Полководцы кавказских войн

Паскевич-Эриванский в окружении генералов два дня потратил на то, чтобы провести рекогносцировку карских укреплений. Под охраной небольшого конвоя он объехал их, внимательно рассматривая крепость в подзорную трубу. План ее у него уже имелся. Иван Федорович знал и то, что иностранцы сравнивали эту твердыню с Гибралтаром. Так говорили англичане, давно интересовавшиеся южными границами России, находившиеся, как они считали, в опасной близости от жемчужины британской короны — Индии.

Наиболее удобным и естественным подходом для больших воинских сил смотрелась открытая, слегка всхолмленная каменистая равнина, подступавшая к крепости с южной и юго-восточной стороны. Но она находилась в зоне огня артиллерии Карса, насчитывавшей 151 орудие разных калибров. Кроме того, здесь на пути атакующих встали бы укрепленные предместья. А бой в городских кварталах всегда чреват большими потерями в людях.

Посовещавшись, генерал от инфантерии граф Паскевич-Эриванский решил нанести главный удар по Карсу с юго-запада, вдоль левого берега Карс-чая. Препятствием здесь служили Шорахские высоты, на которых стояло боевое охранение гарнизона. Егеря и казаки после нескольких стычек очистили высоты, сбив оттуда боевое охранение вражеского гарнизона. 20 июня здесь заложили батарею номер 1 и к утру следующего дня закончили ее устрой-

*

«sai_

ство. Теперь четыре пушки надежно прикрывали фланг будущих осадных работ.

Утром 21-го числа батарея первой открыла по крепости редкий беспокоящий огонь. Первый выстрел возвестил сторонам об «официальном» начале осады.

Через несколько дней и укрепленный лагерь приобрел посреди Эрзерумской дороги весьма грозный вид. За выдвинутыми далеко вперед караулами на защищенных позициях встала полевая артиллерия корпуса, готовая в любой момент встретить прицельным огнем «покушение» врага. Больше всего орудийных стволов смотрело в сторону близкой крепости. Егеря и пехота обеспечивали преграду по дороге. В центре лагеря расположились драгуны и уланы, казаки и азербайджанская конница.

Для наместника солдаты вместо палатки поставили на берегу ручья около мостика небольшой деревянный домик. Рядом находилась корпусная штаб-квартира. Прямо перед домиком стояли батареи. Они в случае выхода турок из крепости к лагерю первыми встречали их огнем.

День 21-го числа и следующий день главнокомандующий посвятил размещению осадных батарей — 2-й, 3-й, 4-й... и 9-й. Главной стала четвертая батарея, расположенная всего лишь в 300 метрах от турецкого укрепленного лагеря на левом берегу Карс-чая. Направления ее амбразур с большой точностью определили при помощи колышков. Здесь поставили четыре двухпудовые мортиры, которые могли вести огонь в любом направлении, и 12 батарейных орудий. Из последних шесть предназначались для флангового обстрела вражеского лагеря и по три — на два угловых бастиона укрепленного предместья Орта-капи.

Для непосредственного участия в приступе крепости выделялось пять тысяч пехоты и 38 орудий. Остальная артиллерия находилась в лагере. Прочие войска стояли в резерве, стерегли лагерь И пути сообщений.

Чтобы дезориентировать турок, батарея номер 1 по ночам вела редкий огонь. А на позициях спешно, в кромешной тьме возводились осадные батареи. Пехотные отряды полковников Раевского и Бороздина будоражили гарнизон действиями под самыми стенами Карса. Султанский губернатор видел своими глазами, как со всех четырех сторон против города выросли девять батарей русских.

Их пытались разрушить огнем крепостной артиллерии — не получилось, делали вылазки — их отбили.

