Страница 19 из 191
– Продолжай, – сказала женщина на троне, бросив на меня пристальный взгляд из-под густых ресниц.
– В одном из уголков твоего дворца, – говорила Дейдра, – есть комната, куда заходят немногие. В этой комнате на полу чуть заметными линиями нанесен узор того, что мы зовем «Лабиринт». Только сын или дочь покойного короля Эмбера могут пройти этот лабиринт и остаться в живых, и тому, кто сделал это, дается власть над Отражениями.
Тут Мойра несколько раз моргнула, и я тут же подумал о том, сколько своих подданных она отправила в эту комнату, чтобы приобрести большую власть для Рембы.
– Если Корвин пройдет Лабиринт, – продолжала сестра, – то, как мы считаем, он обретет память самого себя, как Принца Эмбера. Он не может отправиться в Эмбер, чтобы сделать это, и здесь – единственное место, где находится такой же Лабиринт, если не считать, конечно, Тир-на Ног-х, куда идти, как ты сама понимаешь, невозможно.
Мойра посмотрела на мою сестру, потом на Рэндома, потом перевела взгляд на меня.
– А как смотрит на это сам Корвин?
Я поклонился.
– Положительно, госпожа моя.
И тогда она улыбнулась.
– Ну что ж, в таком случае даю тебе свое разрешение. Однако за пределами моего государства я не могу гарантировать вам никакой безопасности.
– Ну что ж, ваше величество, – ответила Дейдра. – Мы не ожидаем иной помощи, кроме той, о которой просили, а уж там мы сами о себе позаботимся.
– Кроме Рэндома, – ответила она, – о котором позабочусь я.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросила вновь Дейдра, так как Рэндом, при таких обстоятельствах, конечно, не мог говорить сам за себя.
– Ты и сама, естественно, помнишь, как однажды паршивец Рэндом пришел ко мне в гости, как друг, а затем поторопился удалиться, но вместе с моей дочерью Моргантой.
– Я слышала, как об этом говорили, леди Мойра, но я не уверена в справедливости и правдивости этих слухов.
– Это правда. И через месяц моя дочь вернулась ко мне. она покончила с собой через несколько месяцев после рождения сына Мартина. Что ты можешь сказать на это, принц Рэндом?
– Ничего, – ответил он.
– Когда Мартин стал совершеннолетним, – продолжала Мойра, – он решил пройти Лабиринт, ведь он той же крови, что и принцы Эмбера, и он единственный, кому это удалось. Но с тех пор он скрылся в одном из Отражений, и я больше не видела его. Что ты скажешь на это, принц Рэндом?
– Ничего, – повторил брат.
– А следовательно, я должна подвергнуть тебя наказанию, – продолжала Мойра. – Ты женишься на женщине по моему выбору и останешься с ней здесь ровно год, а в противном случае готовься расстаться с жизнью. Что ты теперь скажешь, Рэндом?
На это Рэндом вообще ничего не ответил, только коротко кивнул.
Она ударила скипетром по ручке бирюзового трона.
– Очень хорошо. Да будет так.
Так оно и было.
Затем мы отправились в отведенные нам покои, чтобы освежиться с дороги. Довольно скоро она появилась на пороге моей комнаты.
– Салют, Мойра, – сказал я.
– Принц Корвин из Эмбера, – пропела она, – часто мечтала я увидеть тебя.
– А я – тебя, – солгал я.
– Твои подвиги – легенда.
– Спасибо, конечно, но я все равно ничего не помню.
– Могу я войти к тебе?
– Конечно.
И я сделал шаг в сторону.
Она вошла в великолепно обставленную комнату, которую сама же для меня и выбирала.
– Когда бы ты хотел пройти свой Лабиринт?
– Чем скорее, тем лучше.
Она наклонила голову, обдумывая мои слова, потом спросила:
– В каком ты был Отражении?
– Очень далеко отсюда, в месте, которое я научился любить.
– Как странно, что принц Эмбера сохранил такое чувство.
– Какое чувство?
– Любви.
– Может быть, я избрал неверное слово.
– Сомневаюсь, – ответила она. – Потому что баллады Корвина всегда затрагивают живые струны в душе.
– Госпожа моя добра ко мне.
– И права, – добавила она.
