Страница 126 из 146
таким «нахальством» русских, бросились на прием к султану с коллективным требованием убрать черноморскую эскадру из столицы Турции. Махмуд II не знал, что ответить. Однако Лазарев, Бутенев и Муравьев твердо сказали: «Нет!» На этом и закончился демарш дипломатов Лондона и Парижа.
Вскоре в Константинополь пришла вторая русская эскадра под командованием контр-адмирала Кумани, а затем подошла третья — под флагом контр-адмирала Стожевского. Они доставили на берега Босфора экспедиционный корпус России почти в 10 тысяч армейских войск. Командование над ними на турецкой земле принял генерал-лейтенант Николай Николаевич Муравьев.
Султан Махмуд II, посетивший русский военный лагерь, смог сам убедиться в весомости помощи российского монарха. После этого он впервые за последние месяцы вздохнул спокойно: теперь его столицу Стамбул было кому защищать от египетской армии.
Кровопролитный внутренний конфликт в Оттоманской империи в конце концов уладили. Русским солдатам не пришлось проливать кровь за престол турецкого султана...
Ближневосточная командировка по воле Императора Николая I дала «пишущему» Николаю Николаевичу Муравьеву обширный и интереснейший материал для создания новых исторических трудов. Ими стали книги «Русские на Босфоре в 1833 году» и «Турция и Египет в 1832 и 1833 годах». Правда, они увидели свет и признание читателей только после смерти автора, в 1874 году. Эти работы были изданы в четырех частях.
По возвращении из Босфорской военной экспедиции Н.Н. Муравьев был Высочайше пожалован в генерал-адъютанты к Его Императорскому Величеству. Это было признанием его дипломатических заслуг при «замирении» египетского Мехмед-Али-паши, возмутителя спокойствия в Оттоманской Порте.
НОВАЯ ЦАРСКАЯ ОПАЛА. НЕ У ДЕЛ.
ВОЗВРАЩЕНИЕ В АРМИЮ
После пребывания на берегах Босфора следуют новые назначения по службе. Сперва Муравьев назначается начальником Главного штаба 1-й армии. Затем в следующем 1834 году — командиром 5-го пехотного корпуса. В этой должности он проводит поучительные маневры, на которых присутствовали Государь и
высший командный состав русской армии. Проводилась отработка нового в тактике ведения наступательных и оборонительных действий.
К тому времени относится вышедший из-под пера Муравьева документ большой практической и исторической ценности — докладная записка Императору «О причинах побегов и средствах к исправлению недостатков армии». Николай I весьма внимательно изучил ее содержание, сделав на страницах множество собственноручных пометок и предложений. Новоиспеченный генерал-адъютант в докладной записке поднимал самые больные вопросы в жизни русской армии.
Думается, что согласись самодержец с высказанными суждениями и предложениями Николая Николаевича, то вооруженные силы Российского государства смогли бы вступить в Крымскую войну более подготовленными и боеспособными. Однако этого не последовало.
Представленная на рассмотрение Государю докладная записка только повредила ее автору. Самодержец усмотрел в ней некое бунтарство со стороны командира пехотного корпуса. Если после экспедиции на берега Босфора Муравьев пользовался исключительным вниманием и расположением Государя, то теперь наступило резкое охлаждение в их взаимоотношениях. Начались беспричинные придирки, открытое недовольство генералом во многих его действиях.
Такое положение дел не могло продолжаться долго. Постоянное императорское неудовольствие побудило Николая Николаевича в 1837 году подать прошение об отставке.
Отставка без привычно долгой волокиты была ему дана. Но такое скоропалительное решение монарха удивило многих и в столице, и в рядах русской армии.
Так для кавказского полководца последовала вторая царская опала. На сей раз она была более продолжительной и тянулась вплоть до 1848 года. В российском Военном ведомстве второго генерал-фельдмаршала Дибича-Забалканского, который заступился бы за Муравьева, не оказалось.
