Страница 43 из 49
То, что Красная Армия безудержно продвигалась в глубь рейха, не на шутку тревожило. Прежде всего мы думали о том, какие ужасы предстоит пережить нашим женам и любимым, остававшимся в Германии. Призыв Сталина к своим войскам был нам хорошо известен: берите себе любую немку-блондинку, она — ваш трофей. Как мы, несчастные солдаты-фронтовики, могли воспрепятствовать этому? Разве что сражаясь до последнего патрона. Поэтому и были вынуждены до конца исполнять свой солдатский долг, каким бы безвыходным ни казалось нам положение, в котором мы очутились.
К тому времени мы представляли собой малочисленную боевую группу, состоявшую из тех, кому не на кого и не на что было рассчитывать, кроме себя, включая и войсковое снабжение. Самому обеспечивать себя пропитанием было еще не худшим из зол — в покинутых
JL
“1Г
домах мы находили достаточно и мяса, и колбас. Ведь у местных жителей, покидавших эти дома, времени на сборы не было. Я тогда не расставался с финкой на случай рукопашной схватки, она вполне годилась и на то, чтобы нарезать хлеб или колбасу. Письма из дома уже давно не приходили, что лишь усугубляло наше беспокойство. Очень непростым было и положение тяжелораненых. К примеру, как поступить, если твой товарищ получал ранение в живот? Пожалуй, страшнее ничего и придумать нельзя. При ранении в область живота операционное вмешательство должно быть немедленным, самое большее несколько часов спустя после ранения, в противном случае человек обречен. Однако ни санитаров, ни транспортных средств не было. Тяжелораненые умирали в страшных муках, не хотелось даже и думать о том, что и тебе придется пережить подобное. Тогда мы снимали медальон с личным номером солдата и передавали его командиру. А тела погибших приходилось бросать непогребенными. Однажды мы обороняли одну покинутую жителями деревню, название ее, увы, не помню, как многое из этих драматичных недель боев при отступлении, в первую очередь, как звали моих друзей, офицеров и унтер-офицеров. Так вот, чтобы попасть в эту деревню, необходимо было перейти через реку шириной около 10 метров по мосту, который к тому же был и единственным путем отступления. Вскоре мы увидели, как многочисленные пехотные силы русских при поддержке танков приближаются к нашей позиции. При столь явном превосходстве противника не было смысла вступать с ним в бой — никаких тяжелых вооружений у нас не было. Гауптман Хюнфельд велел мне переправить наш маленький «фиат» через речку, а мой товарищ должен был следовать за мной на мотоцикле с коляской. По ту сторону реки мы собирались соединиться с группами наших пехотинцев. Я добрался до этого моста, а мой товарищ ехал позади меня. Неожиданно дежурившие у моста подали нам знак остановиться, но я не успел от-
JL “IГ
реагировать, и не сразу различил выложенные на узком мосту мины. Как быть? Я во что бы то ни стало должен был проехать мост. С великим трудом объехав мины, я все же миновал мост и стал подниматься по идущей вверх дороге. В тот же момент у меня за спиной прогрохотал взрыв, и мост взлетел на воздух. Вместе с моим товарищем, ехавшим на мотоцикле. По-видимому, он случайно задел колесом мину и погиб на месте. По рухнувшим в воду остаткам моста наши пехотные группы, хоть не без труда, но все же перебрались на другой берег реки.
В нашем маленьком белом спортивном «фиате» иссяк бензин; жаль, конечно, но больше у боевой группы «Смерть танкам» транспортных средств не оставалось. Пешочком мы одолели мост через Одер и на открытом участке местности увидели горевшие русские танки. Мост был в исправном состоянии, и мы перебрались на западный берег. Вода реки была усеяна льдинами, это было 31 января 1945 года, холодище стоял страшный. На западном берегу Одера нашей боевой группе придали подкрепление из отбившихся от своих частей бойцов и несколько транспортных средств; надо сказать, увеличившаяся группа представляла собой бардак, толпу. И мне было трудно разобраться, кто где находится и чем занят. У Глогау мы снова вернулись на восточный берег Одера. Вместе с другими войсковыми частями мы продвинулись вперед до Фрауштадта и создали там плацдарм протяженностью приблизительно 18 километров. Вместе с нами сражались пожилые мужчины из батальона ополчения, надо сказать, эти люди исключительно добросовестно исполняли нелегкий долг по защите Родины.
