Страница 3 из 145
«Жалеть не о чем, романтичное было время, - подумал он. -Сколько надо было приложить энергии, сил и ума, чтобы склонить чашу весов в пользу революции? Ведь ее темпы там, где я воевал, помогал устанавливать Советскую власть, не совпадали со столичными, люди в провинциальных городах, в деревнях, в горах и лесах соображали не так быстро, как в центре страны. Они воспринимали идеи гораздо осторожнее и воплощали их по собственному разумению. И слово большевиков в Сибири, в Бурятии отличалось от первоначального источника. Люди там и теперь многое понимают по-своему».
Под конец дня работы съезда была создана комиссия по выработке Конституции и делегаты вздохнули с облегчением - у них появилось много свободного времени.
2
После заседания комиссии съезда Рокоссовский знакомился с храмом славы русского оружия - Георгиевским залом Большого Кремлевского дворца. Не торопясь, он ходил по залу и не мог отвести глаз от великолепия; Оторваться от этого зрелища и в самом деле было трудно.
Внушительные размеры зала, белизна стен и свода, украшенного великолепным резным орнаментом, - все это взволновало воображение Рокоссовского. Ничего подобного в своей жизни он не видел. Он долго стоял возле изображения святого Георгия на коне, поражающего дракона, и вспоминал свою кавалерийскую молодость. По золотистому паркету нельзя было ходить без восхищения. С непривычки от тысячи лампочек в бронзовых люстрах рябило в глазах.
Комдив переходил от одной мраморной плиты к другой, где были высечены золотыми буквами наименования 500 отличившихся в боях воинских частей и имена свыше одиннадцати тысяч кавалеров ордена Георгия Победоносца. Среди них - имена А. В. Суворова, М. И. Кутузова, Ф. Ф. Ушакова, П. С. Нахимова, П. И. Багратиона.
Рокоссовского приятно удивило, как царское правительство заботилось о сохранении памяти воинской славы и ратных традиций.
«Мы тоже не лыком шиты, - улыбнулся своим мыслям комдив. - За Первую мировую войну имеем Георгиевские медали 4-й и 3-й степени*. В Каргопольском полку разведчик Костя Рокоссовский был не из робкого десятка».
В этом зале Рокоссовский был, пожалуй, самым заметным посетителем. Его фигурой и осанкой нельзя было не залюбоваться. Открытые правильные черты лица, миндалевидные голубые глаза, приятная сдержанная улыбка, высокий рост, атлетическое телосложение, прямые каштановые волосы - все это невольно привлекало внимание делегатов, особенно женской половины. Свойственное всем женщинам особое чутье на умных и красивых мужчин сработало и здесь.
Видимо, не случайно две насмешливые и бойкие подружки все время не упускали его из виду.
Одна из них, среднего роста, стройная блондинка, с тугими косами, закрученными венцом вокруг головы, с круглым симпатичным лидом и большими темными глазами, нашептывала подруге:
- Ты только посмотри, какие у него глаза - озера. Я готова в них утонуть хоть сейчас, сию минуту.
- Губа у тебя не дура, но в твои 25 лет топиться рано, - сказала подруга, глянув на комдива. - Ничего не скажешь - сложен, как греческий бог.
- Мне попалась в руки свежая газета «Ленинградская правда». Там есть статья «Командир корпуса»*, - проговорила Валентина и, украдкой стрельнув глазами на комдива, уверенно заявила: - Ольга, честное комсомольское - это он. Была не была, давай подойдем.
-А что, давай.
- Здравствуйте, товарищ командир! - бойко проговорила блондинка..- Мы давно за вами наблюдаем и нам нравится, как вы внимательно изучаете военную историю... Скажите, можно с вами познакомиться?
- Конечно, можно.
- Меня зовут Валентина. Я первый секретарь тульского об
кома комсомола, а это, - она повернулась к подруге, - Ольга Звягина, историк. <
- Очень приятно, - улыбнулся комдив. - Меня зовут Константин Константинович Рокоссовский.
- М-да, жаль, - произнесла Валентина.
. - Чего же вам жаль? - с любопытством произнес комдив.
- Жаль, что я не воевала вместе с вами.
- Что вы, дорогие женщины, у вас другое предназначение.
- Какое? - глянув на Рокоссовского, расцвела Валентина.
- Как будто не знаете?
