Кендермор (ЛП)

— Мы собирались выбросить эту дрянь за борт, господин Непоседа, — с трудом промолвил Вудроу.

— Мне это уже не кажется мудрым решением, — ответил кендер. — Она может привлечь внимание акул.

— Разве акулы такое едят?

— Ага. Акулы едят все, живое или мертвое, но предпочитают, конечно, живых, особенно людей, кендеров и им подобных. Они просто гигантские и могут перекусить лодку пополам, если на борту находится что-нибудь, что они хотят съесть. Что это? Как я уже отметил, что угодно.

— Но мы же не в океане, — возразил Вудроу. — Это залив Балифор. Так что мы в безопасности, не так ли?

Тассельхофф шлепнулся обратно на дно баржи и глубоко вздохнул.

— Его-то называют заливом, но он соединяется прямо с океаном. Корабли, ходящие в океан, все время приходят в Порт Балифор и отбывают из него. Как ни крути, мертвая сова на борту куда безопаснее живой акулы за бортом.

Не произнося ни слова, Вудроу пристроился рядом с Тасом. В молчаливом безветрии, в знойной духоте зловоние повисло над баржей, укрывая ее плотной пеленой. Друзья сидели спина к спине и молча смотрели на отвратительный совиный труп, изо всех сил желая оказаться где угодно, только бы не оставаться здесь. Вскоре Тас снова заскучал, поэтому он лишь рассеянно отметил, что на горизонте появилась какая-то точка.

— Что это, земля? — спросил он наконец, обратившись за помощью к юноше. Вудроу прищурился и вгляделся в направлении, указанном кендером.

— Не может быть. Мы не движемся, а точка увеличивается в размерах.

— Это же судно! — внезапно вскрикнул Тас, чье острое зрение позволило наконец уловить движение. На веслах, предположил он, исходя из постоянной скорости корабля. Тас скакал как ужаленный, восторженно махал руками и вопил на пределе своей глотки.

Вудроу схватил кендера за руку и тихо сказал:

— Нам могут совсем не понравится те, кто плывет на этом судне.

Тассельхофф посмотрел на Вудроу так, будто юноша внезапно выжил из ума.

— Что значит не понравятся? Они могут нас спасти! Что бы ни произошло, это лучше, чем барахтаться здесь, в особенности если учесть, что не может быть ничего интересного в куче мусора.

Он снова пригляделся к темному пятнышку.

— Кстати, мне кажется, уже поздно. Они нас заметили.

Когда гребцы приблизились, Тас рассмотрел увенчанные рогами головы — минотавры. Минотавры считались одной из самых необычных — и недружелюбных — рас Кринна. До Катаклизма их история включала в себя лишь предубеждения и порабощение, сначала гномами Кал-Такса (если верить легендам), и в конце концов Истарской империей. Внешность быков и невероятная сила сделали их одновременно презираемыми и самыми желанными рабами.

Никто, даже другой минотавр, не смог бы назвать никого из своего народа прекрасным. Рост у быков, и телок редко опускался ниже семифутовой отметки. Короткая, черная или бурая шерсть покрывала их мускулистое, наполовину бычье, наполовину человеческое тело.

Они были прямоходячими и имели руки, похожие на человеческие, но нижние конечности они позаимствовали у парнокопытных животных, и заканчивались они соответственно раздвоенными копытами. Из висков росли рога длиной по крайней мере фут.

И хотя им приходилось носить одежду, в особенности за пределами островов, где находилась их родина, по человеческим меркам минотавры разгуливали полуобнаженными. Из одежды они признавали лишь доспехи, украшенные орнаментами и оружием, да короткие кожаные куртки.

Вскоре небольшой сверкающий баркас, мастерски сработанный умелыми руками, усилиями шестидесяти гребцов приблизился вплотную к барже, благо это позволял сделать попутный ветер. Все до единого минотавры на борту выглядели не то что не дружественно — они, казалось, были разгневаны. Они беззастенчиво разглядывали спутников, не делая попыток завязать беседу, а в центре их пристального внимания оказался Тассельхофф.

Кендер начал чувствовать себя не лучше любого из жучков, каковых он лицезрел в выставочной комнате Бодзила и Лигга. От мысли этой по телу его поползли мурашки.

