Осака

В результате успехов, достигнутых в наши дни в развитии технической оснащенности подземного строительства (кондиционирование и дезодорирование воздуха, искусственное освещение, тепло-, звуко- и гидроизоляция), стало реальностью использование значительных подземных пространств. Тем не менее грандиозные проекты подземных городов с множеством уходящих на большую глубину уровней, на которых размещаются жилые и производственные помещения, и сейчас далеки от осуществления. Проекты подземных городов, где человеку придется проводить большую часть своей жизни, вызывают отрицательную психологическую реакцию.

Даже такие скрупулезно разработанные подземные системы, как проекты Э. Утуджяна и возглавляемой им группы (Gecus)[45], а также проект подземного города научных работников (Питтсбург) американского архитектора Макса Абрамовича не послужили толчком к широкому строительству подобного типа.

В то же время использование подземных объемов для размещения сооружений, необходимых, но не способствующих улучшению облика города, стало для многих стран мира насущной задачей и практикой сегодняшнего дня. «Использование подземных сооружений, — говорит Э. Утуджян, — позволит пересмотреть структуру городов и разгрузить их, избавив от пакгаузов, заводов, рынков, вокзалов, складов и всяческих хранилищ, от транспортных магистралей и т. п. Эти сооружения парализуют город, и, хотя без них невозможна повседневная жизнь, они „бездушны“, поэтому нет никаких оснований отводить для них наружные пространства и объемы, которые можно использовать более рационально… Если избавиться на поверхности земли от сооружений, которые там не нужны… можно за их счет увеличить площадь зеленых насаждений, разбить новые парки и скверы, построить стадионы. Исторические памятники, старые городские кварталы, освобожденные от всего лишнего, что их портит и искажает, вновь обретут былую красу в подобающем окружении»[46].

Существуют также и проекты активного одновременного использования в городе наземного и подземного пространства. «Тотальные города» в проектах Анри Потье и Тортрэта Дэнека представляют попытку рационального соединения подземных объемов и жилых структур, перенесенных в надземное пространство. Идея города приобретает здесь, как и в проектах японских метаболистов, зримые контуры сложной структуры — дерева, где под землей как разветвленная корневая система, на многих уровнях располагаются соединенные вертикалями лифтовых устройств промышленные и административные сооружения, городской центр и транспортный узел. Жилища по проекту должны «шагнуть» в воздух, разместиться на мощных ажурных фермах многоэтажными структурами, поднявшимися над парками и полянами, над землей, полностью очищенной от любого вида сооружений, кроме спортивных.

Проект Анри Потье отличался еще и тем, что предполагал использование для так называемых «высотных городов» горного рельефа. Подземная часть города, заглубленная наподобие огромной, уходящей вниз по центру горы воронки, должна сосредоточивать только тяжелые, обычно засоряющие атмосферу общегородские устройства (теплоснабжение, мусоросжигание и т. д.). Там же будут располагаться транспортный узел и различные транспортные сооружения, лифтовые шахты, склады и стоянки для машин.

Конфигурация подземного объекта в виде воронки как бы зеркально отражалась в верхней, наземной части города, в его высотных сооружениях. Здесь на горизонтальных уровнях, поднятых в воздух, размещались трудовая зона (ближе к земле) и жилые кварталы. Сооружения, поднятые над поверхностью земли, оставляли ее под парки, лесопарки, заповедные поляны. Город же, разместившийся в «кроне», в обоих проектах становился как бы «гигантским перископом» для обозрения новой красоты земли, бескрайних просторов ожившего, восстановленного природного окружения.

