Дом ангелов

— Знаете, я, как все, глупо боюсь старости. Почему столько мужчин и женщин ищут все новых партнеров? Да чтобы обмануть время: новое тело — это оплот против смерти, короткая победа над дряхлением. Моя первая жена, ныне покойная, была божественным созданием, в прошлом манекенщицей. На моих глазах ее длинные ноги мало-помалу покрывались целлюлитом — так плющ съедает растрескивающийся под ним мрамор. Мне стало страшно.

Ариэлю хотелось быть одновременно Казановой, Жаном Нувелем[2] и Франсуа Пино[3], равно как и безусловным хозяином элитной недвижимости. Каждую неделю он боялся, что жилищный пузырь лопнет и хлынут лавиной дурные новости. Еще он подумывал создать в Париже соколиную охоту для истребления голубей, разрушающих камень своим едким пометом. С восторгом воображал он полчища хищных птиц: соколов, ястребов, сарычей, атакующих в небе голубок и вяхирей. С некоторых пор, признался он Антонену, у него небольшая проблема со зрением. На всех мужских головах ему мерещились кипы. Он всматривался в лысины в поисках следа от круглой шапочки. Даже на головах Папы и святых ему виделось черное блюдечко поверх волос. Он уже показался окулисту, который его успокоил, и собирался посетить психотерапевта.

— У меня есть на этот счет две гипотезы: либо я, сам того не зная, еврей, и мое подсознание возвращает меня к корням. Либо я провидец, и все эти люди принадлежат к народу Моисееву. Представляете, Антонен, что, если Бенедикт XVI еврей и я один это вижу? Вот была бы сенсация!

Глава 2

Несостоявшаяся продажа

Пришла весна, облачив деревья пышной листвой. Воздух благоухал. Это был один из тех феерических дней, когда Париж ошеломляет, без счета расточая свои красоты. Вдоль широкого проспекта близ парка Монсо тянулись, насколько хватало глаз, бежевые фасады богатых домов. За коваными оградами играли красками миниатюрные парки. Фонари в виде канделябров на высоких мачтах чередовались с платанами в цвету. Даже тротуары казались девственно чистыми, без неблаговидных меток столичных собак. Была середина дня, май месяц. Антонен — ему исполнилось уже двадцать девять лет — поджидал чету бразильцев, желающих приобрести недвижимость во Франции. Предметом купли являлась квартира в двести пятьдесят квадратных метров, на шестом этаже, с панорамным видом на столицу, четыре спальни, тенистый внутренний двор, сдвоенная гостиная-столовая. Повсюду дубовый паркет, белые стены, потолки с лепниной, три мраморных камина. Антонен многого ждал от этой продажи — она стала бы подтвержденим его риелторских талантов. Пришел он заранее, чтобы осмотреться и навести лоск. Он носил с собой в кожаном чемоданчике мини-пылесос, набор тряпок из микрофибры, складные щетки и метелки — всё, чтобы нанести последние штрихи опрятности и чистоты. Он осмотрел каждый уголок, проверил все краны, спустил воду в четырех туалетных комнатах, прошелся вдоль и поперек по балконам, нет ли где голубиного помета или сухого листа, нарушающих гармонию. Покрытый лаком паркет блестел, как замерзшее озеро. Ремонт был сделан идеально, краской не пахло, никаких потеков не осталось. За десять минут до прихода господина и госпожи Жоан Луис да Силва, уроженцев Сан-Паулу, коммерсантов, торгующих экологически чистым спиртом, Антонен спустился на лифте, огромном, как кабина подвесной дороги, в холл здания, просторное помещение из черного вулканического камня, с хрустальной люстрой, украшенной медными шарами, с красными кожаными креслами и зеркалами на стенах, от которых кружилась голова. Все это смахивало на вестибюль дома свиданий в духе бель-эпок. Двустворчатая входная дверь, высокая, как замковые ворота, открывалась легким нажатием пальца после набора семизначного кода. Посередине сияла латунная ручка. Через запасной выход можно было пройти в подземный гараж.

Антонен знал досье назубок, Ариэль Ван Хейфнис заставил его вчера повторить все слово в слово, подкрепив урок виртуальным визитом на сайте агентства. Он зубрил его вечером перед сном, повторял вслух в полдень, перекусывая сэндвичем. Теперь он с бьющимся сердцем ждал момента встречи. То была основа основ, Ариэль объяснял ему это тысячу раз: надо убедить покупателя в исключительности предлагаемого товара. Столько людей жаждут его купить, что ему придется набавлять цену, чтобы оказаться счастливым обладателем. Взяв клиента за горло, продавец становится хозяином положения и волен сокращать сроки. Раздуть, приукрасить, запутать — такова формула удачной сделки. Более того, добавлял Ариэль, надо, как на войне, предъявлять ультиматум, не давать времени на размышление. Еще совет: не допускайте, чтобы клиент столкнулся со следующим или предыдущим, как у психотерапевта или в борделе.

