Страница 72 из 166
22 июля 1830 года моряка наградили орденом Св. Анны III степени «за отлично усердную службу и деятельность» во время войны1018. На корабле «Нарва» он плавал между Кронштадтом и Свеаборгом1019. 13 сентября 1830 года Корнилова назначили командиром строящегося тендера «Лебедь». Моряк наблюдал за его сооружением, после ввода в строй за несколько месяцев сделал образцовым, получил опыт командования в практических плаваниях1020. В 1831 году «Лебедь» перешел из Санкт-Петербурга в Кронштадт и плавал у Красной Горки, в 1832 году — ходил до Данцига и обратно1021.
Тогда на Черное море Лазарев собирал офицеров своей школы, известных ему по совместным плаваниям и сражениям. В марте 1833 года по его запросу В.А. Корнилов прибыл на Черноморский флот. Сразу же Лазарев, стоявший с эскадрой в Константинополе, вызвал его к себе. Главному командиру Черноморского флота и портов А.С. Грейгу Лазарев писал:
«...Я нашел в последнем «Инвалиде», что лейтенант Корнилов сдал чудесный тендер, которым командовал в Балтике, для перевода на службу в Черное море. Он отличный офицер и совершенный джентльмен. Он назначен в 34 экипаж. В случае его прибытия я буду чувствовать себя лично обязанным в. пр-ву, если Вы поручите его под мое начальство (по особым поручениям) и прикажете, чтобы он был прислан сюда с первым транспортом или другим судном, которое присоединится к эскадре. Путятин и Корнилов — это два офицера, о которых я так много и часто говорил в. пр-ву. Я не сомневаюсь, что они найдут случай встретить ваше такое же одобрение»1.
Грейг отправил офицера на зафрахтованном для нужд войск судне. 25 марта 1833 года Корнилов прибыл в Константинополь и поступил на флагманский корабль «Память Евстафия»1022 1023.
Лазарев, очевидно, решил воспользоваться возможностью и получить достоверную карту турецких проливов. 30 марта он направил фрегат «Эривань» с полковником Дюгамелем и группой инженерных офицеров для исследования проливов Дарданеллы и Босфор и укреплений на их берегах1024. 1 апреля 1833 года контр-адмирал рапортовал А.С. Меншико-ву: «...На сем же фрегате отправил я лейтенантов Путятина и Корнилова как для получения более подробных сведений о лучших якорных местах, отмелях и течениях, в Дарданелльском проливе существующих, так равно и для исправления бывшей доселе карты сего пролива, предписав им обозначить на оной все укрепления азиатского и европейского берегов, число орудий и калибр оных и, наконец, обратить внимание на те средства, которые турки имеют для береговой защиты сих укреплений в случае, что египетские войска решились бы атаковать оные»1025.
29 апреля Лазарев докладывал Меншикову, что Путятин уже вернулся в Галлиполи, а Корнилов остался описывать крайнюю европейскую крепость в Дарданеллах. Контр-адмирал считал, что собранные молодыми моряками сведения после их обработки станут не только любопытны, но и полезны. Он обещал представить карты после того, как в них будут внесены изменения и замечания о силе крепостей, течений, якорных стоянках1026. В письме А.С. Грейгу Лазарев утверждал, что Путятин и Корнилов «...очень деятельные и сведущие офицеры...»1027. 10 мая он сообщал, что вернувшиеся берегом Путятин и Корнилов занимаются черчением карт и планов крепостей1028.
Лейтенанты за три месяца блестяще выполнили поручение и с эскадрой вернулись в Феодосию. Подготовленные ими карты были высоко оценены М.П. Лазаревым. Корнилова за усердную службу 27 сентября наградили орденом Св. Владимира IV степени, а султан пожаловал его золотой медалью1029. Но зимой 1834 года возникли сомнения в точности работы двух лейтенантов при съемке берегов Босфора, ибо инженерные офицеры представили иные карты. Защищая своих подчиненных, М.Г1 Лазарев в письме А.С. Меншикову 13 февраля отметил, что сухопутные офицеры, не имея необходимых инструментов, при картографировании Дарданелл воспользовались материалами моряков, а Босфор они снимали по отдельности, и потому появились расхождения; главный командир Черноморского флота и портов заявлял, что он верит своим подчиненным1.
21 февраля 1834 года лейтенанта Корнилова назначили командиром брига «Фемистокл». Летом он был послан из Севастополя к русскому посланнику в Турции А.П. Бутеневу, а тот в ноябре направил хорошо подготовленный бриг в Архипелаг, в распоряжение чрезвычайного посланника в Греции. «Фемистокл» и корвет «Ифигения» под командованием лейтенанта Путятина и в Пирее, и в Смирне среди судов различных стран выделялись качеством постройки и подготовки экипажа, которую молодые офицеры организовывали на основе изучения опыта лучших командиров. Командовавший английской эскадрой вице-адмирал Роулей, восхищенный блестящей постановкой «Фемистокла» на якорь, наговорил Корнилову комплиментов, а англичане не могли поверить, что экипаж молодой командир подготовил всего за 4 месяца1030 1031. Аазарев, знавший из писем о том, насколько достойно Корнилов демонстрировал русский флот за границей, представил его к чину капитан-лейтенанта. Он писал А.С. Меншикову 2 февраля 1835 года: «...В Корнилове ваша светлость имеете офицера весьма просвещенного, благоразумного и особенно деятельного, имеющего все качества командира военного судна... Вот один из тех офицеров, ваша светлость, которые поддержат честь нашего флага»1032. 17 апреля 1835 года Корнилов стал капитан-лейтенантом1033.
В январе—июле 1835 года, командуя бригом «Фемистокл», Корнилов по поручениям русской миссии в Афинах избороздил воды Архипелага и Адриатического моря. 15 августа 1835 года бриг вернулся в Севастополь1034. На борту его на родину прибыли известные художники К.П. Брюллов и Г. Гагарин, а также собранные ими образцы античного искусства, пополнившие коллекции Москвы и Санкт-Петербурга1035.
Корнилов поражал иностранных моряков искусством мореплавания и выучкой экипажа. Когда на обратном пути «Фемистокл» встретил многие суда разных стран, которые долго стояли перед Дарданеллами, пережидая встречный ветер, Корнилов воспользовался прибрежным попутным течением (которое заметил К. Брюллов) и вошел в пролив. Гагарин писал об этом эпизоде: «Бриг тронулся по направлению к берегу, и в то же время сотни любопытных глаз и десятки зрительных труб устремились на нас со всех судов, которые в течение 11 дней разделяли с нами невольную неподвижность и бездействие. Очевидно было, что никто не понимал нашего маневра, и все считали его безрассудным. Каково же было всеобщее изумление, когда, попав на струю прибрежного стремления, наш бриг весьма легко проскользнул по ней до поворота пролива и вышел на более широкое место, где уже мог понемногу двигаться вперед с помощью искусного лавирования... Громкие аплодисменты и крики приветствовали нас со всех кораблей»1.
К середине 30-х годов на Черном море собрались такие избранные Лазаревым моряки, как В.И. Истомин, Г.И. Бутаков, А.И. Панфилов, Ф.Ф. Матюшкин, П.С. Нахимов. Совместными силами они осуществляли замысел главного командира Черноморского флота и портов М.П. Лазарева — сделать весь флот боеспособным и образцовым. В числе тех, кто наиболее успешно выполнял эту задачу, оказался В.А. Корнилов.
Весной 1836 года бриг «Фемистокл» был направлен из Николаева в Севастополь в распоряжение командира корвета «Ифигения» Путятина для практического плавания с гардемаринами1036 1037. С 4 ноября 1836 года Корнилов командовал уже корветом «Орест», за неделю до того спущенным на воду. Моряк руководил его оснащением. Летом 1837 года корвет вышел в море. С 28 июля по 24 сентября он находился в практическом плавании, ходил по портам Черного моря1038.
В 1836 году Корнилова по представлению Лазарева пожаловали греческим орденом Спасителя золотого креста в петлицу за истребление турецкого флота, а 22 сентября 1837 года — орденом Св. Станислава III степени1039.