Страница 17 из 249
Причина в том, что письма Вольфганга к Марии Анне Текле пересыпаны веселыми непристойностями на анально-фекальную тему. Он рифмует все со всем, изобретает новые слова, заставляя «милую девицу-сестрицу» краснеть и смеяться:
> Наидражайшая сеструха-страшнуха!Я исправно получил Ваше дорогое для меня послание и из него заключил-закрутил, что господин Браток-молоток и госпожа Сестрица-крольчица и Выв отменном расположении духа-муха. Мы также, слава Богу, отменно здоровы-коровы. [...] Тем лучше — лучше тем! [...] Вы пишите, да, Вы высказываетесь, Вы открываетесь, Вы оглашаете, Вы сообщаете мне, Вы заявляете, Вы мне намекаете, Вы уведомляете меня, Вы доводите до моего сведения, Вы со всею ясностью провозглашаете, Вы требуете, Вы жаждете, Вы желаете, Вы хотите, Вы вожделеете, Вы приказываете мне тоже послать Вам мой портрет-кларнет. ЕН Ыеп, я Вам его непременно пошлю-навалю. Да, признаюсь (ош, раг та 1а /о1), насру тебе на нос так, что у тебя повиснет борода. Кстати, все ли у Вас еще спуни-куни-
файт ?---Что ?--Все ли Вы еще любите меня ?--Я надеюсь! Тем
лучше — лучше тем!Да, вот так на свете этом — кому кошель, а кому
а 1Ыд. Сегодня мишень, нарисованная по этому описанию, находится в доме-музее Моцарта в Зальцбурге.
Ь Байер Е. Письма к кузине. Предисловие // Вольфганг Амадей Моцарт. Письма. / Сост., введ. и ред. пер. А. Розинкина; пер. с нем., фр., итал., лат. М., 2000. С. 382. с Вольфганг Амадей Моцарт. Письма. Указ. соч. С. 390—409.
монеты. Кого Вы любите больше всех?--Меня, не правда ли?--
Я надеюсь![...]
Всем моим дорогим друзьям привет-штиблет,
Мйегнам от 5 ярбятко 7771 [правильно «ярбяон»]“.
И так далее, в том же духе. Никогда ни до, ни после «туалетная» лексика так обильно не усыпала письма Вольфганга, хотя на описаниях физиологических отправлений в те времена, да еще на юге Германии, не лежало такого табу, как в последующие два века. Вольфганг в письмах к отцу свободно называет вещи своими именами, и отец, нимало не смущаясь, отвечает тем же. Более того, если вчитаться в эти письма, то понимаешь, что о любовных или тем более сексуальных отношениях в них нет ни слова. Так были ли близки молодые люди? Всего два фрагмента из писем намекают на более тесный контакт: «Почему
бы Вам не сделать мне это?--Почему бы нет? Хотел бы я знать! Я ведь тоже
сделаю это, если Вы хотите, почему бы и нет?--Почему бы мне не сделать Вам
это? — — Хотел бы я знать, почему бы нет?»ь — поток двусмысленных намеков в письме Моцарта начался с совершенно невинной просьбы: передать одной аугсбургской знакомой извинения за задержку обещанной Сонаты для клавира. Второй пассаж: «Между прочим, с тех пор как я уехал из Аугсбурга, штанов я не снимал; — разве что ночью, перед тем как ложиться в постель»'.
Впрочем, этими намеками все и ограничивается. На самом деле письма к кузиночке — самое яркое в эпистолярном наследии Моцарта проявление словесной игры, до которой он был великий охотник. Все эти бесчисленные вариации на тему одного и того же глагола, все эти зеркальные перестановки — «тем лучше — лучше тем», бесконечные рифмы, забавные перевертыши и ротации букв в словах и цифр в числах («Мйегнам» вместо Мангейма и «5 ярбятко 7771» вместо 5 октября 1777) — все это плоть от плоти тех художественных игр, которыми полна музыка Моцарта. Так же, как со словами, он играет с мотивами, фразами, фактурными фигурами и даже музыкальными формами. Уже только за то, что кузина вдохновила его на такие беззаботные и раскованные эпистолярные забавы и при этом скрасила Вольфгангу не столь уж радостные дни в Аугсбурге и Мангейме, она достойна самых теплых слов. Особенно за поддержку во время возвращения из Парижа в Зальцбург в конце 1778 года, когда Моцарт, похоронив мать, нигде не найдя достойной работы, под конец в Мюнхене пережил разрыв со своей первой настоящей возлюбленной. Кузина приехала к Моцарту в Мюнхен, а затем отправилась вместе с ним в Зальцбург.