Антонен вышел на тротуар, сощурился от света, раздул потревоженные пыльцой ноздри. С возрастом он становился аллергиком, каждую весну у него слезились глаза. Было ровно шесть часов. Медленно подкатил лимузин, черный БМВ с тонированными стеклами; похоже, водитель искал нужный номер. Они пунктуальны — это плюс. Антонен шагнул навстречу с дежурной вежливой улыбкой на лице. И тут боковым зрением он заметил выше по бульвару две пошатывающиеся фигуры, которые шли, держась друг за друга и агрессивно переругиваясь. Два подгулявших клошара с бутылкой в руках приближались быстро, почти бегом, несмотря на заплетающуюся походку. Они покачивались в шатком равновесии, точно пара танцоров, переплетясь ногами. Лица и тела, казалось, жили отдельно от ног. В других обстоятельствах Антонен бы и внимания не обратил на пару пьянчужек на прогулке. Он нахмурился. Куда это они так резво скачут, два шельмеца? Они приближались с воплями, прохожие испуганно сторонились. Это был какой-то двухголовый болид, летящий в безумном менуэте. Досталось от них двум мирно клевавшим крошки голубям. С неожиданным проворством один из забулдыг пнул птицу ногой, попав прямо в брюшко. Раненый голубь завалился набок, отлетел как мяч, поднялся и попытался взмахнуть крыльями, но на него обрушились новые удары — башмак гуляки раздавил его, превратив в месиво из перьев, лапок и кровавой плоти. Послышался треск ломающихся косточек, и птицу с сальным смехом размазали по тротуару.

Антонен не успел опомниться, так быстро все произошло. Парочка была уже совсем близко, обломки костей прилипли к их подошвам. Чета бразильцев высаживалась из лимузина, шофер, бритоголовый колосс с наушником и фуражкой под мышкой, придерживал перед ними дверцу. Стройные и подтянутые, они одновременно сняли темные очки, выйдя из машины. В них была непринужденность людей, обласканных роскошью от рождения, которые знают, что мир принадлежит им.

Будущие покупатели были всего в паре метров от Антонена, он уже протягивал им руку, ладонь которой подернулась влагой, вот их пальцы соприкоснулись, и тут раздался вопль. Тандем пьяниц распался. Тот, что покрепче, продолжал двигаться зигзагами вперед, другой остановился, точно вагон, оторвавшийся от состава. Он качнулся с ноги на ногу, согнул колени и рухнул мешком у стены здания, стукнувшись подбородком о камень. Антонен толком не разглядел: может быть, это спутник толкнул его? Какая разница! Он так долго готовился к этой встрече, что придумать экспромтом запасной план оказался не способен. Извинившись перед бразильцами, он собрался было помочь пьянчуге или хотя бы поднять его и увести в сторонку, чтобы не портил вид, но тут лежащий приоткрыл окровавленный рот, икнул, надул щеки и, длинно выругавшись, сблевал. Вытаращив глаза и не думая сдерживаться, он изрыгал желчь с бормотухой и кусочками пищи. Слабое поползновение помочь превратилось у Антонена в отчаянное желание убрать отсюда негодяя.

— НЕТ, НЕ ЗДЕСЬ, НЕ СЕЙЧАС!

Несколькими минутами раньше, несколькими метрами дальше его бы это не тронуло. Но этот неотесанный мужлан сблевал под ноги хозяевам замка.

— ИСЧЕЗНИ! СДОХНИ!

Молодая чета замерла, женщина поднесла руку ко рту и грациозно вскрикнула, точно принцесса, обнаружившая в своей шелковой постели жабу. Антонен повлек их к дверям, заслоняя своим телом от мерзкого зрелища и вони, исходившей от паршивца, который продолжал корчиться в спазмах. Когда за ними закрылась великолепная дубовая дверь, воцарился покой: теперь их окружала помпезная роскошь холла, разгул позолоты и зеркал, призванный ошеломить посетителя, лишить его дара речи. Антонен извинился за непредвиденную накладку, каких никогда не случается в этом квартале, и пообещал, что такое больше не повторится, — как будто он, простой продавец, был хозяином улиц и площадей, ответственным за все городские перемещения. Он позвонил к консьержке, сообщил ей о происшедшем, слезно попросил сделать все необходимое, убрать «это». Бразильцы явно были шокированы. Он, рослый, с густыми черными волосами и высокими скулами, она, зеленоглазая мулаточка с пухлыми губами и теплой золотистой кожей, на запястье дорогие часы, ноги обтянуты черными джинсами. Оба такие красивые, шикарные, сдержанные. Они разговаривали между собой вполголоса на своем языке — сама нежность и музыкальность. Когда добрались до шестого этажа, Антонену пришлось быть вдвойне красноречивым, чтобы представить квартиру с наилучшей стороны. К несчастью, молодая женщина плохо понимала по-французски, а муж, вынужденный переводить ей каждую фразу, опускал самые изысканные обороты. Этот дубляж все портил, мешал Антонену, он путался, терял нить, вворачивал английские слова, и разговор буксовал из-за смешения языков, чреватого недоразумениями. Зная, что решение зачастую зависит от жены, он не сводил с нее глаз, улыбался ей, но она была уклончива, то и дело отводила мужа в сторонку и что-то быстро ему говорила. В ее тирадах повторялись несколько слов:

2

Жан Нувель — знаменитый французский архитектор, лауреат Притцкеровской премии 2008 года.

3

Франсуа Пино́ — французский предприниматель, коллекционер и меценат. На 2010 г. состояние Пино оценивается в 8,7 млрд долларов, что ставит его на 77-ю строчку в списке богатейших людей планеты по версии Forbes.