Страница 97 из 114
9 октября имперский пресс-шеф Дитрих объявил, что «русский фронт разгромлен», война выиграна. В берлинских газетах появились крупные заголовки: «Великий час пробил: исход восточной кампании решен»; «Военный конец большевизма...»; «Последние боеспособные советские дивизии принесены в жертву».
Тем не менее в своем дневнике фон Бок отметил, что позвонил главнокомандующему сухопутными силами Вальтеру фон Браухичу и сказал:
— Разве вы не знаете, каково действительное положение дел? Ни Брянский, ни Вяземский котлы еще не ликвидированы. Конечно, они будут ликвидированы. Однако будьте любезны воздержаться от победных реляций!
Ответ фон Браухича был уклончив, но с намеком:
— Фюрер спрашивает, намерены ли вы продолжать наступление?
— Да, наступление будет продолжено.
348
— Разрешите напомнить: приближается срок полного разгрома противника и окружения Москвы — 7 ноября. Из ОКВ (верховного главнокомандования вооруженными силами. — Авт.) пришли сведения, что фюрер может лично возглавить вступающие в Москву передовые силы. В связи с этим хотелось бы уточнить предполагаемую дату капитуляции Москвы.
Фон Бок, убедившийся в необычайной стойкости советских войск, воздержался от точного ответа:
— Дату сообщу позже.
Пожалуй, уже тогда фон Бок стал сомневаться в успехе предпринятого наступления. Русские армии напоминали ему мифическую гидру, у которой взамен одной отсеченной головы возникает новая, а разрубленное тело срастается вновь и вновь. Так произошло, казалось бы, с полностью разгромленными тремя советскими фронтами.
Однако укрепляют фронт не только действующие части, но и командование. И потому из Ленинграда, где обстановка стабилизировалась, в Москву вызвали Г. К. Жукова. Он вспоминал:
«Простившись с Верховным, я отправился к начальнику Генерального штаба Борису Михайловичу Шапошникову и подробно изложил ему обстановку, сложившуюся на 6 октября в районе Ленинграда.
— Только что звонил Верховный, — сказал он, — приказал подготовить для вас карту западного направления. Карта сейчас будет. Командование Западного фронта находится там же, где был штаб Резервного фронта в августе, во время Ельнинской операции.
Борис Михайлович познакомил меня в деталях с обстановкой на московском направлении. В распоряжении Ставки, которое он мне передал, было сказано:
“Командующему Резервным фронтом.
Командующему Западным фронтом.
Распоряжением Ставки Верховного Главнокомандования в район действий Резервного фронта командирован генерал армии тов. Жуков в качестве представителя Ставки.
Ставка предлагает ознакомить тов. Жукова с обстановкой. Все решения тов. Жукова в дальнейшем, связанные с использованием войск фронтов и по вопросам управления, обязательны для выполнения.
По поручению Ставки Верховного Главнокомандования начальник Генерального штаба Шапошников.
6 октября 1941 г. 19 ч. 30 м.
№ 2684”».
349
Такое переформирование и назначение произошли при непосредственном участии Б.М. Шапошникова. Однако если подобные решения оставались прерогативой Сталина, то над замыслами противника приходилось ломать голову в первую очередь начальнику Генерального штаба, планирующего действия наших войск не только на данном направлении, с учетом того, что происходит в нашем и вражеском тылу, какие ожидаются резервы и т.п.
А разобраться во всем этом было очень непросто. Куда теперь двинутся немецкие танковые дивизии? Они могут повернуть на Калугу, чтобы ударить по нашим частям, противостоящим Гуде-риану. Есть и другой вариант: через Малоярославец устремиться к Москве. Или более сложный маневр: сначала направиться на север, соединиться с 3-й танковой группой Гота, разгромить наш правый фланг и тем самым открыть путь к столице с северо-запада.
