Страница 87 из 105
военный и международный.
Траугут повел решительную борьбу с укоренившейся среди повстанческих командиров «партизанщиной» — самовольными и нескоординированными действиями, а чаще бездействием, самовольными отлучками от отрядов на «отдых» и «лечение» в Гали-
цию и т. и. Вместо существовавшей до того времени пестрой бессистемности больших н маленьких отрядов, командиры которых практически никому не подчинялись, изданный Траугутом в декабре 1863 года декрет вводил новую организацию повстанческих сил. Все они объединялись теперь в корпуса, корпуса делились на дивизии, дивизии — на полки, полки — на батальоны и т. д. Предусматривалось создание пяти корпусов: I — на территории Люблинского и Под-ляского воеводств, II — Сандомирского, Краковского и Калишского воеводств, III — Августовского и частично Гродненского воеводства, IV — Мазовецкого и Плоцкого воеводств, V — в Литве. Отряды, формировавшиеся в Галиции, составляли резервный корпус.
Может показаться, что правы те, кто считал этот декрет, изданный в момент, когда восстание уже клонилось к упадку, актом неуместного педантизма и прожектерства. Может показаться также, что это было проявлением тяги к созданию регулярной армии и отказом от методов народной, партизанской войны. Однако такие суждения были бы поверхностны.
Траугут выступал не против партизанской тактики, а против организационной анархии и бесконтрольности, против «партизанщины», нанесшей уже неисчислимый вред восстанию. Четкая, подлинно военная организация должна была положить предел недисциплинированности и подчиненных и начальников.
Но новая организационная структура имела еще одну, может быть, более важную цель. Недаром она строилась по территориальному признаку, и недаром декрет учреждал повстанческие дивизии и полки и на той территории, где движение к зиме 1863/64 года было уже подавлено (реально организованы были только I корпус, которым командовал Крук, а затем Валерий Врублевский, и II корпус, которым командовал Босак). Нужно было создать четкую организацию, готовую вобрать в себя многие тысячи новых бойцов, которые станут под знамя восстания весной 1864 года. В этот новый подъем Траугут твердо ве-
рил, с ним связывал он все планы и все мероприятия. И если перед действовавшими на юге Королевства Польского повстанческими отрядами, теперь превращенными в I и II корпуса, он ставил задачу продержаться зиму, «укорениться» в своих районах, то перед командирами еще несуществующих корпусов — III — полковником Скалой (Яном Козелл-Поклевским) и V — полковником Яблоновским (Болеславом Длуским) — стояла задача накопить тайно в Восточной Пруссии повстанческие силы и оружие, чтобы весной 1864 года вновь развернуть боевые действия в Литве и смежных районах. Следует сказать, что в этом смысле было сделано немало.
Наряду с названными уже выше давними членами повстанческой красной организации Траугут поручил ответственный пост Людвику Звеждовскому (он командовал дивизией в корпусе Босака) и утвердил на посту руководителя восстания в Литве Константина Калиновского. Уже сам этот круг имен много говорит о политической линии Ромуальда Траугута.
На новый, высший этап восстание должно было подняться благодаря опоре на «единственную силу каждой страны — народ». В своем циркуляре главным военным начальникам и воеводским комиссарам от 15(27) января 1864 года, откуда процитированы приведенные выше слова, Траугут писал:
«Жонд Народовый в течение последних трех месяцев действует главным образом в этом направлении, это цель всех распоряжений жонда...
Мы решительно предписываем вам прекратить всякую деятельность среди шляхты, которую следует принимать лишь постольку, поскольку она сама к этому стремится, а вместо того продолжать и развивать всяческую организационную и военную деятельность прежде всего среди простою народа и посредством народа, как деревенского, так и городского.
Шляхта взамен за это пусть несет материальные тяготы. Тот, кто сам отстраняется и бережет себя на лучшие времена, пусть жертвует для родины своим
богатством. С уклоняющихся от всяких жертв нужно взыскивать вдвойне, взыскивать все, что на них наложено, без послаблений, а в случае сопротивления либо проявления злой воли привлекать к самой суровой ответственности..»
