По правилам корриды

А какой он был дикий, страшно вспомнить! Ну ничего поручить нельзя было! Глазищи свои ряззявит, а в них лишь детская беспомощность. И ей приходилось все самой, самой, и это имея при себе здорового мужика-нахлебника. А старухи эти вонючие! От воспоминаний о них Лилю прямо передернуло. Ничем она тогда не брезговала, даже клофелином. А страхов сколько она натерпелась, а неприятностей! А этот синеглазый охламон просто стоял рядом с растерянной физиономией и повторял дрожащим голоском:

— А может, не надо… Лиля, мо… может, не надо?..

Как будто она от хорошей жизни на это пошла!

Ну где же он, где этот придурок? Лиля опять посмотрела на окна, за которыми словно бы все вымерло, даже тюль от ветерка не шелохнется.

И тут ей наконец повезло. Она его увидела. Только вышел он не из подъезда, а из машины — темно-зеленого «Фольксвагена», — заметил ее и сразу изменился в лице, видать, не рассчитывал на встречу. Но бежать было поздно.

— Здравствуй, дорогой Филлипок! — елейно пропела Лиля и двинулась на Филиппа, привычно покачивая бедрами.

А он сразу зашипел, как гусак, испуганно озираясь:

— Зачем ты сюда приперлась? Тысячу раз говорил, не приходи сюда!

— А куда? — тут же отпарировала Лиля. — Ты же даже к телефону не подходишь! Учишь свою квазимоду говорить, что тебя нет!

— Никого я не учу, — начал уныло отбрехиваться Филипп (врать и то как следует не умеет!), а сам все посматривал на окна.

— А ты чего боишься-то, не пойму? — презрительно фыркнула Лиля. — Насколько я знаю, твоей благоверной дома нет и в ближайшее время она не предвидится, так что мог бы даже и пригласить по старой памяти, а?..

— Что ты болтаешь, что ты болтаешь… — прогнусавил Филипп и потянул ее за локоть. — Садись скорей в машину…

Против такой постановки вопроса Лиля возражать не стала, ящеркой нырнула в салон авто и вольготно откинулась на спинку заднего сиденья:

— Что дальше, месье?

— Да пошла ты… — буркнул Филипп и вывел машину со двора, старательно объезжая каждую трещинку на асфальте. Смотри, какой аккуратист!

Отъехал он недалеко, квартала на два, припарковался у тротуара и выключил двигатель.

— Ну, что тебе приспичило? — обернулся он к Лиле.

— А ты, конечно, не догадываешься? — покачала головой Лиля. — Ой, бедненький-бедненький… А бабки ты мне когда в последний раз отстегивал?

— Ну ты ненасытная! — скривился Филипп. — Мало я тебе давал, что ли? Думаешь, у меня куры долларами несутся, да?

— У тебя-то как раз несутся, — едко заметила Лиля, — просто так на землю валятся. Вдовушка-то досталась упакованная по полной программе, с наследством, так что не прибедняйся!

— Да на тебя никакого наследства не хватит! — в сердцах воскликнул Филипп.

— А ты на меня не верещи! — цыкнула на него Лиля. — Да если бы не я, тебе бы этого наследства не видать, и вообще… Если я только одно слово кому надо скажу! Да стоит мне подкатиться к Измайлову и только намекнуть, он мне за такую информацию отвалит…

— Заткнись!.. — Этот безмозглый сыночек многодетной мамочки был уже на грани истерики. — И откуда ты все знаешь?

— Да уж знаю, — Лиля сложила губки бантиком и полюбовалась своим отражением в зеркале заднего вида. — Не такая дура, чтобы пускать дела на самотек, держу руку на пульсе. А вот ты каким был деревенским лохом, таким и остался. С чего ты вообще взял, что можешь обойтись без меня? Без меня ты пустое место, нет, без меня ты просто кучка дерьма. — Она не жалела Филиппа, зная, что он у нее в руках со всеми своими потрохами. — Так что не забывай про наш договорчик и гони то, что мне причитается, учитывая и должок, кстати, а то на счетчик поставлю.

— Да нет у меня сейчас таких денег, в смысле живых денег, — Филиппок был близок к тому, чтобы разреветься. — Все бабки на счетах Юлии, а она, ну ты уже знаешь про нее… Вот оформлю опеку, тогда…

— Адвоката-то нанял? — деловито осведомилась Юля, услышав про опеку. — А то смотри, как бы тебя не обставили. Измайлов-то, поди, уже копытами землю роет.