— Привет, — закричал он, расплывшись в самой своей дружелюбной улыбке. — Я Тассельхофф Непоседа. А кто…

— Гоар. Недавно у нас были крупные проблемы с одним кендером на побережье Кровавого Моря.

Говорящий, несомненно лидер, если можно было считать признаком лидерства носимые им одним красные доспехи, был почти на голову выше всех остальных гребцов.

— Недоразвитый и вороватый народец. Скажешь, ты не похож на остальных?

Говорил он неуклюже, но с идеальным произношением, будто выучил Общий язык по учебнику.

Тассельхофф слишком усердно пялился на чужое судно, чтобы сразу осознать оскорбление. Когда смысл слов наконец дошел до него, Вудроу заметил, что щеки кендера наливаются краской. Он вмешался раньше, чем кендер успел отвесить минотавру изрядную порцию своих знаменитых колкостей и обидных шпилек.

— Мы с приятелем оказались в бедственном положении: погрузились по ошибке на борт этой баржи, не зная, что ее бросят на произвол судьбы.

Вудроу нервно облизал губы, прекрасно понимая, что его слова звучат не совсем правдоподобно.

— Не могли бы вы доставить нас в ближайший порт? Или хотя бы отбуксировать туда? Мы будем очень благодарны вам.

Гоар отвернулся от них и обменялся с командой серией громких стонов, перешедших в резкое, неприятное ворчание. Один из гребцов, гигантский рыжий минотавр с двухфутовыми рогами (если можно говорить о высоте рогов), вдруг издал протяжный рык и провел тыльной стороной кисти по своему горлу. Чудовище дважды покачало массивной головой, указывая пальцем на Таса, и дерзко сложило руки на груди.

Но Гоар ответил ему злобным фырканьем, а губы его искривились в уродливом подобии презрительной ухмылки. Жест однозначно показывал, кто здесь играет главную скрипку. Его оппонент понурил голову и, раздираемый гневом и стыдом, спешно ретировался в дальнюю часть небольшого баркаса. Гоар опять повернулся к Тасу и Вудроу, тщательно готовясь произнести незнакомые слова, и внимательно посмотрел на них.

— Мы решили, что вам можно верить, и вы действительно попали в беду.

Вудроу с Тасом ожидали от минотавра продолжения, оба взволнованно соображали — что за странный способ предлагать помощь! Когда стало казаться, что молчание затянулось необоснованно долго, вмешался Тас.

— Ну, да… мы в беде, это так. Так собираетесь вы нам помогать или нет?

— Мы не говорили, что собираемся это делать, отнюдь.

Тас и Вудроу обменялись недоуменными взглядами.

— Но ведь ясно, что вы не можете бросить нас тут умирать! — хрипло возразил Вудроу.

— Почему же? — в голосе Гоара не чувствовалось лукавства. — Мы не знаем ни единого закона, где бы это оговаривалось.

Тас с натяжкой хихикнул.

— Конечно, такого закона нет, но…

Гоар выгнул брови, и кендер решил — была не была…

— … мы можем вам заплатить!

Мохнатые уши Гоара взлетели вверх, но во взгляде, рассматривающем курганы отбросов, явственно читалось сомнение.

— Я сомневаюсь, что вы располагаете хоть чем-нибудь, представляющим для нас ценность.

Его внимание внезапно привлек кто-то из экипажа, дернув минотавра за руку. Гоар опять отвернулся от стоящих на барже друзей.

— Господин Непоседа, — хриплым голосом прошептал Вудроу, — я не уверен, что обещать им вознаграждение было хорошей идеей. Припомните, мы расплатились за поездку на другом корабле, и после завтрака остались практически без гроша в кармане.

— Ты бы не переживал на этот счет, Вудроу, — Тас говорил поучающим голосом, к которому привык часто прибегать. — Что-нибудь найдется. Так всегда бывает.

— Ох, не думаю, — медленно молвил Вудроу. — Они совсем не похожи на доверчивых простофиль…

— Человек и кендер, — громыхнул позади них голос Гоара. Спутники резко развернулись.

— Мой… — казалось, минотавр силится подыскать нужное слово, — мой… повар сказал мне, что различил исходящий от вашей баржи запах отлежавшейся совы. Мы согласны принять ее в качестве платы за провоз вас до ближайшего порта.