Осака

Советский павильон пользовался огромной популярностью на ЭКСПО-70. За шесть месяцев его посетили двадцать восемь миллионов человек. Необыкновенный успех советской экспозиции отмечала пресса многих стран, он был запечатлен во множестве ярких, искренних записей, оставленных посетителями.

Выставка представляла собой редкое, удивительное зрелище. Яркий блеск и причудливая ажурность металла, слепящие поверхности зеркальных стен павильонов, качающиеся в воздухе необычные «скульптурные» формы сооружений — надувные цилиндры, башни, сферы и полусферы, традиционная архитектура, соседствующая с обнаженностью металлических конструкций, пронзенных цветными резиновыми трубами, фонтаны и каскады диковинных форм, укутанные в цветные облака водяной пыли, музыка и огни, бесконечная игра света и цветовых подсветок, пестрые одежды и говор разноязыкого людского потока — все сливалось в единую грандиозную феерию. Ошеломительный вал впечатлений обрушивался и стремительно подхватывал всякого, кто вступал на территорию этого фантастического города.

В общей пестроте и яркости, несомненной изобретательности и театральной картинности выставочных сооружений выделялись павильоны, воспроизводящие традиционные формы национальной архитектуры или апеллирующие к ней. Наиболее широко, прежде всего на экспозиционных территориях стран Юго-Восточной Азии, использовались формы буддийских культовых сооружений. Скрупулезное воспроизведение буддийского храма представлял павильон Непала, явное обращение к архитектурной буддийской традиции демонстрировали павильоны Южного Вьетнама, Лаоса и Таиланда. Выставочное сооружение Бирмы еще издали манило посетителя золотой точеностью и пышностью сугубо национального облика. Расположенный на воде и отражающий в ее зеркале филигранную безупречность резной многоярусной крыши, рассыпающий звон бесчисленных колокольчиков, сияющий золочеными фигурами драконов, павильон одновременно напоминал и пагоду, и огромный королевский корабль из древнего праздника. Среди японских павильонов (страна, организующая выставку, имела право представить несколько выставочных сооружений) были такие, которые повторяли образцы национального строительства или в общем характере решения здания использовали формы национального зодчества. Как известно, обращение к традиции — активная черта японской архитектуры послевоенных десятилетий. Неудивительно, что эта тенденция нашла широкое отражение в облике выставочных сооружений. Среди павильонов японских фирм было немало таких, которые пытались копировать, например, такую специфическую форму, имеющую строго национальную почву, как пагода. Так, павильон фирмы «Фурукава» (архитектурная фирма «Самицу Констракшн») выполнен в виде семиярусной пагоды, стройность силуэта которой, ее устремленность вверх подчеркивались ритмичностью расположения ярусных крыш, подымающихся по шпилю, словно легкие узорные лепестки. Павильон «Сумитомо» (архитектор Сатио Отани) имел вертикальную структуру, стержневые пространственные конструкции, в которых также угадывалась апелляция к стремительной тектонике пагоды. Конструктивные и пространственные решения павильонов «Мацусита» (архитектор И. Иосида) и «Санъё» также опирались на каноны традиционного строительства — низко «надетые» на здание крыши с большим выносом кровли создавали тень у стен со сплошным остеклением, сливающим воедино внутреннее и внешнее пространство.

Обращение к национальному архитектурному наследию было характерно и для многих других выставочных объектов стран Азии, Европы и Африки. Однако в большинстве из них не просто воспроизводились определенные образцы национальной строительной классики, а в апелляции к культурному наследию рождалось своеобразное, нередко сложное соединение сугубо современного с традиционным. Так, архитектура павильона Алжира обнаруживала несомненную причастность к национальной почве благодаря глухой массивной стене с орнаментальным национальным рисунком. Выставочные сооружения африканских стран — Нигерии, Центральной Африки, Ганы, Уганды, несмотря на их разный внешний облик, объединяло использование единого конструктивного принципа, характерного для традиционных африканских сооружений, — глухие, без оконных проемов или с малым количеством проемов стены, защищающие внутренние объемы зданий от палящего тропического солнца.

