Подвойский

Николай пребывал в тревоге. Обостренное чувство близкой опасности привело его в состояние туго взведенной пружины. Не зная устали, шагал он по городу, обходя известные ему конспиративные квартиры — надо было выяснить, кто уцелел, кому удалось избежать ареста. Но почти всюду, еще на подходе к квартире, он не обнаруживал условного знака, что можно войти. Адресов запасных явочных квартир у него не было. Их знала только О. А. Варенцова и еще кто-то, живший в другом городе. Кто он, как на него выйти, знали опять-таки Ольга Афанасьевна и еще один-два человека, Николаю неизвестные. Он оказался как в вакууме — кругом пустота. Свое дело он знал и мог продолжать работу в лицее самостоятельно, дожидаясь восстановления партийной организации оставшимися на свободе партийцами. Но в таком же вакууме были и многие другие его товарищи!

Николай вернулся к себе на Власьевскую. Там он неожиданно застал Михаила Кедрова. Оказалось, что его выпустили из «предварилки», лишив права выезда из города. Николай обрисовал ему обстановку. Кедров выслушал и сказал:

— Моя Оля знает, как выйти на хранителя адресов и паролей. Но ты же говоришь, что всех увезли в Таганку... Свидания с подследственными запрещены. Только в крайнем случае — самому близкому родственнику, да и то по особому разрешению.

— Нина! — вдруг горячо зашептал Николай, будто опасаясь, что его подслушают. — Она же родная сестра Ольги. Надо ее послать в Москву. Пусть добьется свидания и попробует выведать, как выйти на этого человека! Они с Ольгой понимают друг друга с полуслова и вообще без слов!

Кедров встал и надел тужурку.

— Мне Оля говорила, что Нина сейчас обосновалась в Юрино. Это не очень далеко. Я ее привезу.

Нина выехала в Москву и добилась нескольких свиданий с Ольгой. Она сумела на глазах у надзирателя, пользуясь иносказанием и другими хитростями, получить необходимые сведения. Из Москвы она направилась в Нижний Новгород и разыскала там служащего нижегородского земства Ивана Петровича Ладыжникова, который и был хранителем ярославских адресов и паролей. Нина не мешкая доставила их А. М. Стопани и Ц. С. Зе-ликсон-Бобровской, которые в это время вели организационную работу в Вологде, Костроме и Перми. Они сразу же приступили к восстановлению разгромленной ярославской организации.

После выполнения этого задания Нина была принята в ряды Российской социал-демократической рабочей партии. Ее идейная зрелость, преданность революции, мужество, многократно проверенные на опасной практической работе, ни у кого не вызывали сомнений. Доверие товарищей умножило ее силы. Она была счастлива и жалела лишь об одном... — рядом нет Николая. Он был далеко — в Чернигове. Уступив слезным просьбам матери, добившейся через родственников разрешения на сдачу им экзаменов в семинарии, он уехал заканчивать ее. Выпускные испытания он прошел блестяще и окончил семинарию по первому разряду. Желание матери было исполнено.

В октябре 1902 года Ярославская партийная организация создала в Демидовском юридическом лицее социал-демократическую группу «Свобода». Николай Подвойский был введен в состав ее руководства. Позже вместо группы «Свобода» в лицее стал действовать студенческий комитет, объединивший наиболее радикальную часть студенчества. Николай по заданию партии встал во главе комитета. Студкомитет охватил своим влиянием и гимназии города. Вместе со своими друзьями-единомышлен-никами студентами Н. Зезюлинским, С. Даниловым, А. Магистровым, Ф. Шешковским и другими Николай энергично выводил молодежные кружки на дорогу практических действий. К этому времени Ярославская организация получила возможность печатать листовки, призывы, прокламации. Молодежь была подключена к их распространению. Десятки революционно настроенных студентов, гимназистов старших классов разбрасывали листовки на вокзале, в порту, у проходных фабрик, на рынке, в магазинах и трактирах, на выступлениях лицейского хора.

Резко возросшая активность молодежи встревожила охранку. Начались обыски и аресты. Ленинская «Искра» в первомайском номере за 1903 год сообщала, что в Яро-

49

4 Н Степанов

славле прошли массовые аресты, схвачено 26 человек, среди которых студент Соболев и Нина Дидрикиль.

Да, Нина попала за решетку. Для нее, как и для любого человека, тюрьма несла с собой унижение, страдание, тоску по воле. «Кто побывал в царской тюрьме, да еще впервые, тот знает, какой прекрасной кажется жизнь из тюремной могилы», — запишет она потом в своем дневнике. В августе 1903 года ее выслали из Ярославля в Нижний Новгород, где И. П. Ладыжников сразу же нашел ей подходящее место в подпольной типографии. Через несколько месяцев она снова была арестована. Но брат Александр Августович добился разрешения взять ее до судебного разбирательства на поруки и перевезти под свою ответственность в Ярославль.

Здесь за это время многое изменилось. Отправилась в Вологду в ссылку сестра Мария. Михаил Кедров с Ольгой, временно выпущенной из Таганской тюрьмы, скрылись, тайно перебравшись в Одессу. Многие товарищи были в тюрьмах. Нераспознанным для охранки оставался пока Николай. Под своей фамилией он выступал только как руководитель хора. В организации он был «Гулак». Такой кличкой товарищи наградили его за хороший голос и свойственную ему постоянную поэтическую приподнятость — в честь известного певца и композитора С. С. Гулака-Артемовского. На задания же он ходил под другими кличками, меняя одежду, перевоплощаясь в образ, диктуемый ситуацией. Таким образом, он везде появлялся разным, и это некоторое время путало шпиков. Он, конечно, понимал, что долго водить полицию за нос не удастся. Опасных заданий у него было не меньше, чем у других.

Время, пока отсутствовала Нина, было временем не только потерь, но и приобретений. В Ярославль вновь приехал Александр Митрофанович Стопани, который около пяти лет назад возглавлял здесь революционную борьбу, заботливо растил молодую смену. Его школу — социал-демократические кружки — прошли Михаил Кедров, Ольга и Нина Дидрикиль и многие другие. А. М. Стопани приехал в Ярославль по рекомендации В. И. Ленина и Центрального Комитета партии для руководства революционной работой и организации выполнения решений II съезда РСДРП, делегатом которого он был. Съезд, как известно, состоялся летом 1903 года за границей. Благодаря гигантским усилиям В. И. Ленина и его единомышленников завершился процесс объединения революционных марксистских организаций, была образована пролетарская партия нового типа, партия большевиков. «Большевизм, — писал впоследствии В. И. Ленин, — существует, как течение политической мысли и как политическая партия, с 1903 года».

С приездом А. М. Стопани работа ярославских большевиков как бы получила ускорительный импульс. Ведь Александр Митрофанович приехал со съезда заряженным ленинскими идеями и ленинской энергией. Он привез с собой не только съездовские документы, но и множество необычайно ярких личных впечатлений. Александр Митрофанович подробно рассказывал активу ярославской организации о сути идейных сражений, которые более трех недель шли в Брюсселе и Лондоне, где проходил съезд, обсуждал с ним документы съезда. Все это сразу же активисты несли в партийные группы, революционные кружки и далее — в рабочие массы, студенческую и ученическую среду. Установки съезда воплощались в практику, шел динамичный процесс перестройки революционно-партийной работы. Вдохновенным участником ее был Николай Подвойский.

Он познакомился наконец с легендарным А. М. Стопани, о котором столько слышал от своих друзей. На лице Александра Митрофановича показалась белозубая улыбка, когда во время одной из встреч к нему подошел несколько оробевший Николай. Но у обаятельного Александра Митрофановича, несмотря на его опыт и авторитет, не было и тени превосходства перед молодыми товарищами. Заросший черной бородой, живой как ртуть, он и в свои тридцать четыре года не потерял юношеской непосредственности. Стопани крепко пожал руку Николаю, как старого знакомого дружески толкнул в плечо и отступил на шаг, любуясь им.