Впрочем, проекты Анри Потье и Тортрэта Дэнека не были единичным явлением. На рубеже 60-х годов в развитых капиталистических странах, как следствие активного развития урбанизации, возник огромный интерес к футурологии. Фантастический образ «города 2000 года», завораживающий неожиданной эстетикой и в то же время оторванный от реальных трудностей жизни и архитектуры, захлестнул страницы специальной литературы и иллюстрированных изданий «массовой культуры». Талантливые архитекторы, своеобразные герои этой оптимистической футурологической утопии, выступали с идеями «пространственного города», пытаясь избавить архитектуру от распластанности. Это были французские архитекторы Поль Меймон, автор «подвешенных городов», Иона Фридман, создатель теории «мобильной архитектуры», западногерманский архитектор Шульце-Филиц, спроектировавший «Пространственный город», американец Хильберзаймер, автор «рассредоточенных городов», швейцарец Йонас, автор «города-воронки».

Пространственные инженерные конструкции, висячие мосты с ячейками, где располагаются жилые и промышленные сооружения, новые архитектурные формы — вот направления, по которым шло конструирование фантастических городов, опирающееся на стремительное развитие техники и еще более головокружительные технологические перспективы. Однако безудержная архитектурная фантазия довольно произвольно наделяла город будущего идеальными чертами, совсем несвойственными реальному капиталистическому городскому образованию. Зрительно-яркий образ, запоминающаяся визуальность необычных форм словно бы, как само собой разумеющееся, исключали «заниженность» конкретной социальной ситуации, непроизвольно, словно губкой, стирали реальность социальной дисгармонии. И хотя стерильное конструирование, препарируя город на зоны деятельности, как будто бы ориентировалось на человека, в действительности в дебрях архитектурно-социальной утопии он выступал столь же абстрактным, как и вся схема футурологической архитектуры. Живому горожанину с его интересами и потребностями фактически здесь места не отводилось.

К триумфальному шествию оптимистических футурологических прогнозов интерес скоро снизился. Навязчивый, сенсационный образ грандиозных и монументальных «городов-воронок», «тотальных», «кибернетических», «ядерных», «многоярусных», «пространственных», «поднятых в воздух», «городов-Х», «городов-пирамид», «городов-мостов» основательно тускнеет. Реальная жизнь с трудноразрешимыми вопросами социальной ситуации города не вмещалась в фантасмагорию футурологических проектов, и это оказало отрезвляющее воздействие как на широкий круг восторженных поклонников новых урбанистических идеалов, так и на тех, кто в силу профессиональной причастности работал над разрешением городских проблем.

Японские архитекторы в области урбанистики, в свою очередь, также предлагали необычные проекты. Однако они значительно отличались от проектов архитекторов Запада. В Японии же города будущего, несмотря на грандиозность масштабов и «сверхновость» облика, не отличались ни «марсианской» мрачностью, ни даже особой технической недостижимостью проектов.

Наиболее известными из них были проекты архитекторов группы метаболистов — «метаболистический город» Нориаки Курокава, «город на море» (проект реконструкции Токио) Кэндзо Тангэ и «плавающий город» Киёнори Кикутакэ (искусственные острова на поплавках и острова на сваях в Токийском заливе). Ведущееся в значительных масштабах с середины 60-х годов строительство на море, расширение прибрежной территории, создание искусственных островов стало совершенно реальным и близким. Только в районе прибрежной зоны Сэто найкай было создано свыше пяти с половиной тысяч километров искусственных площадей — рукотворные острова для размещения промышленных предприятий и огромные территории, расширившие узкие полоски естественных пляжей. Во многих городах на Сэто найкай, в том числе и Осака, вновь созданные по побережью площади значительно превысили естественную береговую полосу природных пляжей.

Для японского архитектурного проектирования 60-х годов характерно выделение из, казалось бы, самых фантастических, отвлеченно звучащих схем и предложений того, что было наиболее применимо в условиях Японии тех лет. Из грандиозного плана перестройки столицы, строительства над волнами Токийской бухты сооружений, напоминающих древние японские жилища на сваях, ранее всего осуществленным оказалось разнообразное строительство в море с широким спектром подземных и подводных работ.

45

Gecus — группа архитекторов по изучению и координации подземного градостроительства.

46

М. Рагон. Город будущего, с. 66.