Первая серьезная любовь Моцарта — Алоизия Вебер — была дочерью копировальщика нот и суфлера мангеймского театра. Вначале Вольфганг упомянул о ней мимоходом, описывая поездку в небольшой городок Кирхеймбо-ланден, в имение принцессы Оранской, где они оба участвовали в концерте:
> Она по-настоящему великолепно поет, и у нее прекрасный чистый голос.
У нее нет только сценических навыков, а то ее взяли бы примадонной в любой театр. Ей всего 16 лет. Ее отец — в высшей степени порядочный немец, который хорошо воспитывает своих детей, и именно в этом
а Письмо от 5 ноября 1777 г. — Впе/еСА II. 5. 104-106 (пер. Е. Байер. — Там же. С. 390-394).
Ь Письмо от 5 ноября 1777 г. — Впе/еСА II. 8. 105 (пер. Е. Байер. — Там же. С. 393).
с Письмо от 3 декабря 1777 г. — Впе/еСА II. 8. 164 (пер. Е. Байер. — Там же. С. 397).
О странностях любви
А
Н
О.
О
2
О
8
А
8
го
8
*
причина, почему девушку здесь преследуют. У него шесть детей, пять девушек и сын. [...] Мою арию... она поет превосходноа.
Чувствуется, что Вольфганг взволнован. С похвалы голосу Алоизии он сбивается на невнятные намеки на какие-то преследования завистников, пишет о пяти (!) вместо четырех дочерях, занижает возраст Алоизии по крайней мере на год. В последующих письмах к отцу восторги по поводу голоса и музыкальности Алоизии становятся все более и более пылкими. Вольфганг начинает с нею занятия, он пишет для нее арию Иоп зд д’опде у1епе на стихи Пьетро Мета-стазио из либретто оперы «Олимпиада»:
> Когда я закончил ее, то сказал МИе Вебер: Выучите сами эту арию,
спойте ее по Вашему %из!о [вкусу]; потом дайте мне послушать ее, после этого я скажу Вам откровенно, что мне нравится и что не нравится. Через два дня ... она пропела мне ее, сама себе аккомпанируя. Я должен был признать, что она спела ее точно так, как я того желал и как мне бы хотелось научить ее*.
Насколько по стилю беседа с Алоизией, пересказанная в письме к отцу, отличается от написанного в тот же день послания к Марии Анне Те-кле! В отношении к Алоизии нет и следа легкомысленной бравады, отличающей общение с кузиночкой. Моцарт в полном восторге от своей ученицы, его вдохновляет сама роль ментора юной девушки (может быть, не случайно он преуменьшал ее возраст?). Всю жизнь во всех житейских вопросах его опекал отец, даже в поездку он, молодой мужчина, отправился вместе с матерью. Теперь же Вольфганг сам опекает и наставляет, и это новое, «взрослое» ощущение наполняет его восторгом не менее острым, чем радость от успехов Алоизии. Вне всякого сомнения, на этот раз путь любви прокладывало искусство, восхищение Алоизией-певицей питало лирические чувства. Сложно даже сказать, что было причиной, а что следствием. Духовная близость дарила переживания столь яркие и глубокие, какие до этого времени у него не вызывала ни одна женщина.
Моцарта вдохновляет роль советчика и спасителя «бедной семьи». Он весь с головой уходит в устройство будущей карьеры своей возлюбленной. Перед ним открылась заманчивая перспектива создать творческий тандем «композитор - певица». В XVIII веке такие прецеденты уже встречались, причем с одним из таких семейств Моцарты были лично знакомы. Композитор Иоганн Адольф Хассе и примадонна Фаустина Бордони составили легендарную пару, в которой оба супруга, поддерживая друг друга, достигли максимальных высот в своей карьере. Нечто подобное, вероятно, вообразил себе и Вольфганг.
Моцарт настроен серьезно. Его занимают не только совместные творческие планы с Алоизией. Узнав о выгодной женитьбе одного из зальцбургских друзей, он излагает отцу свое отношение к вопросам семьи и брака. Исключительное чувство собственного достоинства, гордость аристократа не по крови, а по духу, выраженные в этом «кредо», показывают, что для себя Моцарт уже все решил и теперь стремится убедить своего отца в правильности принятого решения: