Дорога на Дувр

НИКОЛАС. Совершенно верно.

ДОМИНИК. Вы хотите, что я стал ее третьим пациентом?

НИКОЛАС. Есть такая идея.

ДОМИНИК. Чтобы ее светлость выхаживала меня?

НИКОЛАС. Окажите нам такую услугу.

ЛЕОНАРД (неловко). Разумеется, мы… Конечно же, вы ничего… э… не потеряете… если… э…

ЛАТИМЕР. Его светлость хочет сказать, что в период выздоровления вы не только узнаете много нового и интересного из книг, которые будет читать вам ее светлость, но и поправите свое материальное положение. Я правильно вас понял, Леонард.

НИКОЛАС. Премия за золотую медаль. Естественно.

ДОМИНИК. Извините, сэр. Боюсь, у меня не получится.

НИКОЛАС. Но…

ЛАТИМЕР. Можете идти, Доминик.

ДОМИНИК. Благодарю вас, сэр (выходит).

НИКОЛАС. Увы, не вышло (ЛАТИМЕРУ). Вы уверены, что не сможете нам помочь? Это же единственный в жизни шанс узнать все о Французской революции!

ЛАТИМЕР. Да, что-то надо делать (неожиданно улыбается). В конце концов, почему нет?

ЛЕОНАРД (с надеждой). Вы согласны?

ЛАТИМЕР. Да.

НИКОЛАС. Так мы…

ЛАТИМЕР (махая рукой в сторону двери). Да, да. Не теряйте времени. Бегите.

ЛЕОНАРД. Пошли!

НИКОЛАС (на ходу, с улыбкой). Во второй главе есть такой интересный отрывок…

ЛАТИМЕР (поднимает руку). Слышите? Она идет.

ЛЕОНАРД. Святой Боже! (Они убегают).

ЛАТИМЕР, оставшись один, замирает в глубоком раздумье. Чем же ему заболеть? Он звонит в один из многочисленных колокольчиков, входит ДОМИНИК.

ЛАТИМЕР. Ох, Доминик, из-за твоего отменного здоровья мне приходится жертвовать собой. Я хочу сказать, что именно я должен воспользоваться этой прекрасной возможностью духовного обогащения.

ДОМИНИК. Да, сэр. Уверен, вам это пойдет на пользу, сэр.

ЛАТИМЕР. Какую болезнь ты порекомендуешь?

ДОМИНИК. Как насчет растяжения лодыжки, сэр?

ЛАТИМЕР. Ты полагаешь, это хороший вариант?

ДОМИНИК. Во всяком случае, вам не придется отказываться от любимых блюд. Есть некоторая однообразность в хлебе с молоком, сэр.

ЛАТИМЕР. Хлебе с молоком?

ДОМИНИК. Именно этим вам придется питаться, если вы остановитесь на чем-то желудочном. Разумеется, всегда можно сказать, что у вас сильная простуда.

ЛАТИМЕР. Нет, нет, нет. Давай найдем что-то оригинальное.

ДОМИНИК. Как насчет ксеростомии, сэр?

ЛАТИМЕР. Серьезная болезнь?

ДОМИНИК. Джозеф говорил мне, что его отец страдал от нее много лет.

ЛАТИМЕР. Так может, не стоит отбирать ее у него?

ДОМИНИК. Как-то в воскресенье я заглянул в словарь, сэр. Эту болезнь описывается, как «анормальная сухость во рту».

ЛАТИМЕР. Я же сказал, что мне нужно что-то оригинальное, Доминик.

ДОМИНИК. Совершенно верно, сэр.

Оба замолкают, глубоко задумывавшись.

ЛАТИМЕР. Может, понадеяться на озарение, которое придет в нужный момент?

ЮСТАСИЯ (за сценой). Доминик! Доминик!

ЛАТИМЕР. Быстро! (Подталкивает его к двери). Задержи ее светлость на несколько секунд. Я должен занять соответственное положение.

ДОМИНИК. Да, сэр (выходит).

ЛАТИМЕР ложится на диван и начинает постанывать; кладет руку сначала на живот, потом на голову, наконец, на локоть другой руки. ЮСТАСИЯ не приходит. Он осторожно поднимает голову. Комната пуста.

ЛАТИМЕР (разочарованно). Зря старался! (Слышит шаги, тут же укладывается на диван).

Входит Анна, в шляпке, с чемоданом в руке. Уже находится у самой двери, когда слышит стон. Она останавливается. Еще один стон. Анна ставит чемодан на пол, с озабоченным видом идет к дивану.

ЛАТИМЕР. Ох, бедная моя… э… голова (прижимает руку ко лбу).

АННА (в тревоге). Что с вами? (Опускается у дивана на колени).

ЛАТИМЕР. Ох, моя… (Радостно). Ой, Анна, это вы? (Садится).

АННА (все еще озабоченно). Да, но что с вами?

ЛАТИМЕР (отмахиваясь). Ничего, ничего. Легкая невралгия.

АННА. Вы так меня напугали!

ЛАТИМЕР. Правда? Уж извините меня, дорогая Анна.

АННА. Вы так жалобно стонали. Я подумала… я не знала, что с вами… (сочувственно). Вам было очень плохо?

ЛАТИМЕР. Не так плохо, как могло показаться по стонам.

АННА (снимает перчатки). Я знаю, какими тяжелыми бывают приступы невралгии. С отцом иногда такое случается. Тогда мне приходится их снимать (перчатки сняты). Позволите попробовать?

ЛАТИМЕР (смущенно). Анна!

Она наклоняется над ним и начинает поглаживать лоб подушечками пальцев. Он смотрит на нее снизу вверх.

АННА. Закройте глаза.

ЛАТИМЕР. Но мне не хочется.

Она смеется.

АННА. Скоро боль уйдет.

ЛАТИМЕР. Лучше бы ей не спешить.

АННА (вновь смеется). Лица так забавно выглядят, если смотреть на них внизу вверх, не так ли?

ЛАТИМЕР. У вас самое удивительное личико, которое я когда-нибудь видел, глядя снизу вверх, Анна.

АННА (радостно). Правда?

ЛАТИМЕР. Почему вы надели шляпу на подбородок? (Она смеется). Почему вы вообще надели шляпу?

АННА. Я хотела уйти.

ЛАТИМЕР. Не попрощавшись?

АННА (стыдясь). Я… думаю, что да.

ЛАТИМЕР. Анна!

АННА (торопливо). Я бы написала.

ЛАТИМЕР. Прислали бы открытку?

АННА. Письмо.

ЛАТИМЕР. С благодарностями за оказанное гостеприимство и подписью, искренне ваша.

АННА. Но я действительно вам благодарна.

ЛАТИМЕР. И постскриптумом: «Я никогда больше вас не увижу».

АННА. С постскриптумом: «Я никогда не забуду».

ЛАТИМЕР. Но вы должны забыть.

АННА (после паузы). Так будет лучше?

ЛАТИМЕР (медлительно). Все одинаково. Все всегда одинаково. Невозможно даже представить себе, что возможны хоть какие-то изменения. И через сотню лет мы останемся такими же. Вы, быть может, чуть устанете, у вас будут болеть пальцы, а я буду спокойно лежать, всем довольный, счастливый.

АННА. У вас есть еще минута… не больше.

ЛАТИМЕР. Тогда я сразу пойду к аптекарю и попрошу отвесить на три пенса пальчиков Анны. (Они замолкают. Потом Анна перестает гладить лоб Латимера и прислушивается). Что такое?

АННА. Я что-то слышу. Вроде бы шепот.

ЛАТИМЕР. Не оглядывайтесь.

ЛЕОНАРД и НИКОЛАС, в пальто и шляпах, на цыпочках входят в комнату. Двигаются бесшумно, пальцы приложены к губам. Открывают входную дверь и исчезают за ней.

АННА. Что это? Что это?…

ЛАТИМЕР. Эпизод из вашей жизни. Под ним подведена черта. Он забыт, похоронен…

АННА (умоляюще). Этого вовсе и не было, так?

ЛАТИМЕР. Разумеется, не было! Мы, должно быть, где-то об этом прочитали… или увидели на сцене в спектакле?

АННА (с жаром). Точно. Мы вместе сидели в ложе.

ЛАТИМЕР. И ели шоколад (со вздохом). Какой милой она была… эта девушка в пьесе, какой восхитительной и очаровательной!

Входит ДОМИНИК, останавливается, увидев их.

ДОМИНИК. Ох, прошу меня извинить, сэр.

ЛАТИМЕР. Продолжайте, Анна. (Радостно). У меня невралгия, Доминик.

ДОМИНИК. Да, сэр. Тяжелое заболевание, должен сказать, сэр.

ЛАТИМЕР. Мисс Анна так хорошо меня лечит… Что вы хотели?

ДОМИНИК. Ее светлость просит ее извинить. Сегодня она не сможет спуститься к ужину.

ЛАТИМЕР (АННЕ). Мы извиним ее светлость, если она не спустится к ужину?

ДОМИНИК. Дело в том, что Джозеф внезапно заболел, и она…

ЛАТИМЕР (себе). Я упустил из виду Джозефа.

АННА. Бедный Джозеф. Что с ним?

ДОМИНИК. Легкая краснота в горле, но, по словам ее светлости, требующая незамедлительного лечения.

ЛАТИМЕР. Пожалуйста, передайте ее светлости, что я безмерно благодарен ей за заботу о Джозефе… и скажите Джозефу, что мне его очень жаль.

ДОМИНИК. Да, сэр (уходит).

ЛАТИМЕР. Сейчас вы не можете уйти, Анна. Вы должны остаться. В моем доме Юстасии необходима дуэнья (Анна смеется и качает головой). Вы должны уйти?