Траугут не ограничивался декларациями. Еще ранее, 15(27) декабря 1863 года Жонд Народовый издал декрет, которым предписывал безусловное и строгое осуществление январских аграрных декретов и устанавливал, что попытки взимания у крестьян оброка или других повинностей караются смертной казнью. Наблюдение за исполнением декрета поручалось делегатам крестьянских общин и судам, в которых крестьяне должны были составлять не менее чем половину членов.
Повстанческое войско должно было быть не только армией национального освобождения,'но и защитником народных интересов. «Жонд Народовый требует, — гласил циркуляр Траугута, — чтобы вы с особым вниманием и рвением стремились к полному и сердечному согласию, братанию нашего войска с народом. Жонд Народовый видит в войске не только защитников родины, но вместе с тем и первых, вернейших стражей и осуществителей законов и постановлений Жонд а Народ ового и прежде всего прав, данных польскому простому народу манифестом Жонда Народового от 22 января с. г.; тот, кто осмелился бы нарушить в чем-либо эти права, должен рассматриваться как враг Польши...»
Новая решительная политика Давала свои плоды. Там, где повстанцы представляли еще собою серьезную силу, там, где повстанческие начальники проводили последовательно демократическую политику и не останавливались перед суровым наказанием помещиков, восстание получало все более широкую поддержку крестьян. Так было в районе действий Гауке-Босака и его ближайшего сподвижника Зыгмунта Хмеленского. В частях II корпуса основную массу повстанцев уже с осени 1863 года составляли крестьяне. Повстанцы успешно действовали в этом районе потому, что за них был народ, помогавший
им, снабжавший, информировавший о действиях царских войск. Введенные и строго поддерживаемые демократические порядки, обращение «гражданин» к каждому от генерала Босака до рядового повстан-ца-крестьянина и до батрака связывались в умах освобожденного от феодального гнета крестьянства с образом новой Польши, ради которой стоило идти на смертный бой.
И социальная политика Траугута, столь отличная от деятельности предшествующих белых и половинчатых красных руководителей, и его военно-организационные мероприятия готовили почву для объявления «посполитого рушения» (всенародного ополчения).
Идея созыва посполитого рушения была не новой. Ее муссировал в свое время, отнюдь не собираясь реализовывать, Маевский. Ее без всякой подготовки и в момент, менее всего подходящий, пыталось выдвинуть «сентябрьское» правительство.
Во что превращалось посполитое рушение, когда за него брались чуждые народу и безразличные к его интересам шляхетские политиканы, говорит эпизод, описанный Брониславом Дескуром. В нюне 1863 года призыв к посполитому рушению был брошен в одном из районов Плоцкого воеводства. «Я был свидетелем того, как во всех деревенских кузницах спешно перековывали косы, а массы крестьян, еще не созываемые, уже начали собираться; так под Остроленкой собралось полторы тысячи ко-синеров, которые намеревались ударить на Остролен-ку, когда войска выйдут преследовать повстанцев, а в городе останется слабый гарнизон». Но вскоре приехал повстанческий комиссар и потребовал собрать крестьян, желая «предупредить их, чтобы они обратили косы на свою работу в поле, так как жонд надеется на иностранную интервенцию и поэтому не может обрекать народ на убийственную для него борьбу. После этой речи к комиссару обратился один из крестьян: «Вы всегда так поступали. Вы скомпрометировали нас, потому что москали знают о наших приготовлениях. Настанет время, мы сами сде-
лаем восстание, но вас там не будет». Общины разошлись с ропотом».
Для Траугута обращение к силам народа было не резервным, последним, нежелательным средством, а первейшей, принципиальной чертой восстания. Он пиеал: «Помните, что восстание без народа есть лишь военная демонстрация большего или меньшего масштаба; лишь вместе с народом мы можем победить врага, не заботясь ни о каких интервенциях, обойтись без которых да поможет нам милостивый бог».