Страница 38 из 146
Принесите Ваше самолюбие в жертву погибающему Отечеству нашему, уступите другому (Барклаю де Толли. — А. Ш.) и ожидайте, пока не назначат человека, какого требуют обстоятельства».
Император Александр I был из тех монархов, который почти никому не доверял. Поэтому он имел привычку возлагать на некоторых должностных лиц обязанность откровенно извещать его «обо всех чрезвычайных случаях». Такая обязанность, не из про* стых, была возложена и на генерал-лейтенанта А.П. Ермолова. Известны его четыре письма лично монарху. В первом из них он со всем откровением писал:
«Необходим начальник обеих армий. Соединение их будет поспешнее и действия согласнее».
Во втором письме Государю Ермолов вновь со всей настойчивостью пишет: «Нужно единоначалие!»
В последнем, четвертом письме А.П. Ермолова всероссийскому самодержцу, датированному 10 августа, говорится о вредном влиянии отступления на дух русского воинства:
«Отступление, долгое время продолжающееся, тяжелые марши возбуждают ропот в людях, теряется доверие к начальству. Солдат, сражаясь как лев, всегда уверен, что употребляет напрасные усилия и что ему надобно будет отступать. Соединение армий (у Смоленска. — А. Ш.) ободрило войска, отступление и худое продовольствие уменьшает силы, необходимо уменьшает дух их...
Москва не далека, драться надобно! Россиянин каждый умереть умеет!., если никто уже, в случае поражения армии, не приспеет к защите Москвы, с падением столицы не разрушаются все государственные способы^Не все Москва в себе заключает! есть средства неисчерпаемые, есть способы все обратить на гибель врагов Отечества нашего, завиствующих могуществу и славе нашего народа...
Я люблю отечество мол., люблю правду, и поэтому обязан сказать, что дарованиям главнокомандующего здешней армией (речь идет о М.Б. Барклае де Толли. — А. Ш.) мало есть удивляющихся, еще менее имеющих к нему доверенность, — войска же и совсем не имеют».
Считается, что именно ермоловские письма подтолкнули Императора назначить главнокомандующим всеми русскими действующими армиями — 1-й, 2-й и 3-й Западными — прославленного полководца Михаила Илларионовича Голенищева-Кутузова. С прибытием его 17 августа к войскам генерал-лейтенант А.П. Ермолов становится фактическим начальником кутузовского походного штаба, вплоть до самого изгнания французов из пределов России.
ГЕРОЙ БОРОДИНА И МАЛОЯРОСЛАВЦА
Во время Бородинского сражения Ермолов находился при главнокомандующем, перед битвой участвовал в рекогносцировке, которую тот проводил. Когда французы ценой огромных потерь овладели Курганной высотой — «ключом Бородинской позиции», — Алексей Петрович, посланный туда, организовал контратаку 3-го
батальона Уфимского пехотного полка на батарею Раевского и выбил оттуда неприятеля.
Вместе с уфимцами высоту атаковали пехотинцы, которых вели в бой генерал Кутайсов (погибший в том бою) и генерал Паскевич.
Один из участников той кровавой схватки за Курганную высоту вспоминал: «...это была бойня, нежели бой; дрались только холодным оружием».
Борьбой за батарею Раевского начальник кутузовского штаба руководил три часа. Во время контратаки на Курганную высоту генерал-лейтенант А.П. Ермолов был сильно контужен вражеским пушечным ядром (по другим сведениям, картечью) в шею и унесен с поля боя. За Бородинское сражение он был награжден орденом Святой Анны 1-й степени. Позднее в своих «Записках» герой генеральной баталии Отечественной войны 1812 года писал, что в тот славный день «французская армия расшиблась о русскую».
Брат одного из руководителей тайного общества декабристов Н.Н. Муравьев (будущий Карский) писал о тех событиях Бородинского сражения, которые развернулись вокруг Курганной высоты:
«Алексей Петрович Ермолов был тогда начальником Главного штаба у Барклая. Он собрал разбитую пехоту нашу в беспорядочную толпу, состоявшую из людей разных полков; случившемуся тут барабанщику приказал бить на штыки, а сам с обнаженною сабг лею в руках повел сию сборную команду на батарею.