ШТУРМ КАРСА

Штурм Карса произошел 23 июня, хотя первоначально Паске-вич-Эриванский намечал штурм Карса на 25 июня — день рождения Императора Николая I. О таком его решении среди современников существуют полярные суждения. Одни указывали, что такая двухдневная отсрочка штурма, продиктованная «царедворческими мотивами», могла иметь весьма печальные последствия, поскольку Киос-Мухаммед-паша спешил на помощь осажденным по Эрзерумской дороге Другие оправдывали более поздний срок тем, что осадная артиллерия к 23 июня еще не подавила своим огнем турецкие батареи

Пожалуй, все же назначенный день начала штурма в меньшей степени был связан с подарком монарху в день рождения Б большей — усиленная бомбардировка крепости, полшоженная на боевой дух русских солдат, давала гарантию победы. Спешка — на день или два приближение даты общего приступа при примерном равенстве сил — могла дорого стоить. Умудренный опытом прошедших войн наместник на Кавказе решил не рисковать.

Однако, как это часто бывает на войне, в планах штаб-квартиры Паскевича-Эриванского 23 июня произошли изменения И не по приказу главнокомандующего, хотя в тот день он волю свою и распорядительность проявил.

Еще перед рассветом осадные батареи стали бомбардировать укрепления Карса Больше всего бомб и ядер «доставалось» турецкому военному лагерю у южных предместий города. Осажденные отвечали частой пальбой, но турки в меткости заметно уступали русским пушкарям.

Турки психологически не выдержали жаркою обстрела. Около четырех часов утра их пехота вышла из укрепленного лагеря южнее предместья Темир-паша и сосредоточилась на мусульманском кладбище, укрываясь за надгробными плитами. Султанские аскеры завязали перестрелку с русскими егерями, прикрывавшими левофланговую батарею номер 1.

Передовая цепь 4-й роты 39-го егерского полка находилась ниже кладбищенской высоты и несла ощутимые потери от ружейных пуль турок, поражавших ее сверху. Ротный командир поручик Лабинцев решил отбросить назад карскую пехоту и овладеть выгодной позицией в районе кладбища. По собствен-

ной инициативе он поднял роту в штыки. Но атака не удалась. Егерей вынудили залечь под сильным огнем на склоне горы.

Выждав несколько минут, пока солдаты низама (турецкого ополчения) вдоволь настреляются, Лабинцев вновь поднял свою, уже сильно поредевшую роту, в новую атаку. На этот раз егеря почти достигли кладбища, но их осталось слишком мало. В рукопашной схватке лшогочисленным турецким пехотинцам не стоило бы больших усилий отбросить русских назад.

В ту минуту, когда решалась судьба храбрецов-егерей, атаку роты поручика Лабинцева поддержал его ближайший сосед справа — командир батальона 42-го егерского полка подполковник А.М. Миклашевский (кстати, переведенный на Кавказ как причастный к делу декабристов). Уловив ситуацию, он приказал трем своим ротам идти выручать своих боевых товарищей. Егеря дружно пошли в рукопашный бой.

Результатом стремительной штыковой атаки стало изгнание вражеской пехоты с кладбища. Преследуя ее буквально по пятам, егеря ринулись к укрепленному турецкому лагерю около Армянского предместья. Напрасно офицеры стремились удержать солдат, крича:

— Стойте, братцы! Дальше не надо! Это только фальшивая атака!..

Дальше все пошло совсем не по «сценарию» плана штурма Карской крепости, утвержденному и расписанному по деталям в корпусной штаб-квартире.

Бывалые кавказские егеря просто не могли остановиться, видя перед собой панически убегающего и уже начинающего на ходу бросать оружие врага. Многолетний боевой опыт седоусых солдат подсказывал им, что надо полностью использовать достигнутый первоначальный успех. Иначе повторять его придется лишней кровью, может быть, и жизнью многих товарищей. После той лихой и славной атаки егеря говорили:

— Никак невозможно было остановиться — мы турка знаем. Пока его по зубам не треснешь, он этой самой фальшивой атаки никак не поймет...

Счет времени в бою шел на минуты. На плечах неприятеля доблестные егеря ворвались в укрепленный лагерь. Там, около палаток и землянок, завязались рукопашные схватки. Среди султанских офицеров не нашлось человека, который сумел бы взять в свои руки управление обороной лагеря.

9 А В Шишов «Полководцы кавказских войн»