Страница 37 из 114
На мой взгляд, решающую роль в гражданской войне играет народ. Во всяком случае, так было у нас в России. Никакие призывы к восстанию, исходящие от марксистов-ленинцев, не нашли бы отклика в массах, если бы не сложилась революционная ситуация. Она определялась в значительной степени свержением самодержавия и развалом армии в результате Февральской буржуазной революции, «усталости» народа от войны и неприятия политики Временного правительства. Когда оно было свергнуто и установилась власть Советов, казалось бы, народ добился желаемого: самоуправления (отчасти анархического толка) при централизованном руководстве обновленной государственной системой.
Через несколько месяцев и выяснилось, что никакого улучшения жизни не произошло. Многие предприятия были закрыты, в городах ощущалась все более нехватка продовольствия. Назревали хлебные бунты. Город не мог предоставить деревне изделия легкой промышленности, технику или хотя бы твердую валюту в обмен на продукты питания. А менять их на сомнительные бумажные деньги, точнее денежные суррогаты, крестьяне не желали; предпочитали хранить излишки зерна до лучших времен.
Вот какое объяснение дано в фундаментальной энциклопедии «Гражданская война и военная интервенция в СССР» (М., 1983; главный редактор С.С. Хромов):
«В условиях разрухи и продовольственного кризиса саботаж кулаков срывал государственные заготовки хлеба и приводил к голоду в городах. Поэтому Советское правительство ввело продовольственную диктатуру. С конца мая началось массовое создание продотрядов из рабочих, которые посылались в деревню за хлебом. В конце мая СНК принял Постановление о введении по всей стране военного положения и мобилизации всех надёжных частей армии “для систематических военных действий по завоеванию, отвоеванию, сбору и свозу хлеба и топлива”.
25—26 мая начался подготовленный Антантой Чехословацкого корпуса мятеж 1918(примерно 30 тысяч человек. — Авт.), в связи с которым активизировались все антисоветские силы. Меньшевики, эсеры и буржуазные националисты выступили в роли прямых по-
136
собников белогвардейцев. Гражданская война, снова вспыхнувшая благодаря прямому вмешательству Антанты, приобрела огромный размах, охватила всю территорию Советской России».
И все-таки корень зла, как мне представляется, не в происках Антанты, саботаже кулаков и активизации пособников белогвардейцев. Главное — народное разочарование в советской власти, неверие в ее возможности. Только этим можно объяснить гигантские масштабы российской междоусобицы. Она происходила на фоне глубочайшего морального и экономического кризиса. О нем можно судить уже по тому факту, что за годы Гражданской войны абсолютная убыль населения составила порядка 20 миллионов, из которых менее десятой части погибло в боевых действиях.
Вновь сошлемся на В.Б. Станкевича: «Масса вообще никем не руководится, она живет своими законами и ощущениями, которые не укладываются ни в одну идеологию, ни в одну организацию, которые вообще против всякой идеологии и организации». Добавим: существуют законы стихийной самоорганизации масс. О них писал ученый и мыслитель, князь и анархист П.А. Кропоткин в труде «Великая французская революция 1789—1793». В некоторые моменты этим неписаным законам более или менее соответствует определенная идеология. Этим объясняется успех большевиков, Ленина. Но когда политика правящей партии начинает вступать в противоречие с настроением масс, они восстают, бунтуют.
Итак, разгар Гражданской войны в России, судя по всему, объясняется прежде всего недовольством значительной части народа большевистской властью. Ну а пороха в огонь подсыпали и поборники мировой революции (типа Троцкого), и представители свергнутых «эксплуататорских классов», и зарубежные капиталисты, а также все те, кого не устраивала великая Россия в любых обличьях.