– Когда-нибудь я сочиню балладу в твою честь, госпожа.
– А что ты делал, пока жил в Отражении?
– Насколько я помню, миледи, я был профессиональным солдатом. Дрался за того, кто мне платил. Кроме того, я сочинил слова и музыку многих популярных песен.
– И то, и другое кажется мне вполне естественным.
– Прошу тебя, скажи, что будет с моим братом Рэндомом?
– Он женится на девушке, моей подданной по имени Виала. Она слепа и не имеет поклонников среди наших.
– И ты уверена, что ей будет хорошо?
– Таким образом она завоюет себе довольно видное положение. Несмотря на то, что через год он уйдет и больше не вернется. Потому что, все таки, что бы о нем не говорили, он – принц Эмбера.
– Что, если она полюбит его?
– Неужели такая вещь, как любовь, существует на самом деле?
– Я, например, люблю его, как брата.
– В таком случае, впервые в жизни сын Эмбера произнес такие слова, и я отношу их за счет твоего поэтического темперамента.
– Что бы это ни было, – сказал я, – тем не менее надо быть твердо уверенным, что для девушки это наилучший выход из положения.
– Я давно это обдумала, и я убеждена в правильности своего решения. Она оправится от удара, какой бы силы он ни был, а после его ухода станет одной из первых дам моего двора.
– Пусть будет так, – ответил я, отворачиваясь, потому что неожиданно меня переполнило чувство тоски и печали – за девушку, конечно.
– Ты, Принц Корвин, единственный принц Эмбера, которому я оказываю поддержку, – сказала она мне, – да может еще и Бенедикту. О нем ничего не известно уже двадцать два года, и один Лир знает, где могут лежать его кости. Жаль.
– Я этого не знал. У меня в голове все перепуталось. Пожалуйста, не обращай на меня внимания. Мне будет недоставать Бенедикта, и не дай бог, чтобы он действительно был мертв. Он был моим военным наставником и научил владеть всеми видами оружия. Но он был ласков.
– Так же, как и ты, Корвин. – ответила она, беря меня за руку и притягивая к себе.
– Ну нет, не так, – ответил я, и сел на кровать рядом с ней.
Затем она заметила:
– У нас еще много времени до тех пор, пока подадут обед.
– И прильнула ко мне мягким ласковым плечом.
– А когда подадут есть?
– Когда я прикажу, – ответила она, глядя мне прямо в глаза.
Так что мне ничего не оставалось делать, как притянуть ее к себе, нащупывая застежку пояса, покрывающего ее мягкий живот. Под поясом было еще мягче, а волосы ее были зелены, как трава.
На этой кровати я подарил ей свою балладу, и ее губы ответили мне без слов.
После того, как мы отобедали – я научился искусству есть под водой, о котором расскажу подробнее позже, если в этом возникнет необходимость, – мы встали из-за стола, накрытого в высоком мраморном зале, декорированном красно-коричневыми сетями и лесками и пошли назад по длинному коридору, все вниз и вниз, ниже самого дна, по спиральной лестнице, которая светилась и сверкала в абсолютной темноте, окружающей нас. Шагов через двадцать мой брат энергично сказал: – К черту! – сошел с лестницы и поплыл вниз рядом с ней.
– Так быстрее, – пояснила Мойра.
– И нам еще долго идти, – добавила Дейдра, которая знала об этом, конечно, по Эмберу.
Мы сошли со ступеней и поплыли вниз сквозь тьму, рядом со светящейся лестницей.
Прошло примерно минут десять прежде, чем мы достигли дна, но когда наши ноги коснулись пола, то стояли мы не на земле, и воды совсем не чувствовалось. Несколько небольших факелов в нишах стен освещали наш путь.
– Почему эта часть океана, являясь отражением Эмбера, тем не менее так непохожа на все, что мы видели до сих пор? – спросил я.
– Потому что так и должно быть. – ответ Дейдры вызвал у меня только досаду.
Мы стояли в огромной пещере, из которой по всем направлениям уходили туннели. По одной из них мы и двинулись.
Путь был долог, и я уже потерял счет времени. Вскоре начались боковые ответвления, с дверями или решетками, прикрывающими входы. У седьмого по счету такого выхода мы остановились.