Почти все деревни были второпях покинуты жителями, им пришлось даже оставить домашнюю скотину. Из хлевов доносилось истошное мычание некормленых и недоеных коров. Во время внезапного артобстрела в конюшни племенного конезавода попали снаряды.
Охваченные паникой раненые и здоровые великолепные племенные рысаки устремились наружу. Один красивый как на картинке конь, черно-белой масти подбежал к нам, будто желая сказать: «Ну, помогите же мне, за что мне это все». До боли было жалко этих великолепных, благородных животных. Наш командир, человек, помешанный на лошадях, хотел было забрать этого великолепного жеребца, но нечего было и думать об этом — ни седла, ни уздечки не было. Как ни трагично, но раненых животных пришлось пристрелить.
Военные действия с судьбоносной неизбежностью продолжались. Нам было не удержать плацдарм на Одере до Фрауштадта — русские рвались отовсюду. И снова мы были вынуждены отходить и у Глогау возвратиться на западный берег Одера. Там нашу боевую группу «Смерть танкам», точнее, все, что от нее еще оставалось, усадили на грузовики, которые мигом доставили нас в Бунцлау1 на реке Бобер; русские добирались уже и туда. После того как мы по мосту переправились через Бобер, нам было приказано стать в оборону неподалеку от продовольственного склада вермахта, причем без орудий, без танков. Огромный продовольственный склад стоял брошенным, и мы вместе с представителями гражданского населения совершили его обход. И были приятно удивлены обилием потрясающих вещей — шоколада для пилотов люфтваффе, шоколада с начинкой, печенья, бутылокликера и так далее. Мы набили карманы всем, чем только было можно; потом расколотили о стену несколько бутылок с коньяком и ликером, чтобы «Иванам» не достались. Нагруженные деликатесами, мы шли по дороге, и вдруг услышали хорошо знакомые залпы из танковых орудий русских. Выхода у нас не было: чтобы поскорее ускользнуть от наступавших нам на пятки русских, с нашими трофеями пришлось расстаться. Поскольку противотанковых орудий у
' Ныне г. Болеславец на р. Бобер.
JL.
~1Г
нас не было и в помине, оставалось лишь спасаться бегством по мосту через Бобер. У моста стояли несколько офицеров с пистолетами наготове и не пускали нас на мост, заставляя возвращаться в город и оборонять его. Сражаться с русскими танками при помощи карабинов. Но мы пропустили мимо ушей этот дурацкий приказ, и, спустившись к реке, захватили там лодки и таким образом спокойно переправились на другой берег Бобера. Бунцлау в тот же день был сдан, мост через Бобер взорван. Это произошло 11 февраля 1945 года.
Боевая группа «Смерть танкам» и остатки 6-й пехотной дивизии вновь собрались под командованием капитана Хюнфельда. Нас постоянно бросали в бой. Звучит почти невероятно, но нам на подмогу прислали даже гит-лерюгенд, то есть 14—16-летних мальчишек, это было в деревне под Зигерсдорфом. Им очень не хотелось, чтобы русские захватили их деревню, и эти ребята решили похвастаться тем, как здорово они здесь организовали оборону. Особую гордость у них вызывала 8,8-см зенитка, из которой уже успели обстрелять пару русских танков. Но никто этих желторотых всерьез не воспринимал. Ночью я получил приказ доставить в наше распоряжение их хваленое зенитное орудие. Мальчишки с явной неохотой приволокли на тросе орудие к батальонному командному пункту, где оно было передано нашему боевому расчету. Старая добрая 8,8-см универсальная зенитка с высокой скорострельностью очень пригодилась при стрельбе в горизонт для поражения танков неприятеля. Мы чувствовали себя куда спокойнее, зная, что у нас в тылу имеется столь эффективное орудие.
В общем и целом оборона рейха укреплялась, так что русским пришлось не на шутку сражаться за каждый метр немецкой территории. Днем мы стали свидетелями, пожалуй, одной из последних атак наших пикирующих бомбардировщиков под командованием полковника Руделя, самого знаменитого из пилотов Ю-87за всю Вторую мировую войну. В результате этой операции