Как пишет А. Кларк: «Прямой путь к Москве танкам Гепнера преграждали три стрелковые дивизии ослабленного состава, без танков и почти без артиллерии, а также кавалерийские части, вырвавшиеся с боями из окружения, численностью около бригады. Севернее в районе Гжатска другая небольшая группа советских войск, с трудом отражая атаки танковых дивизий Гота, отходила в направлении Волоколамска.
Сплошного фронта не было, и от стойкости этих разрозненных групп — назвать их армиями было бы преувеличением — зависела своевременная организация обороны на новом рубеже перед Москвой. Даже с учетом советских соединений, противостоящих Гудери-ану на южном фланге и Готу в верховьях Волги, численное превосходство немцев было подавляющим, особенно в боевой технике. На всем Западном фронте русские имели 824 танка, из которых едва ли половина была полностью боеспособной, да и из нее лишь небольшую часть составляли КВ и Т-34».
По уточненным данным, у нас было 782 танка, из них средних и тяжелых 141. Создавались отряды народного ополчения; но вооружены они были плохо при слабой выучке, хотя и намерены были с героической решимостью защитить Родину. Западный фронт вынужден был отойти на Можайскую линию обороны. На усиление войск Ставка дополнительно направила 14 стрелковых дивизий, 16 танковых бригад, 40 артиллерийских полков. Немецкое наступление задерживалось. И все-таки 14 октября танковая группа Гота ворвалась в Калинин (Тверь). Создалась реальная угроза продвижения врага на юго-восток, в направлении Клина. А от Тулы, стискивая
360
клещи, должна была продвигаться южная группа немецких войск — на Каширу, Коломну.
Среди жителей столицы, где оставались в основном старики, больные, женщины и дети, началась паника; из города потянулись толпы беженцев (а кое-кто, как теперь признаются некоторые, готов был встречать оккупантов с цветами, а не бутылками с зажигательной смесью, «коктейлем Молотова»). 19 октября в Москве ввели осадное положение.
Еще значительно раньше, 29 июня 1941 года, под грифом «строго секретно» вышло постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) о переводе 18 наркоматов и главных управлений из столицы в восточные регионы. Значит, уже тогда Сталин понял, что фронт будет быстро приближаться к столице. Теперь западнее Москвы немецкие войска находились в 120—150 км от Кремля. Такое расстояние танки могли бы преодолеть за несколько часов, если бы... на их пути не стояли насмерть русские солдаты.
Однако в тревожном напряжении тех дней порой разрозненные советские воинские части оставляли — вынужденно — немалые бреши в своей обороне.
Об одном таком случае рассказал генерал К.Ф. Телегин в книге «Войны несчитанные вёрсты».
Утром 5 октября авиаразведка на Западном направлении каких-либо существенных изменений в обстановке не отметила. Только на дороге, идущей из Спас-Деменска через Юхнов на Медынь, обнаружили движение отдельных групп военных и гражданских автомашин, повозок, а также колонны артиллерии численностью до полка.
Для уточнения направили туда два-три самолета, чтобы осмотреть дороги в районах Юхнова, Спас-Деменска, Рославля и Сухи-ничей.
Около полудня Телегину позвонил полковник Н.А. Сбытое, командующий ВВС МВО, и взволнованно сообщил:
— Товарищ член Военного совета! Вылетавшие на задание летчики только что приземлились в Люберцах и доложили, что ими обнаружено движение большой колонны танков противника со стороны Спас-Деменска на Юхнов!
Воздушную разведку выполняли летчики 120-го истребительного авиаполка Дружков и Серов — люди мужественные и опытные, заслуживающие всяческого доверия. Они обнаружили колонны вражеской техники, растянувшиеся почти на двадцать пять километров. Летчики прошли над ней на небольшой высоте, ясно
351
видели кресты на танках и были обстреляны из зенитных пулеметов и малокалиберной зенитной артиллерии. Враг движется на Юхнов!
По «кремлевской» связи Телегин набрал номер Б.М. Шапошникова. Ответил дежурный генерал. По его словам, от штабов Западного и Резервного фронтов новых данных не поступало.