— Не боись, все схвачено, ничего у него не выйдет, — самодовольно заверил ее Филипп. Ну-ну…

— Рада это слышать, но бабки мне все равно нужны. Половину пока, так и быть, уступлю… — после непродолжительного раздумья произнесла Лиля.

— Ну вот, опять… — уныло заканючил Филипп. — Я же говорю, сейчас взять неоткуда.

— Прямо уж неоткуда! — фыркнула не собиравшаяся так просто сдаваться Лиля. — А добра сколько в доме! Художник-то накопил всяких там реликвий: картинки, статуэтки и прочая дребедень.

— Ну положим… И что ты с ними будешь делать?

— Не твоя забота, уж не волнуйся, пристрою, — лучезарно улыбнулась Лиля.

Филипп минут пять тупо молчал, уставившись прямо перед собой, но в конце концов «созрел»:

— Ладно, это я как-нибудь устрою.

И перехватил ликующий Лилин взгляд:

— Только не сегодня, завтра. С утра… Машки не будет, Вика отвалит по подружкам…

— Кстати, а как ты ладишь с этой козой? — снова ревниво вклинилась Лиля.

— Ты какую имеешь в виду? — усмехнулся заметно ободрившийся Филипп.

— Маленькую, конечно…

— Да так, цапаемся помаленьку, — неопределенно молвил Филипп, ни с того ни с сего вдруг увлекшийся рассматриванием собственных ногтей.

Лилек, конечно, сразу заподозрила, что он чего-то недоговаривает:

— Цапаетесь? Из-за чего?

— Да все из-за того же… Она ведь была против, чтобы я на Юлии женился.

Лилек ему почему-то не поверила, но заострять на этом внимание не стала. Пусть сначала выполнит то, что обещал.

— Значит, завтра? — уточнила она.

— Ну завтра же, говорю, завтра, — раздраженно подтвердил Филипп.

— Когда и где? — не уступала Лилек.

— Сиди дома и никуда не уходи, я сам приеду и все привезу, а сейчас выметайся, — Филипп уже вцепился в баранку.

Лилек приоткрыла заднюю дверцу, изящно выставила наружу стройную ножку и как бы замешкалась:

— Только учти, Филиппок, если ты рассчитываешь меня кинуть, то намотай себе на ус: я жду до шести вечера, не появишься — пеняй на себя. Я уже запаслась телефончиком Измайлова.

— Сказал, значит, привезу, — неожиданно рявкнул смиренный до поры Филиппок. Нервишки, видать, разгулялись.

— Тогда я жду, — беззаботно чирикнула Лилек и выпорхнула из машины.

— Где ты был? — Виктория смотрела на него с подозрением. Неужели что-нибудь видела, или эта уродина Машка ей насвистеть успела?

— А что случилось? — ответил вопросом на вопрос Филипп.

— Кое-что… — И снова сверлящий взгляд.

Эта ее многозначительная манера недоговаривать, делать длинные паузы и молчать сводила его с ума. Несмотря на то что Вике было всего лишь семнадцать, а Филиппу двадцать пять, противостоять он ей не мог. Как будто плавился, вот, даже руки затряслись.

— Кое-что?.. Это… Ты про что?

— Про то, что я не нахожу одну вещь. Вернее, уже две. Сначала не находила одну, а теперь и вторую. — Вика по-прежнему изъяснялась загадками.

— Какую вещь? — захлопал длинными, прямо-таки девичьими ресницами Филипп.

Вика села на диван, закинула ногу на ноту и широко, по-хозяйски раскинула руки на диванной спинке. Филипп в очередной раз инстинктивно отметил про себя, что как женщина она его занимает мало, вернее, даже совсем не занимает, и все-таки какую-то власть имеет. Наглые, уверенные в себе женщины всегда вызывали в нем что-то вроде паралича. В глубине души он осознавал, что поддаться им — беда, но ничего не мог с собой поделать. Лилька тоже властная, но Вика, Вика страшней и сильней. Потому что Лильку вело по жизни неистребимое желание взобраться на гребень волны, туда, где красивые машины, норковые шубы и праздное ничегонеделание, а Вику… Собственно, и ее то же самое, но и кое-что еще. Еще и азарт игрока, способного за ночь сначала спустить все состояние, а потом хладнокровно отыграться.

— Кассета. Пропала кассета, — сказала она на удивление спокойно.

А у Филиппа от волнения перед глазами поплыли разноцветные круги и в ушах зазвенело: