Страница 47 из 71
О своем прибытии хотел было доложить по всей форме, но куда там...
— Ну, комсорг, значит, Волгу покинул, дунайцем стал? — перебил меня Петр Васильевич. — Поздравляю! Знал юнгой, а теперь уже старшина второй статьи? Мо-ло-дец! Значит, к нам? Хо-ро-шо!
Казалось, бывший командир роты обрадовался больше меня. Хотя, на самом деле, было, конечно же, наоборот.
Петр Васильевич лично довел меня до катера, на который я был направлен, и передал командиру, как гозс»-рится, из рук в руки.
— Представляешь, чуть больше года назад, — рассказывал он, — я знал этого юношу совсем мальчишкой, юнгой, а теперь он уже старшина! Немало хлопот нам. командирам, выпало на Соловках с такими, как он, дз, видно, не зря трудились...
Чувствовалось, что говорил он эти слова о нас, юнгдк, с гордостью. Мне было приятно их слышать.
Прощаясь, Кравченко сказал:
— Так держать, юнга! Извини, товарищ младший командир.
Оказавшись в кругу моряков, я первым делом поинтересовался, где мои наставники Гурьев, Чернышев и Решетник. Матросы нахмурились, замолчали.
— Гурьев погиб, Чернышев и Решетник в других частях, — сказал радист Николай Самойленко.
г
— Не тужи, будешь продолжателем их боевой славы, -— подал голос рослый моряк с двумя золотистыми полосками на погонах. Это был лучший радист дивизиона Литвин.
Оба впоследствии стали моими добрыми наставниками., На груди Литвина уже в то время сверкало два ордена и несколько медалей. Я понимал, что служить в такой прославленной части большая честь. К тому времени мои друзья под Сталинградом завоевали для своего дивизиона звание гвардейского, успели отличиться на Черном море, на Дунае. На счету моряков — десятки блестяще проведенных боевых операций. Теперь и я был в какой-то степени причастен к их боевой славе. Такое доверие надо было оправдывать делами.
Преодолевая все преграды
На очереди был переход еще одной границы. На этот раз югославо-венгерской. Необходимо было оказать помощь войскам 2-го и 3-го Украинских фронтов во взятии мадьярской столицы — Будапешта. Для этого надо было пробиться дальше вверх по Дунаю. Между тем река выше Белграда без малого на сотню километров находилась под прицельным огнем противника, обосновавшегося на правом берегу.
Надо было найти окружной путь, по которому корабли смогли бы приблизиться к Будапешту, минуя удерживаемый врагом Вуковарский укрепленный район. И такой путь с помощью авиации был найден.
Несколько выше Белграда в Дунай впадает река Тисса. Вблизи югославского села Стари Бачей, приютившегося на ее правом, западном, берегу, занятом нашими войсками, начинается старинный, давно неиспользуемый канал. Местное население называет его Великим каналом, идет он с востока на запад к небольшому городку Бездан на Дунае.
Канал уже много лет непроходим даже для самых малых судов — обмелел. Во многих местах перегорожен мостами. Русло заплыло илом. Почти все шлюзы в непригодном состоянии. В канале много затонувших барж, а в Тиссе — немецких мин.
И все же командование приняло решение: попытаться провести корабли этим, единственно возможным путем.
На помощь морякам пришли саперные части фронта, которым предстояло разобрать множество деревянных и остатки трех взорванных противником при отступлении бетонных мостов.
Впереди, очищая фарватер Тиссы от мин, до Стари Бачея прошли катера-тральщики. На одном из них рулевым мой сослуживец по Школе юнг Юра Татарников. Корабли его бригады траления обеспечивали крупные операции советских войск в Румынии, Болгарии, Югославии и теперь вместе с нами шли на освобождение Венгрии, Чехословакии и Австрии. КТЩ-700, на котором служил Юра, как и другие корабли бригады, часто под огнем врага проводил наши бронекатера в район боевых действий. В одной из схваток с врагом юнга взрывной волной был выброшен за борт, но товарищи его спасли, н Татарников вновь продолжал выполнять свои боевые обязанности. За мужество и храбрость заслужил медаль Ушакова.
