Осака

Самая яркая церемония в Ситэннодзи — это буддийская служба, называемая «Осёрай». В этот день (22 апреля) отмечается кончина принца Сётоку Тайси, легендарного основателя храма. Из многих храмовых фестивалей Осака «Осёрай» наиболее интересна. Только 22 апреля можно увидеть настоящее представление древней синтоистской религиозной мистерии, наблюдать танцы старого императорского двора, услышать древнюю инструментальную классическую музыку гагаку, которая так редко звучит в современной Японии.

Вслед за низким, раскатистым, медлительно плывущим ударом гонга на небольшую площадь перед одним из храмов, словно отделенную от шумного, грохочущего Осака не глухой стеной деревьев, а шеренгами веков, спокойно и значительно вступает сама древняя Япония. Над голубой черепицей наискось летят по ветру привязанные к колоннам цветные фонари. На четырех высоких шестах застыли огромные, правильной формы шары, ярко-красная рыхлая поверхность которых создана головками плотно прижатых друг к другу бумажных гвоздик. Из шаров во все стороны торчат многометровые шесты с нанизанными на них соединениями цветов. Под этими четырьмя шестами — кагура бутай («квадратная площадка»), огороженная низкими красными перилами и покрытая голубым пышным ковром, в котором тонет нога танцоров. Это и есть подмостки для представления мистерии.

Первое, что предстает глазам зрителя, — древние мистерии кагура. Пышное, торжественное действо кагура относится к самым древним театральным представлениям, сложившимся у японцев на основе магического ритуала солнечного культа. В древности мистерии кагура были обязательной частью синтоистских храмовых празднеств — мацури, причем совершенно закономерным являлось органическое соединение музыки и танца, сопровождение танца голосом или инструментом.

В VII–VIII вв. гагаку была обязательным фоном многочисленных богослужений в буддийских храмах и украшением торжественных придворных церемоний. Сейчас гагаку, за исключением отдельных храмовых представлений, используется очень редко. В 1968 г. она прозвучала при торжественном открытии императорского дворца в Токио.

Красочны и самобытны мацури в Осака. К тому же они выявляют одну из характерных традиционных черт японского национального быта — умение японца ценить кратковременный отдых, скрашивать свои будни, находя в наполненной трудом жизни место для разнообразных торжеств. Эту сложившуюся в глубокой древности традицию не сумел смыть и бурный темп предельно насыщенной, рассчитанной по минутам жизни сегодняшней урбанизированной Японии.

Среди множества мацури — торжественных национальных фестивалей, в которых порой участвуют тысячи людей, приезжающих в Осака с разных концов страны, и более скромных, камерных — немало праздников, посвященных детям.

Общеизвестна огромная любовь японцев к детям. Она связана не только с традиционным культом предков, ведь в представлении японца дети — продолжение жизни родителей и память о них (они принимают от своих родителей передающееся из поколения в поколение почитание изначального, общеяпонского и своего конкретного предка). В любви, которой окружают детей в семье (особенно трудовой), настойчиво видно желание дать ребенку на пороге ожидающей его, как правило, нелегкой жизни более или менее безоблачное детство, по возможности украсить краткость этого срока радостью и всевозмежнейшими удовольствиями.

Рождение ребенка — большое событие в семье, и оно обставляется разнообразными церемониями. Во времена средневековья существовали четыре церемонии, следовавшие сразу после рождения малыша и отмечавшие его приход в мир: вечер первого, третьего, пятого и, наконец, седьмого дня. Из них до сих пор сохранилась лишь осития — церемония седьмого дня. Осития — важный день для новорожденного, когда его впервые показывают родственникам и друзьям. В этот день отец объявляет имя ребенка гостям. Если даже родители решили вопрос об имени раньше, то все равно впервые малыша называют им лишь в седьмой день. Мать ребенка на церемонии осития не присутствует.

Главное угощение на торжественном ужине — «красный рис», приготовленный с адзуки («красными бобами»). Это блюдо подается лишь в особо торжественных случаях. Гостей угощают также и рыбой (обязательно целой, с головой, что считается счастливым знаком), мясом и разнообразными овощами. Каждого гостя обносят сакэ. «Красным рисом» или сакэ угощают и соседей, и знакомых, чтобы они также порадовались появлению на свет нового человека и пожелали ему счастливой жизни.

Сто двадцатый день со дня рождения малыша отмечается церемонией табэ-дзомэ («еда первого раза»). Поскольку до этого новорожденный не пробовал твердой пищи, церемония табэ-дзомэ становится рубежом, когда ребенок впервые участвует вместе со взрослыми в трапезе, на которой подается обычная (лишь измельченная) для японского стола еда. Эта церемония — своего рода пожелание ребенку крепкого здоровья, быстрого роста и безбедной жизни.

Торжественная церемония предполагает обязательное наличие отдельного маленького столика для ребенка. Его накрывают так же, как и для взрослых: ставят блюда с рисом и супом, кладут хаси (палочки для еды). В Кансае и многих других провинциях приготавливается специально для этого дня канагасира (рыбное блюдо из триглы). Малышу не обязательно есть канагасира, но оно должно быть на столе. Если церемония проходит не во время сезона ловли триглы, то гостям подают сушеную триглу, которую всегда можно купить в рыбных лавках.

Стол для ребенка на церемонии табэ-дзомэ представляет весьма живописное зрелище. Если новорожденный — мальчик, то набор миниатюрных чашечек, хаси и сам столик должны быть из черного лака. Если «виновник» торжества — девочка, то чаши обязательно изнутри кроют красным лаком, а снаружи — черным. Тот же принцип соблюдается и в отношении столика — поверхность столешницы покрывают красным лаком, а бока — черным. Сейчас трудно точно выяснить, когда возникла столь точная дифференциация в оформлении различных атрибутов церемонии, но до сих пор она соблюдается весьма скрупулезно.

После того как гости садятся за накрытый стол, к ним выходит мать ребенка (в этот день она впервые участвует в семейном торжестве в честь малыша) и, низко кланяясь, благодарит пришедших за внимание, проявленное к ее сыну или дочери. Затем, взяв малыша на колени, она присаживается к маленькому столику и крошечными хаси прихватывает несколько зерен риса. Затем она кладет их ребенку в рот. Это не только первая твердая пища, но и своего рода действо: крупинки риса — это символ, залог твердости. Отныне она должна стать чертой его характера.

Когда младенцу исполняется год, то эта дата отмечается еще более торжественно, чем любая из предшествующих этому церемоний. Празднование тандзёби («дня рождения») в Японии весьма отличается от подобных торжеств в других странах. Для японца это не просто годовщина рождения, а радость за удачи в ушедшем году и надежды на счастье и успехи в будущем. Тандзёби обнаруживает прямую связь с культом предков. Если в Европе и Америке обычно «виновником» торжества считается тот, чей день рождения отмечается, то в Японии самое большое внимание в этом семейном празднике, дань почтения и любви отдаются родителям. В некоторых районах страны празднование тандзёби прекращается, если родители юбиляра уже умерли. Большим торжеством, в котором участвует вся семья, является тандзёби, посвященный детям. Однако и здесь имеется некоторое своеобразие. В этот день родственники никаких подарков малышу не делают. Тандзёби считается торжеством с более серьезными целями и задачами, чем просто веселое времяпрепровождение. Достигая следующего дня рождения, как бы поднимаясь еще на одну ступеньку невидимой возрастной лестницы, делая новый шаг на жизненном пути, ребенок все более серьезно осознает и проявляет свою любовь и благодарность родителям за заботу о нем.