По правилам корриды

Глава 21

— Заткнись! — зло процедил Чушка, обернул к Лиле свою злобную рожу и будто стальными тисками сжал ей предплечье.

Лиля перестала всхлипывать, но зато стала икать. Ей было больно и противно. Этот боров избил ее и в ванной, куда проводил переодеться. Да еще оттаскал за волосы, так что теперь до головы не дотронуться. Правда, на этот раз он старался не оставлять синяков и рот ей зажимал, чтобы не кричала. Как же она его ненавидела! Временами эта ненависть даже перехлестывала страх. Но вспомнить его не могла.

Да, был в ее жизни период, когда она баловалась клофелином, вынужденно, поскольку сидела на мели. От Филиппа тоже никакой помощи не было, он тогда еще только подкатывался к богатой вдове Андриевского. Вот только все клиенты для нее так и остались на одно лицо. И навара-то, если честно, с них было с гулькин нос, какие-то бедняки все попадались. Не много она на них разжилась, хотя «Панасоник», кажется, она где-то прихватила, но загнала недорого, за гроши. Одному знакомому барыге, сама-то на барахолку с ним сунуться побоялась.

— Я сказал заткнись! — снова гаркнул на нее этот выродок с поросячьей мордой.

«Чтоб ты сдох, урод!» Лиля набрала в грудь побольше воздуха и задержала дыхание, икота и впрямь скоро прекратилась.

Тот, второй, что Лилю и пальцем не тронул, а, наоборот, вступился за нее, сидел за рулем джипа какой-то грустный-прегрустный, безучастный ко всему, но она понимала, что он главнее. Как скажет, так и будет.

— Ну где, говори? — окликнул он ее через плечо, когда они выехали на Кутузовский.

— Вон там… За светофором сразу направо, — показала Лиля.

— Направо так направо, — пробормотал Буханка и повернул к хорошо знакомому Лиле дому.

Что будет дальше, Лилю почти не занимало, пусть Филипп теперь выкручивается, а она при первой возможности смоется. А в том, что это ей удастся, Лиля почти не сомневалась: начнется суматоха, не исключено, что кто-нибудь даже успеет вызвать милицию — ведь в квартире есть сигнализация…

— Ну, какой подъезд? — снова спросил тот, что главней.

— Второй с конца, — буркнула Лиля и выкатила глаза, увидев, как от дома отъезжает темно-зеленый «Фольксваген» Филиппа.

Буханка сразу заметил, как она переменилась в лице, и насторожился:

— В чем дело?

Сначала Лиля хотела их обмануть, а потом решила: «А чего я, собственно, должна одна отдуваться?»

— Это как раз он отъехал, — доложила она. — На «Фольксвагене».

— И куда он направляется? — поинтересовался Буханка.

— Понятия не имею, — пожала плечами Лиля.

— Что будем делать? — заерзал на сиденье Чушка.

— Поедем за ним, — преспокойно отозвался Буханка и чуть-чуть приподнял стекло рядом с собой. Ноющий с утра зуб вроде начал потихоньку утихомириваться, и теперь Буханка суеверно боялся его застудить, хотя воздух, врывавшийся в салон машины, был почти раскаленным. В Москве стояла небывалая жара.

Уже на выезде с проспекта Буханке удалось довольно-таки плотно пристроиться за «Фольксвагеном», так, что он смог без труда разглядеть красавчика за рулем и крашеную в немыслимый цвет девицу рядом.

— С кем он там?

Лиля сощурила глаза под солнцезащитными очками, которые ей нацепил Чушка, чтобы прикрыть синяки:

— Это… Это его… Ну, приемная дочь, что ли… Викой зовут…

— Ничего себе приемная дочь! — сразу же хмыкнул Чушка. — Такая кобылка!

— Заткнись! — мгновенно отрезвил его Буханка и снова переключился на Лилю. — Ну-ка расскажи мне про них поподробнее, что там и как.

— Пожалуйста, — равнодушно согласилась Лиля. — Вика — это дочь Андриевского, ну, того богатого художника, что собирал эти картинки. Художник помер, и все добро перешло к его вдове, а Филипп на ней женился…

— Шустрый паренек! — снова встрял Чушка, а Буханка снова на него цыкнул.

— А вдова где сейчас?

— А вдова сейчас в психушке, с головкой у нее не в порядке, — ответила Лиля и потрогала пальцем вспухшую нижнюю губу. Ладно, это чепуха, главное, что зубы целы. Еще она здорово боялась за почки, слышала, что при таких побоях можно остаться калекой на всю жизнь. Раньше-то ее никогда не били, бог миловал. Ну, может, схлопотала пару пощечин — и это за всю жизнь.

