Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 70 из 76

Недди

Корабль «Роуз» был очень хорош, с хорошей командой. Мы с отцом без устали изучали особенности плавания в северных морях. Сорен тоже все время был занят – сверялся по морским картам, изучал астролябию, алидаду[36] и другие приборы. Больше всего ему нравился новый компас, который он купил специально для этой поездки. Это был великолепный прибор: железная игла в маленькой коробочке, на дне которой была нарисована роза ветров, – игла указывала на ней направление. Сорен был счастлив как никогда. Надеюсь, Зара готова получить в мужья такого страстного путешественника (мама наверняка уже поняла, что он северный).

Нам повезло с погодой, дул попутный ветер. Стояла ранняя весна, световые дни были длинные, несмотря на то, что мы направлялись на север. И все же я очень беспокоился и не находил себе места.

На седьмые сутки я опять почувствовал, что Роуз рядом со мной. Я был один на палубе, глядел на воду, и она снова положила руку мне на плечо. Все вокруг нее было белое, огромное, замерзшее; казалось, белизна навалилась на нее. Она была в ужасе.

Я молился, чтобы мы нашли ее вовремя.

Роуз

Ему удалось вытащить нас. Не знаю как. Я помогала изо всех сил, но нас спасла его сила и воля. Наверное, в его теле еще осталось немного медвежьей силы.

У него в кармане лежал нож, и, когда дворец рухнул, он успел схватить свою флейту. Ножом и флейтой мы стали прорывать себе выход. Флейта сильно помялась, но, похоже, ему было все равно. Глыба, под которой мы прятались, обвалилась неподалеку от входа в зал, и мы принялись копать в сторону кухни. Там мы обнаружили свободный проход, освещенный слабым светом. Наконец нам удалось выбраться на крышу кухни.

Вокруг царил хаос. Великолепный сияющий дворец рухнул на прилегавшие к нему строения. Нас окружали горы колотого и битого льда. Я посмотрела вдаль и обнаружила, что каморки слуг почти не пострадали. А конюшни, располагавшиеся дальше всего от дворца, вообще полностью уцелели.

Мы не стали смотреть на эти развалины, потому что ни у меня, ни у него не было теплой одежды, а пронизывающий ветер уже заморозил нас до костей. Я схватила его за руку и потащила к своей комнате. Там я быстро вытащила пальто, сапоги и остальные пожитки. Ему дала шкуры с кровати. Он молча осматривал место, где я прожила несколько последних месяцев.

Потом мы разыскали кладовку со шкурами и шубами. Он выбрал толстую белую шубу. Надел ее и улыбнулся мне. Я стояла, пораженная тем, что человек с золотыми волосами и печальными глазами для меня по-прежнему белый медведь. Я даже не знала, как его зовут. Его звали не Мик, потому что это имя ему дала бледная королева. Я звала его белым медведем раньше и продолжала мысленно называть так и сейчас.

Мы покопались в кладовке и нашли варежки, сапоги и другие необходимые в пути вещи. Потом мы отправились на поиски выживших. Я понимала, что Туки нет в живых, но не могла принять это. Слезы превращались в ледышки прямо у меня на лице. В отчаянии я стала прорываться через ледяные руины, но медведь нежно остановил меня:

– Бесполезно, Роуз.

Я знала, что он прав.

Мы обошли все вокруг, пытаясь найти выживших, но не встретили ни одного тролля. Если кто-нибудь из них и спасся, то наверняка уже убежал.



Зато нашли человек сорок – пятьдесят в домах для прислуги. Они спокойно сидели в своих каморках и покорно ждали утреннего сланка. Некоторые были ранены осколками льда. Мы не обсуждали это с белым медведем, но само собой ясно было, что мы заберем их всех из Нильфхейма.

Люди смотрели на нас пустым взглядом и ничего не говорили. Они послушно, как всегда, пошли за нами, выполняя наши указания без вопросов и протестов. Первым делом мы убедились, что все они тепло одеты, а потом повели к конюшням.

Мы взяли восемь саней и впрягли в каждые по пять оленей. Ваэттура я взяла себе. Оставшихся оленей мы отпустили, и они тут же умчались, кто куда. В сани мы погрузили всю еду и питье, какие нашли. Кухня была полностью разрушена, но нам удалось найти запасы простого сланка, который мы взяли с собой. Перед самым закатом мы выехали.

Мы с медведем управляли санями. Еще мы выбрали нескольких наиболее вменяемых мужчин, чтобы управлять другими санями, и велели им ехать за нами.

В пути мы потеряли больше двадцати человек. Кто-то не выдержал холода, некоторые умерли от ран, но большинство погибло из-за сланка, точнее, из-за того, что в сланк не была подмешана rauha. Те, кто годами жил во дворце и привык к отравленному сланку, больше не могли без него обходиться. Их начинало колотить, они задыхались. Мы оставляли мертвых в неглубоких могилах, на выкапывание которых уходило очень много времени и сил. А чтобы выжить, нужно было постоянно двигаться.

К тому времени как мы добрались до ледяного моста, у нас осталось трое саней. Я ужасно боялась и думала, что, даже если нам удалось выжить в Нильфхейме, мы точно пропадем при переходе через этот проклятый мост. Но оказалось, что беспокоиться было не о чем. Олени с легкостью перетащили нас (до сих пор не понимаю как), хотя был один неприятный момент, когда сани подъехали слишком близко к краю.

Как здорово было оказаться за пределами Нильфхейма! Утих бесконечный колючий ветер, на безоблачном небе засияло солнце. Люди постепенно выходили из отупения и с любопытством озирались вокруг. Многие почти не помнили своей жизни в Ледяном дворце и были очень удивлены тем, что они путешествуют в санях по вечной мерзлоте.

По ночам мы переворачивали сани и прятались под ними, разводя маленькие костры, чтобы согреться. Мы с медведем правили разными санями, поэтому за время путешествия не оставались наедине. Только один раз.

Как-то ночью, когда все мои ездоки уснули, я переползла к нему в сани. Он не спал – стерег костер.

– Как тебя зовут? – спросила я напрямик. Как-то неловко было продолжать называть его белым медведем.

– Я не знаю, – сказал он и слегка улыбнулся одними губами.

Я кивнула, не зная, что сказать. Взглянула на него. У него было бледное и осунувшееся, но доброе лицо. Я поняла, что не знаю, что скрывается за этой улыбкой.

36

Алидада (араб.) – линейка, служащая для отсчета углов в астрономических инструментах.