Муравьев уезжает из опостылевшей столицы в село Скорняко-во (собственность покойной жены) на берега тихого Дона, расположенного поблизости от уездного городка Задонска. Отставной и опальный генерал-адъютант занялся хозяйством и семейными заботами. Но, если судить по его дневниковым записям, он слов-
НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧ МуРАВЬЕВ-КАРСКИЙ ^__________
но чувствовал, что судьба рано или поздно вновь призовет его в армейские ряды и на Кавказ. В том Муравьев не ошибся...
В середине XIX столетия вокруг России начали сгущаться тучи. Наследник султана Махмуда II, внезапно скончавшегося по неизвестной причине (есть версия, что его отравил собственный сын), воинственный Абдул-Меджид сумел-таки защититься от египтян Ункиар-Искелесским договором, который обеспечивал «коллективную защиту Турции». Этот договор свел на нет все дипломатические усилия Н.Н. Муравьева семилетней давности.
Вскоре лондонская конвенция по воле недоброжелателей России в лице Лондона и Парижа ограничила права черноморских государств. Русский Черноморский флот оказался запертым за Проливами. Турция все больше попадала в зависимость от британской короны.
На Северном Кавказе — в Чечне и Горном Дагестане — имам Шамиль, создавший собственное теократическое государство и многочисленную армию мюридов, развернул «священную войну» против «неверных». Он жестоко расправлялся со всеми, кто входил в сношения с российскими властями или не подчинялся ему. Царские войска в борьбе с Шамилем в начале 40-х годов потерпели ряд серьезных неудач.
Отставной полководец Алексей Петрович Ермолов, внимательно следивший из Москвы за кавказскими делами, прочил в наместники на Кавказе вместо бездарного генерала Нейгардта только Опального генерал-адъютанта Муравьева. В письмах, датированных 1844 годом, он уверял Николая Николаевича в том, что более подходящей кандидатуры Император просто не сыщет:
• ' «...Так ведь твои неоспоримые достоинства не только нам, но й высоким особам ведомы. Ты же кроме дарований своих над всеми этими Герштейцвейгами и Нейгардтами еще великое преимущество имеешь: железную волю и непреоборимое терпенье, Против которого ничто устоять не может. Я знаю, что ты в походе ведешь жизнь солдатскую, а с сухарем в руке и луковицею, коими ты довольствуешься, наделаешь таких чудес, какие им и не снятся. Никто из них самоотвержением, подобным твоему, не Обладает».
’ Однако прямодушный Ермолов ошибался. Император Николай I, понимавший, что Кавказское наместничество ждет человека нового, по крайней мере более решительного и по-восточ-ному дипломатичного, не остановил свой монарший выбор на
опальном Муравьеве. Хотя, вне всяких сомнений, кандидатура Николая Николаевича называлась в столичных кругах едва ли не самой первой.
Новым главнокомандующим кавказскими войсками и царским наместником стал граф М.С. Воронцов, много потрудившийся на посту новороссийского генерал-губернатора. Однако, будучи человеком уже преклонного возраста, он никак не годился для руководства военными действиями в горном крае. Посему он из Тифлиса и выезжал впоследствии крайне редко.
Если судить по дневниковым записям, Муравьев воспринял такое назначение на Кавказское наместничество довольно спокойно. Он продолжал усиленно приводить в порядок свои записи о поездках на фрегате «Штандарт» в Турцию и Египет. Ко всему прочему, говоря уже на десяти восточных и европейских языках, он продолжил их изучение, взявшись за штудирование латинского и еврейского.
Опала закончилась для него в самом конце 1848 года. Отставной генерал-адъютант получает из Санкт-Петербурга известие, что «Государю благоугодно, чтобы он находился в его распоряжении». Монаршее пожелание было равносильно Высочайшему указу.
Такое приглашение вновь встать в армейский строй можно расценить только как моральную победу Николая Николаевича.
В январе 1849 года Муравьев прибыл в столицу. В военном министерстве он узнал о том, что вновь зачислен на действительную армейскую службу в чине генерал-лейтенанта. Николай Николаевич был назначен главным начальником запасных батальонов 3-го,