— Смотри-ка, а они к Кольцевой направляются, — задумчиво констатировал Буханка и опять стал допытываться у Лили: — Не знаешь, куда бы они могли ехать?

— Без понятия, — вяло отозвалась Лиля, внимательно прислушиваясь к себе: где-то внизу живота возникли непонятные рези, не очень сильные, но пугающие. — Может, на дачу… У них дача есть… В этих… В Ключах… — И попросилась: — Остановите… Мне нужно в туалет…

— Обойдешься, — процедил сквозь зубы Чушка, Буханка же ничего не сказал, целиком и полностью поглощенный преследованием темно-зеленого «Фольксвагена».

— Ну остановите, пожалуйста, на минутку, — взмолилась Лиля, когда они были уже на загородном шоссе.

— Ладно, — сдался Буханка и кивнул Чушке. — Проводи ее в кустики, только быстро.

— Но мы же от них отстанем! — закочевряжился Чушка.

— А что ты предлагаешь? — огрызнулся Буханка. — Хочешь, чтобы она всю машину уделала? Зачем так бил, идиот? Вон как раз подходящие кусты, — кивнул Буханка и прижал автомобиль к обочине, невдалеке от редкого перелеска.

Чушка обиженно засопел и вывалился от машины. Распахнул дверцу и прикрикнул на Лилю:

— Ну, вылезай скорее! Расселась, макака!

Лиля, постанывая, сползла с заднего сиденья и поковыляла к кустам. Чушка за нею, буквально наступая на пятки.

— Слушай, отойди хоть немного, — обернулась к нему Лиля, — мне плохо, понимаешь ты, плохо…

— Давай чеши… — зло прошипел Чушка, однако немного поотстал.

Лиля нырнула в кусты, присела и огляделась. Совсем рядом были разноцветные деревянные домики. Похоже, какая-то турбаза. Добежать бы до нее и попросить помощи. Главное — быстрее к врачу. Не на шутку запаниковавшей Лиле стало казаться, что уже сама ее жизнь в опасности, что счет идет на минуты. Как все здоровые от природы люди, она не терпела даже малейшей боли, а первые признаки самого пустякового недомогания приводили ее в трепет.

Лиля поискала сквозь листву Чушку: тот стоял метрах в трех и курил с недовольным выражением на роже. «Успею, — мелькнуло у нее, — успею, до домиков — рукой подать». И она побежала. Изо всех сил, хватая ртом горячий воздух. В висках у нее стучало: «Ну вот, еще чуть-чуть…»

Она уже увидела какого-то типа в трениках, который непринужденно потягивался на крыльце ближайшего домика, и он ее увидел, когда ее все же настиг Чушка и больно схватил за локоть. Лиля стала кричать и вырываться, стараясь привлечь к себе внимание типа в трениках, а тот только равнодушно зевнул и скрылся в домике.

— Ах ты, с-сука! — засопел Чушка, обхвативший ее своими клешнями. — Плохо ей стало, видите ли… Ничего, сейчас тебе будет хорошо! — И так ударил ее в грудь, что у нее напрочь перехватило дыхание.

Только поэтому она и не кричала, когда он принялся ее колошматить без разбору, только мычала и сплевывала кровь. Потом уже кровь залила ей глаза, и она даже не видела, как из машины выскочил Буханка и подбежал к ним.

— Ты, кончай! — заорал он на Чушку и выругался сквозь зубы, поминая Чушкину мать, которая выродила такого придурка. — Ты посмотри, сколько кровищи! Все чехлы зальет!

Лиля на какое-то время вырубилась. Потом голоса вернулись, говорили они о ней, причем такие страшные вещи!

— Ты что, козел, ты смотри, ты ей нос перебил… И дышит она, как паровоз, того и гляди окочурится! — кипятился Буханка.

— Да она удрать хотела! Еле догнал! — оправдывался Чушка.

— Догнал, а теперь что? Не проще ли было сразу ее прикончить, а теперь ищи эти Ключи…

— Ничего, по указателям разберемся, — прогундосил Чушка.

— Уж ты-то найдешь, придурок… — проворчал Буханка.

Лиля заворочалась и обнаружила, что сиденье под ней мокрое и липкое от крови. «Все, я умираю, теперь я точно умираю», — подумала она.