- Вы хотите сказать, что наше дело мужиков рожать, - глядя снизу вверх, произнесла Валентина. - Так сказать, пополнять живую силу армии, - и, рассмеявшись, весело добавила: -Вы думаете, это очень просто?
- Лучше раз в году родить, чем день-деньской бороду брить, -поддержал шутливый тон разговора комдив.
- А я читала о вас в газете, - сказала Валентина с интригой в голосе. - Вот так. Статья называется «Командир корпуса». Вы ее читали?
- Нет, не читал.
- Константин Константинович, дайте нам слово, что вы после ужина заглянете к нам в двадцатую келью гостиницы «Метрополь», - кокетливо Глянув на собеседника, проговорила Валентина. - Живем мы втроем. Скучать вам не дадим. Угостим вас чайком, поговорим. Я прочитаю статью, а вы послушаете. Хорошо?
- В вашей келье не хватает инока? - полюбопытствовал Рокоссовский.
N - Вы правы, - ответила Валентина, улыбнувшись.
- Ну что ж, тогда загляну. Я тоже ищу жития совершенного, постнического и обещавши сторицею сохранити себя в девстве и целомудрии, - весело смеясь, сказал комдив и молодцевато направился к выходу. .
Дамы оживились, заговорили и тоже покинули Георгиевский зал, восхищаясь остроумием своего нового знакомого.
3 ' ■ -
К вечеру гостиница «Метрополь» стала заполняться делегатами съезда. На втором этаже у буфета начала выстраиваться очередь на ужин. По трое-четверо подходили люди, тихо переговаривались, заказывали сосиски, чай и чинно садились за столики. Рокоссовский на ходу перекусил и спустя несколько минут уже был у своих знакомых.
- Прошу садиться, - пригласила Валентина, широким жестом указывая на стул. Она была любезной и внимательной. Ольга поставила на стол печенье, стаканы и пузатый чайник.
- А где же ваша третья монашка? - спросил Рокоссовский.
- Она у нас передовая общественница, - пояснила Ольга. — Сегодня встречается со стахановцами завода. Вполне возможно ещё куда-нибудь заглянет.
Гостеприимство женщин, их непринужденность комдиву очень понравились, а когда он отхлебнул из стакана глоток ароматного напитка, произнес:
- Очень вкусно, чудесный чай.
За чаем они разговорились о житье-бытье и незаметно перешли на статью о Рокоссовском.
Валентина хорошо поставленным голосом читала:
«Вечером в штаб наступающей группы был вызван командир конного дивизиона Рокоссовский. Штаб стоял на западном берегу реки Ишим. А на другом берегу находились колчаковцы.
После разгрома на Каме они долго и торопливо отступали. На Ишиме они остановились. На восточном берегу — холмистом, господствующем над местностью - они строили прочные укрепления, подтягивали сюда резервы. Собирались тут перемолоть наступающего противника. Но у противника были свои планы, не согласованные с колчаковским командованием. В ту же ночь, во исполнение этих планов, конный дивизион Рокоссовского осторожно продвигался вдоль реки, нащупывая в позициях колчаковцев уязвимое место.
Начиналась нора жестоких сибирских морозов, свежий ноябрьский лед уже обуздал быстрины реки Ишим. Дивизион выбрал место для остановки. От него отделились 35 человек, тряпьем обмотали ноги коням. Повел их в разведку сам Рокоссовский. Они несколько раз переходили реку, держа коней в поводу, и были в кустах, когда услыхали крики колчаковцев. «А что, если...* - мелькнуло у Рокоссовского.
Он даже улыбнулся при мысли о том, что противника, занятого сменой частей, легче всего застать врасплох. В эту минуту один из разведчиков, посланный Рокоссовским, уже возвратился на западный берег.
Дивизион подошел через час. Были выброшены вперед 12 станковых пулеметов. Спустившись, дивизион ворвался с гранатами в окопы. Передовые части белых дрогнули. Рокоссовский послал в штаб донесение о первом успехе’ и о том, что он развивает операцию и на рысях идет к селу Вокаринскому, где перекрещиваются пять дорог и где должен быть штаб колчаковцев. Дивизион прошел лесом 25 километров, трижды сметая встречавшееся сопротивление противника. Два эскадрона увлеклись в лесу преследованием нескольких рот. Третий эскадрон вышел из леса к селу Вокаринскому. Рассветало. Из села выскочили две батареи. И в то же время из лесу выезжал развернутый казачий полк. Сейчас батареи дадут гибельные для конников залпы картечью.