Страница 4 из 71
Вот с кем дружила Барбара, но здесь, в Касле, ее друзей не было. Они остались дома, в Бостоне. А тут ее окружали новые люди, которых она не понимала. Слушая их разговоры, она не испытывала желания к ним присоединиться. Наоборот, она впадала в тяжелый ступор, уходила в дальний конец комнаты и тихо сидела там одна. Наблюдала. Зритель, присевший на подлокотник кресла или подпирающий стену. Она производила впечатление человека, готового в любую минуту с высокомерным презрением выйти из комнаты, на самом деле она боролась с ужасом, нараставшим внутри нее, и с желанием поддаться панике.
Ночь за ночью лежа в темноте и одиночестве, глядя из-за занавески на крупные звезды, она думала о себе. Мысли ее были такие: что будет через год? Буду ли я жить? Буду ли я жить в Бостоне? Буду ли я жить так, как сейчас?
Перспектива продолжать жить также наполняла ее холодным отчаянием. Если ей суждено провести жизнь в одиночестве, сидя в углу и наблюдая за другими, тогда нет никакой разницы, что с ней будет. Можно окунуться в первую попавшуюся волну, которая сорвет ее с места и унесет вдаль.
Она снова подумала про Пенни и Феликса, как они лежат в кровати, обнявшись. Представила пот и задыхание любовной схватки. Краткие периоды затишья. Кровь. Беспокойно сбросила покрывало. Выбралась из постели и села, глядя в темноту. В двадцать лет ее разум и тело походили на торфяную поляну, под поверхностью которой медленно тлеет огонь. Симптомы долго не давали себя знать. Острое желание еще не стало отчетливым, оно то накатывало, то убывало, плескаясь внутри нее, как темная жижа.
Встав с кресла, она заходила взад и вперед. Немного погодя в хижину тихо вошла Пенни. Увидев Барбару, она замерла у двери.
– Здравствуй, дорогая. Я выходила пройтись по пляжу.
– Знаю, – ответила Барбара. – И как там?
– Чудесно.
Барбара снова забралась в постель.
– Ложишься?
Пенни подошла и скользнула в кровать с другой стороны. Барбара ощутила прикосновение ее тела, тяжелого и плотного, почти как у мужчины. У нее вдруг перехватило дыхание, она напряглась. Но Пенни уже спала. Барбара лежала на спине, глядя вверх, в темноту, ее рот был приоткрыт, руки вытянуты по бокам.
Следующий день был их последним днем в Касле. Денег у них осталось мало, и они решили, что выбираться будут автостопом.
– Многие люди возвращаются сейчас по берегу в Бостон, – сказал Феликс. – Нескончаемая вереница сверкающих на солнце машин.
Барбара заметила, что тогда им придется разделиться: какой водитель согласится подвезти троих? Двое и то многовато. Поэтому вернее всего будет добираться по одному, хотя приятного в этом мало. Они решили подумать об этом позже. На повестке дня была тема поважнее: вечеринка, которую устраивал кто-то из их остающихся друзей.
Пенни и Феликс пошли на вечеринку вдвоем. Барбара должна была прийти позже, перед отъездом ей хотелось еще раз написать домой. Она написала матери и отцу. Потом черкнула короткую записочку брату.
«Бобби, иногда я завидую тебе, потому что ты женат. Надеюсь, что вы с Джуди счастливы. Может быть, у меня получится приехать и навестить вас осенью».
Перечитав письмо, она взяла новый лист бумаги и написала:
«Может, я приеду к вам в гости и посмотрю, что такое семейная жизнь. Должны же в ней быть какие-то преимущества».
Добавив еще несколько слов, она положила записку в конверт и приклеила марки на все три письма. Немного погодя она подошла к шкафу и стала доставать из него одежду, в которой собиралась пойти на вечеринку. Разложила на кровати темно-зеленую юбку и легкую светлую блузку. Оделась тщательно: нейлон, каблуки. Расчесала волосы и заколола их сзади серебряной заколкой.
Поверх блузки и юбки она накинула замшевый пиджак. Положив в карман письма, она вышла в теплую ночь и закрыла дверь.
