфагенян вряд ли превышали две тысячи человек, пленных латинян Ганнибал снова отпустил, повторив, что пришел воевать не с италиками, а с их покорителями.
Вскоре до римлян стали доходить тревожные известия. Наконец на форуме собралась огромная толпа, требующая отчета у властей. К митингующим вышел претор и произнес лишь одну фразу: «Мы побеждены в большом сражении». Сенат уже заседал и думал, что делать дальше, кто же сможет остановить карфагенян. В этой ситуации решили прибегнуть к чрезвычайной мере. Был назначен диктатор – уже немолодой влиятельный политик Квинт Фабий Максим. Он придерживался умеренной линии поведения, о решающей битве с Ганнибалом не кричал и вообще не был уверен в ее необходимости. Но начальником конницы (то есть «заместителем» диктатора) был одновременно избран горячий Марк Минуций Руф, призывавший одним ударом покончить с Ганнибалом. Впоследствии, во время осуществления фабианской медлительной тактики, Руф постоянно критиковал действия диктатора, за глаза называя его трусом и подлецом.
Ганнибал тем временем со своей армией спокойно передвигался по средней Италии, пока не спустился южнее – в Апулию. До этого он пошел на «беспримерно смелый» шаг – реорганизацию армии внутри неприятельской страны. Пешие части были перестроены в соответствии с римским опытом. Пехота разделена на легионы; несколько недель карфагенские солдаты обучались действовать в новом строю.
По дороге на юг карфагенский полководец временно отказался от тактики привлечения новых союзников и дал возможность своим воинам наесться и обогатиться, за пунийцами оставалась лишь выжженная земля. Объяснять свои далеко идущие планы всем солдатам, которых и держала в его армии в первую очередь жажда наживы, было довольно тяжело. Только позже Ганнибал вернется к своей прежней дипломатической линии.
В свое время к месту дислокации карфагенского войска подошла новая армия Фабия. Ганнибал немедленно выстроил свою армию для битвы. Он еще не знал, что ему противостоит человек очень непростой, одна из самых ярких личностей во всей римской истории. Фабий Максим, прозванный Кунктатором (Медлителем), вовсе не желал сражаться с Ганнибалом. Он выбрал другую тактику. Следуя за армией Ганнибала, почти всегда – на виду, занимая командные высоты и постоянно прикрывая дорогу на Рим, Фабий ни в коем случае не давал спровоцировать себя на бой. Он понимал, что на поле боя Ганнибалу нет равных, и не хотел подвергать свои войска очередному разгрому, который мог бы самым плачевным образом сказаться на всем Римском государстве. Зато Кунктатор жег поля, чтобы лишить противника провианта, посылал небольшие отряды, внезапно нападающие и уничтожающие пунийцев на коммуникациях или пунктах фуражировки. При этом римлянам запрещено было выходить из лагеря поодиночке, даже дрова они заготавливали большими отрядами. Численность римской армии была доведена до невиданного дотоле числа – 18 легионов. Легионеры постепенно перестали бояться Ганнибала. Фабий, умело пользуясь преимуществом своего положения, заключавшимся в неистощимости запасов и наличии больших людских резервов, упорно добивался изменения соотношения сил и морального состояния армии в свою пользу.
Во время этой игры в кошки-мышки можно отметить два ярких эпизода. Первый – в Кампании. Ганнибал решил отрезать римлян от их южных союзников, заняв город Касин недалеко от Капуи. Однако проводник, вероятно, не понял, не расслышал (возможно, намеренно) объяснений полководца и привел все его войско в долину, окруженную горами и реками на границе Кампании и Фалерна – к городу Касилин. Пунийский полководец, поняв, что попал в ловушку, пришел в ярость, незадачливый проводник был распят. А Фабий и Минуций тем временем заняли все выходы. Ганнибалу удалось вырваться из ловушки с помощью очередной хитрости. Ночью в один из горных проходов ринулись собранные пунийцами со всей окрестности быки, к рогам которых была привязана горящая солома. Обезумевшие от боли животные прорвали линию римской обороны. Легионеры, увидев огни со всех сторон, решили, что окружены, и в панике разбежались. В освобожденный таким образом проход ушла карфагенская армия.
Второму эпизоду предшествовали следующие события. Тактика Фабия, хоть и была успешной в стратегическом отношении, но легла тяжелым грузом на плечи крестьян, чьи посевы опустошали карфагеняне, а то и сами римляне. В Риме усилилась демократическая партия, желавшая решительных действий и недовольная выжидательными действиями диктатора. Ганнибал остроумно поддержал ее позицию, когда выжег земли поблизости от личного имения Кунктатора, оставив само имение невредимым. Теперь Фабия обвиняли в предательстве. В конце концов он был вызван в Рим, якобы для осуществления жертвоприношений, и там стал свидетелем того, как народное собрание уравняло его в правах с Минуцием Руфом. За это выступил лидер демократов Гай Теренций Варрон – выходец из низов, сделавший карьеру на явном популизме и уже метивший на консульское место.