Правда, не всегда в этих соединениях были неоспоримые гармония и логика. Нередко сугубо «павильонное» решение давало не синтез, а самую простую формулу слияния двух взятых в чистом виде образцов архитектуры — традиционного и современного. Например, Эфиопия и Афганистан объединили в одном выставочном объекте современное сооружение и традиционную жилую постройку. Перед цилиндрической формы основным павильоном Эфиопии, четко читаясь на его фоне, стоял шатер, перед павильоном Афганистана — юрта. По такому же принципу часто осуществлялась и апелляция к архитектурному и культурному наследию страны. Так, перед экспозиционным сооружением Чили, зданием сугубо современной характеристики, стояли мощные монументы древней национальной скульптуры, в мексиканском павильоне использовали орнаментальность древних алтарей; в павильоне Саудовской Аравии в общеарабские строительные традиции вплеталась современная обработка материала и исполнительская культура в подаче и обыгрывании деталей. В павильоне ОАР подчеркнутая форма древней пирамиды почти теряла свою акцентированность благодаря плотному заполнению поверхности, особенно швов, выделенных сугубо современными методами орнаментальности.

Реминисценции на тему национальной архитектуры обнаруживались и в павильонах европейских стран: в бельгийском цвет и конструктивные формы национальной постройки — крутая красная крыша, в португальском — четкость объемов и массивность всего сооружения, словно представляющие общую характеристику средневекового романского стиля.

Вместе с тем среди павильонов стран — участниц ЭКСПО имелись и такие, архитектурное решение которых определялось ориентацией на те или иные характерные черты социальной жизни нации, ее культуры, географического положения. Как правило, такой метод решения архитектурного объекта во многих случаях оказывался наиболее удачным, ибо апелляция к восприятию зрителя шла здесь через сложное ассоциативное осмысление интересного архитектурного образа.

Наиболее характерный пример подобного типа — павильон Канады — высокая зеркальная пирамида со срезанной верхушкой и глубокими прорезями по углам, дающими возможность внутреннего обзора сооружения. Зеркальные стены благодаря их ракурсу отражали в большей части своей поверхности голубизну неба, белые клочья облаков, что напоминало снега и безбрежные голубые просторы озер, стеклянную лавину вод Ниагарского водопада. В то же время по контрасту со статичностью, с холодной цветовой гаммой, которую медленно, вслед за плывущими облаками, меняло зеркальное покрытие павильона, прорези жили своей стремительной слепяще-яркой крутовертью — это разноцветные диски внутри здания крутились над эстрадой для выступления актеров, бросали слепящие блики на стены, отражались в воде бассейна.

Разной высоты цветные пирамиды с разлинованным зелено-синим покрытием павильона НРБ напоминали графично-прихотливые очертания Балканских гор. Разграфленность пирамид словно воспроизводила склоны гор с «сеткой» на них полей и плантаций. Фасад павильона Индии по форме представлял белоснежный усеченный конус и вызывал у зрителей образ величественных заснеженных вершин Гималайских гор. Соединение же высоких полукружий, по стенам которых то струилась, то бурными потоками стекала вода, рождало сложные ассоциации. Это могло быть обращение и к удивительной в своем бескрайнем разнообразии природе страны, и к ее богатой архитектурной традиции.

Предельно наглядной иллюстрацией к истории страны выглядела архитектурно-пространственная система построения павильонов Гонконга, Нидерландов, Шри Ланки. Удивительно легким казался павильон Гонконга: мачты с декоративными, изящной конфигурации парусами, на которых трепетали пестрые, яркие флажки, и широкая деревянная обводка перекрытий. Все это мысленно возвращало к каравелле — средневековой владычице морей. То же значение судоходства для развития страны было подчеркнуто в конструктивных принципах павильона Нидерландов. Разноцветные мощные трубы, красные и белые несущие объемы, длинные конструкции из металлических стержней — все напоминало палубное пространство современного огромного океанского корабля, заполненное цветными постройками.