Усилившиеся на ней французы хотели уже увезти наши оставшиеся орудия, когда отчаянная толпа, взбежав на высоту, под предводительством храброго Ермолова, переколола всех француз зов на батарее (Ермолов запретил брать в плен), и орудия наши были возвращены. s
Сим подвигом Ермолов спас всю армию. Сам он был ранен пулею в шею; рана его была не тяжелая, но он не мог долее а сражении оставаться и уехал».
Писатель Олег Михайлов в рассказе «Герой Бородина» художественно образно описывает ту знаменитую контратаку русской пехоты на Курганную высоту:
«Ермолов спешился и вынул саблю.
— Ребята! — закричал он, вращая клинком. — Воротите честь, которую вы уронили! Пусть штык ваш не знает пощады! Сметем врага! По-русски!..
Веселое лохматое слово прозвучало, перекрывая выстрелы и вызвав дружные улыбки на измученных лицах. Кутайсов подъехал к Ермолову:
— Я возьму часть людей и поведу их вправо от кургана...
Они с чувством пожали друг другу руки.
— Барабанщик! — скомандовал Ермолов. — Сигнал «На штыки!».
Загремела тревожная дробь: генерал с поднятой саблей первым побежал на крутизну.
Как начальник Главного штаба, Ермолов имел с собой несколько Георгиевских крестов для нижних чинов. Выдернув левой рукой из кармана пук черно-оранжевых лент со знаками отличия боевого ордена, он швырнул их далеко, на бруствер, из-за которого высовывались французские ружья. Множество егерей, обгоняя Ермолова, бросились вверх, навстречу выстрелам. Закипел бой, яростный и ужасный; сопротивление было встречено отчаянное...»-
На военном совете в Филях Ермолов высказал лшение, что неожиданные наступательные действия русской армии могут внести замешательство в ряды неприятельской армии. То есть он высказался за новое генеральное сражение, на сей раз под стенами Москвы. На что главнокомандующий заметил, что так может говорить лишь только тот, на ком не лежит никакой ответственности. Начальник кутузовского штаба был в числе тех армейских командиров, которые последними покидали обезлюдевшую Москву.
В Тарутинском армейском лагере Ермолов был начальником штаба у генерал-фельдмаршала М.И. Голенихцева-Кутузова. Его военные дарования продолжали блистать. Не случайно исслеледо-ватель Ахшарумов в своей «Истории похода 1812 года» называет Ермолова «щитом России».
Великая армия императора французов была вынуждена оставить Москву, превращенную в огромное пожарище. Алексей Петрович Ермолов вновь отличился в сражении при Малоярославце. Здесь на его долю выпал «завидный жребий оказать своему Отечеству величайшую услугу». Дело обстояло так.
Прозорливый Ермолов, узнав, что французские войска, оставив Москву, двинулись по Боровской дороге, по собственной инициативе, на свой страх и риск от имени главнокомандующего изменил маршрут движения корпуса Д.С. Дохтурова, направив его к Малоярославцу. Таким образом Наполеону был перекрыт путь к
Калуге и дальше на Юг России. Сам Алексей Петрович также поспешил к месту скорых событий.
Когда войска 6-го пехотного корпуса генерала Д.С. Дохтурова к утру 12 октября подошли к Малоярославцу, авангард французской армии уже вступал в город с севера. Посланный в город корпусным командиром 33-й егерский полк завязал бой на городских улицах: французы стремились захватить мост через реку Лужу. Бой в городе возглавил генерал-лейтенант А.П. Ермолов, которому были подчинены еще два егерских полка — 6-й и 19-й с ротой легкой артиллерии. Затем Дохтуров отправил в его распоряжение еще три полка — Софийский, Либавский и Виль-манстрандский пехотные, добавив к ним 11-й егерский полк и артиллерию корпуса.
Сражение за Малоярославец носило самый ожесточенный характер. В своих «Записках» Алексей Петрович отмечал, что «...четыре раза выгнан я был из города и не раз терял совсем надежду возвратиться в оный».
Натиск наполеоновской армии остановила русская артиллерия. Установленные на городской окраине 40 полевых орудий повели столь убийственный огонь, что французы прекратили атаки и оставили Малоярославец. Теперь отступать им приходилось по разоренной Старой Смоленской дороге.