Так уж вышло, что летом 1918 года перед Шапошниковым снова встал вопрос: чью сторону принять? Правда, он уже присягнул на верность советской власти. Но, может быть, это — роковая ошибка, которую еще не поздно исправить? Был еще один очень важный аспект: он работал с многочисленными секретными и совершенно секретными документами; ему полностью доверяли большевики, но наверняка и тайно присматривали за ним как за «классово чуждым элементом». Хотя главным для него стало, по-видимому, неприятие идеологии Белого движения, поддержанного иностранными державами.
Жизнь убедительно доказала, что ни Ленин, ни большевики в целом не являются германскими агентами. Считать их ставленника-
137
ми международного сионизма тоже не было веских оснований. То, что в советском руководстве избыток евреев, объяснялось просто: в царской России их относили как бы к людям «второго сорта», определяли черту оседлости. Многих из них это оскорбляло, возмущало, а потому они с энтузиазмом поддержали революцию. К тому же у них ярко выражена национальная солидарность, характерная для малого народа.
Не исключено, конечно, что часть из них заражена национализмом и поддержана мировым сионизмом. Но даже в таком случае они вынуждены считаться с волей русского народа — иначе он их сметет. И дело тут не в антисемитизме, а в инстинкте самосохранения и свободы великой нации, еще не утратившей чувства собственного достоинства.
Примерно так, пожалуй, рассуждал Шапошников, окончательно решив служить в Красной Армии, навсегда отбросив всякие сомнения.
ПОЛЕВОЙ ШТАБ РЕВВОЕНСОВЕТА
Первыми восстали против Советской власти донские казаки. В царское время они находились на особом, привилегированном положении: за воинскую службу (до 36-летнего возраста) получали 30 десятин земли. А в условиях плодородного юга России это немалое богатство. В отличие от большинства крестьян многие казаки были зажиточными хозяевами.
Сразу же после Октябрьского переворота 1917 года генерал от кавалерии Алексей Максимович Каледин (выпускник Академии Генштаба, участник 1-й мировой войны), избранный атаманом Донского казачества, поднял мятеж. Его поддержали приехавшие на Дон видные военачальники генералы от инфантерии (высший пехотный чин) Михаил Васильевич Алексеев и Лавр Георгиевич Корнилов. В декабре 1917-го они объединились в «триумвират», возглавив Донской гражданский совет. Сравнительно легко им удалось захватить почти весь юг Европейской России. Однако так же быстро их войска потерпели поражение.
Советская власть была восстановлена почти на всей данной территории. В конце января 1918 года Каледин сложил свои полномочия и застрелился.
Безусловно, руководители мятежа просчитались, надеясь на поддержку значительного числа казаков Дона и Кубани, а также
-Тзв"- бывших царских офицеров. Казалось бы, у них для этого были все основания. Во время мировой войны донское казачество выставило 60 конных полков, 126 отдельных конских сотен, 6 пеших батальонов, 37 батарей, 5 запасных полков — свыше 100 тысяч человек. Царская армия в 1917 году насчитывала 133 тысячи офицеров. Если бы половина вооруженных казаков и царских офицеров присоединились к мятежникам, им удалось бы разгромить большевиков.
Однако Добровольческая армия, состоявшая в основном из офицеров, в ту пору насчитывала не более 3 тысяч человек. Казаков тоже было сравнительно немного. Как позже признал Алексеев: «Идеи большевизма нашли приверженцев среди широкой массы казаков».
Ситуация изменилась весной 1918 года. Казаки убедились, что Советская власть вовсе не гарантирует им полную самостоятельность и материальное благополучие. Теперь уже богатых казаков поддержали середняки. В апреле началось новое, более крупное восстание. Генерала Краснова избрали атаманом Всевеликого войска Донского. Немцы, захватившие «независимую» Украину (гетман П.П. Скоропадский был лишь формальным правителем «Украинской державы»), обеспечивали эту армию оружием.
Вскоре Советская Россия оказалась в труднейшем положении. На западе, юге, востоке начались боевые действия. Но и внутренняя обстановка внушала тревогу. Как пишет французский историк Н. Верт: