Страница 38 из 166
Осман-паша, зная медлительность султанского правительства, намеренно сгущал краски и удвоил силы противника. Но даже в таком виде донесение не возымело действия. Диван после обсуждения решил не торопиться с отправкой подкреплений, считая положение эскадры под прикрытием береговых батарей достаточно прочным498.
Интересно, что британский посол в Константинополе Стрэтфорд Рэдклиф уже 13 —14 ноября получил сведения, что русская эскадра из корабля, парохода и фрегатов несколько дней крейсирует у Синопа. О донесении Осман-паши он узнал 17 ноября, но не принял мер для помощи экспедиции499. Возможно, это был политический ход, чтобы вовлечь Россию в войну с Англией, но очень вероятно, что англичане были невысокого мнения о российском флоте. Во всяком случае, они не предполагали полного разгрома турок.
Совершенно иной оказалась реакция российского командования. Еще 7 ноября, не получая после 29 октября известий от Нахимова, А.С. Ментиков послал ему пароходы «Одесса» и «Громоносец», но оба из-за неисправностей не достигли цели и вернулись в Севастополь 11 и 14 ноября соответственно1. Когда 11 ноября Ф.М. Новосильский прибыл в Севастополь, Меншиков остался недоволен тем, что его эскадра сразу же после донесения «Кагула» не пошла на помощь Нахимову; на другое утро Новосильский вышел в море с пятью кораблями, но два из них из-за течи вернулись, и 16 ноября к эскадре у Синопа присоединились три 120-пушечных корабля («Париж», «Три Святителя», «Великий князь Константин»), сразу более чем удвоив ее силы500 501. Еще ранее к эскадре прибыл вызванный с поста «Кагул»; 17 ноября подошел фрегат «Кулевчи»502. Он доставил два предписания Меншикова от 14 ноября, который в соответствии с высочайшим повелением (не трогать турецкие приморские города, стараться истребить неприятельский флот в море и отрезать сообщение Константинополя с Батумом) указал Нахимову по возможности щадить Синоп при уничтожении эскадры, чтобы не дать повода англо-французскому флоту войти на Черное море503. Это предписание, излагающее уведомление Министерства финансов от 23 октября, не смогли доставить «Одесса» и «Громоносец». Во втором предписании Меншиков сообщал о появлении трех турецких эскадр в море и выражал уверенность, что одна из них уже уничтожена Нахимовым504. Указания развязывали руки адмиралу, располагавшему достаточными силами для атаки.
Тем временем «Эней» 13 ноября доставил в Севастополь донесение от 11 ноября о большой эскадре в Синопе. Немедленно был отправлен фрегат «Кулевчи»; вместо «Бессарабии» пошел «Владимир», но из-за повреждения машины 14 ноября вернулся на буксире парохода «Херсо-нес»505. Следовательно, до начала сражения эскадра Нахимова не могла получить ни одного парохода. Однако 15 ноября В.А. Корнилов, вернувшийся из Николаева в Севастополь, поторопил ремонт, 17 ноября с пароходами «Одесса», «Херсонес», «Крым» вышел в море и успел к завершающему этапу Синопского сражения1. «Громоносцу» после ремонта также следовало идти к Синопу506 507. С пароходами шло предписание А.С. Меншикова от 17 ноября, подтверждающее приказ об уничтожении неприятельской эскадры и предлагающее после того идти к восточному берегу Черного моря «для нравственного действия на горцев и наших мусульман»508. Наконец, 20 ноября из Севастополя вышел отремонтированный корабль «Храбрый»; пострадав от шторма, он прибыл к Синопу слишком поздно, прошел в поисках Нахимова мимо Тра-пезунда до Сухум-Кале и 8 декабря вернулся в базу509.
Итак, характер предписания Меншикова еще раз узаконивал атаку Синопа, на которую адмирал решился уже 17 ноября.
Синоп
Синоп с древних времен являлся портом на торговых путях вдоль берегов Анатолии благодаря хорошей якорной стоянке, прикрытой от северных ветров гористым полуостровом Боз-Тепе. К середине XIX века значение Синопа уменьшилось, но торговля лесом и судостроение поддерживали существование города, насчитывавшего 10—12 тысяч жителей. Турецкую часть на перешейке между полуостровом и материком окрркала крепостная стена; восточнее крепости располагался греческий квартал. Перед городом в бухте сохранились остатки молов, прикрывавших гавань и судоверфь в районе греческого предместья.
Кроме крепостных стен, Синоп с юга обороняли шесть батарей: на мысе Боз-Тепе № 1 из б пушек, № 2 из 12 орудий между мысом и ущельем реки Ада-Киой, № 3 из 6 орудий — в полумиле (километре) западнее, № 4 из 8 орудий — у греческого предместья, № 5 из б орудий — против турецкой части города и шестиорудийная № 6 на мысе Киой-Хисар; прислуга батарей из 400—500 человек квартировала в деревушке Киой-Хисар510. Атакующим кораблям следовало обогнуть гористый полуостров; с его высот можно было издалека заметить приближение неприятеля и приготовиться к отпору. Нападающим, входившим в бухту вдоль северного берега, предстояло проходить мимо всех батарей и пострадать от их огня. Как будет видно из дальнейшего, принятый план атаки Синопа исключил участие в бою батарей № 1 и 2, то есть более трети (18 из 44).орудий. Из оставшихся 24—*26 орудий только 3 были 68-фунтовыми, остальные — 18-фунтовые, слабые для разрушения корпусов линейных кораблей. А. Слейд утверждал, что пушки эти в большинстве устарели; среди них были даже средневековые генуэзские1. Тем не менее, они располагались на высоте 10—13 метров, на уровне верхних палуб кораблей, их защищали земляные укрепления511 512. Малоразмерные цели на берегу оказалось трудно поразить из гладкоствольных'пушек, стрелявших с качающихся платформ в дыму. Кроме того, батареи могли стрелять калеными ядрами, вызывающими пожары на деревянных кораблях. Если учесть, что в то время одно орудие на берегу считали равноценным нескольким корабельным, а за 5 лет до синопских событий, в 1848 году, четыре датских береговых орудия потопили один и заставили сдаться второй неприятельский боевой корабль, батареи у Синопа следовало считать эквивалентными одному-двум линейным кораблям.
Основной целью атакующих и главной силой обороняющихся являлась эскадра вице-адмирала Османа-паши, состоявшая из семи фрегатов, трех корветов, двух пароходов и двух транспортов. Кроме того, на рейде стояли два турецких торговых судна и ионическая шхуна.
Осман-паша, готовясь к бою, расположил фрегаты и корветы на якорях вблизи пятисаженной (десятиметровой) отметки глубин традиционным полумесяцем, оставив в центре разрыв для стрельбы батареи № 5; береговые батареи обеспечивали и фланги боевого порядка. Приближающаяся атакующая эскадра неминуемо попадала под перекрестный огонь кораблей и батарей. Близкое расположение от малых глубин исключало охват боевой линии со стороны берега и позволяло отводить к мели поврежденные фрегаты. Если бы легкие суда противника пытались взять турок в два огня, они оказались бы зажаты между кораблями и батареями. Пароходы, транспорты и торговые суда стояли за боевой линией.
Критики считали, что принятое Осман-пашой построение неудачно, ибо корабли якобы мешали стрельбе береговых батарей. Высказывали даже мнение, что стоило поставить эскадру в стороне от города, чтобы исключить его разрушение в случае боя и позволить батареям вести более свободный продольный обстрел русских кораблей, что следовало часть пушек бортов, обращенных к берегу, перевезти на берег и усилить ими батареи1. 32-фунтовые пушки в бою могли конкурировать с артиллерией линейных кораблей. Английские эксперименты показали, что 32-фунтовая пушка, заряженная двумя ядрами, способна с расстояния 360 метров пробить борт линейного корабля насквозь513 514. В этом случае, несомненно, повреждения и потери русской эскадры оказались бы значительно больше. Но мог ли турецкий адмирал пойти на такой шаг?