На вечеринке, сидя на подлокотнике кушетки, наблюдая за болтающими и смеющимися людьми, она поняла, что ей и в самом деле жаль будет покидать Касл. Ведь в Бостоне, с его протухшим воздухом, неизменными улицами и холмами, лицами, знакомыми еще по школе, киношками, ее ждет все та же жизнь, такая же, как прежде.
Вернувшись, она продолжит жить с того самого места, на котором прервалась. Без перемен. Только теперь ей будет еще более одиноко, чем всегда: Пенни и Феликс поженятся и будут сами по себе.
Она закрыла глаза. Вокруг нее плыли и раскачивались голоса. Как ей это вынести?
Пока она раздумывала, к ней подошел мужчина. Небольшого роста, старше, чем почти все в той компании, с трубкой, в сером помятом пиджаке.
– Вы ничего не пьете. Могу я вам что-нибудь принести? Скотч с водой? – В руке у него был бокал.
Барбара покачала головой.
– Нет, спасибо.
– Совсем ничего?
– Совсем.
– Вы не могли бы одну секунду подержать мой бокал? – Он протянул его ей, и она медленно взяла. Мужчина отошел и через мгновение вернулся с новым. Он ухмылялся, его глаза плясали за очками в роговой оправе. Она подумала: «Что за странное лицо, такое худое и сморщенное. Как сушеная слива».
– Я оставлю себе этот, – сказал он. – Он полнее.
Она чуть было не разозлилась. Но тут же рассмеялась, потому что он смотрел на нее, наблюдал за ней.
– Ладно, – сказала она. – Дайте тот мне.
Они обменялись бокалами. Барбара пригубила из своего. Жидкость была холодной и кусалась. Она наморщила нос. Мужчина не уходил. Так и стоял напротив, у края кушетки.
– Меня зовут Верн Тилдон, – сказал он.
Глава 3
Наконец Карл покинул крыльцо и медленно вернулся назад, в офис. Там он в глубокой задумчивости, не обращая внимания на окружающее, поставил на пол чемодан и положил сверток. Оголенный офис освещали лампы под потолком. Шторы и мелкие предметы мебели исчезли, остался только стол, два стула и металлический шкаф для бумаг. Голую оштукатуренную стену обезображивали дырки на месте точилки для карандашей. На ней же еще висел плакат:
Вдруг он заметил, что в комнате кто-то есть. За столом сидел Верн и смотрел на него сквозь роговые очки.
– Здравствуйте, – сказал Карл. – Вы еще здесь?
– У тебя расстроенный вид.
– Они даже не сочли нужным предупредить меня заранее. О том, что я остаюсь. Вот что меня больше всего бесит. Знал бы я заранее, предупредил бы свою семью. А теперь они будут…
– Ах, семью. – Верн встал и похлопал молодого человека по плечу. Крепкая мускулатура даже не дрогнула. – Не беспокойтесь. Им все равно, вернетесь вы или нет.
Карл сдался.
– А, да ладно. Все равно это всего на неделю. – К нему уже возвращалось обычное хорошее расположение духа.
– Неделю! Ее еще прожить надо.
– Что вы хотите этим сказать?
– Неделя. Скорее, две.
– Они сказали, что мы сможем уехать…
– Когда придут китайцы. Но китайцы могут и не спешить сюда. Восточные мозги неисповедимы. Иногда им нужны столетия, чтобы принять решение.
– Ну и ладно. Господи, до чего же тут мрачно, когда никого нет! – Карл снял пальто и пошел с ним к шкафу. Приоткрыв дверцу, он замер.
– В чем дело? – к нему подошел Верн. В шкафу до самого потолка громоздились картонные коробки с пыльными журналами учета и регистрационными карточками, бухгалтерскими книгами и бумагами. Все перевязанное бечевками, сваленное так, что того гляди рухнет.
Карл хлопнул дверцей.
– Сдаюсь. Я думал, что это забрали.
– Чего ради? Кому нужно это барахло? Документы завода, который разорился. Они ничего больше не значат. Свидетельства бурной, но недолгой экономической страсти.
– Не такой уж и недолгой. Лет-то прошло немало.
– Лет прошло немало, верно, – согласился Верн. – И в виду этого факта неделя-другая погоды не сделает.
Карл взял со стола график движения и принялся его изучать.
– Кто это? Женщина, Барбара Малер. Вы ее знаете?
– Немного.