Вслед за тральщиками в этот беспримерный за годы войны поход вышли бронекатера.
В первый день переход шел сравнительно благополучно. Но уже на вторые сутки под днищами кораблей зашуршал грунт. Катера поползли на брюхе. Их винты взбивали уже не воду, а донный ил. И чем дальше по каналу, тем хуже.
Командир отряда старший лейтенант Бирюк отдал приказ заглушить моторы и тащить бронекатера волоком. От головного корабля на оба берега были заведены концы, и матросы потащили бронекатер бурлацким способом. То же было проделано и с остальными катерами.
Едва успели преодолеть это мелководье, как на пути бронекатеров оказались бетонные глыбы-обломки железнодорожного моста, обрушившегося вместе с тяжелым немецким танком.
Саперы заложили толовые заряды. Прогремело несколько взрывов, и мы взялись за расчистку русла. Почти целый день с помощью тросов вытаскивали остатки железобетонного моста. Танк, глубоко увязший в илистом грунте, оттащить в сторону удалось лишь с помощью тягача.
Много хлопот доставили и часто встречавшиеся мелкие мосты. Некоторые из них проходили, опустив мачты, сняв пулеметные башни. Другие, особенно низкие, приходилось разбирать.
Один из них стоял на множестве забитых в дно канала толстых свай. Забравшись по пояс в воду, мы с Колей Москаленко пытались сваи срубить — не получилось, спилить тоже не смогли. Пришлось раскачивать и выдергивать с помощью тросов.
В один из дней морякам пришлось разобрать пять мостов. Несмотря на помощь югославского населения, за день прошли лишь километров двадцать.
С приближением к Бездану канал стал еще мельче и уже. Катера едва протискивались между его берегов. Песок, ил засоряли помпы и магистрали водяного охлаждения.
Поступил приказ идти с большим креном то на тот, то на другой борт. Создавали крен на левый борт — катер шел на правом моторе, а мотористы тем временем очищали от грязи систему охлаждения левого. И наоборот. Так и шли, переваливаясь с борта на борт.
На шестой день поход был завершен. Бронекатера вышли на простор дунайских вод. Дорога к столице Венгрии — Будапешту — была открыта.
На будапештском направлении
Не прошло и часа после трудного перехода по каналу, как получили приказ — взять десант пехоты и высадить его севернее Баи. Кораблями огневой поддержки с десантом и прикрытием командовал командир Керченской бригады Державин, умный, волевой офицер, еще на Черном море снискавший почет и уважение моряков. Это был первый десант дунайцев на будапештском направлении. Высадку его провели успешно. К сожалению, как псе это проходило, я не видел — нес радиовахту. Шли радиограммы от командующего флотилией, командный пункт которого и оперативная группа штаба сначала были развернуты в районе Новисада, потом в ходе боевых действий переместились в район Дуиапентеля и Бая, а ще позже в Турпу-Северин. Летели сообщения из 1-й и 2-й бригад речных кораблей, с берегового отряда сопровождения, 83-й отдельной бригады морской пехоты. Где-то в районе расположения командного пункта командующего находилась газета флотилии «Дунаец», в редакцию которой приезжавшие корреспонденты передавали сообщения о действиях боевых кораблей.
Отдельные радиограммы, полученные из штаба флотилии, тут яге доводились до всего личного состава. В свяли с переходом боевых действий на территорию союзников фашистской Германии — Румынии и Болгарии — и освобождением от оккупантов дружественной Югославии все большее значение приобретало интернациональное воспитание моряков в духе боевого содружества с воинами освобожденных от гитлеровцев Балканских стран, глубокого уважения к их трудовому народу, национальным традициям и обычаям.
Немцы западнее Будапешта снова и снова пытались столкнуть войска 3-го Украинского фронта в Дунай. Одновременно шел штурм города. Почти вся левобережная часть его, Пешт, была уже в наших руках. Но в Буде, правобережной части столицы, где на крутой горе над Дунаем высились дворцы венгерских королей и стояла старинная цитадель, враг продолжал сопротивляться. Одолеть его там было трудно. Гитлеровцы укрылись за массивными крепостными стенами, в подземельях.