Без слез

— Если позволите мне воспользоваться вашей душевой… Вы могли бы взять меня сзади, прямо там, под душем, Вам понравится…

Это да, Руни был больше чем уверен, что понравится… И в то же время… Мысли беспорядочно метались. Вообще-то, обслуге нельзя в душевую курсантов, это нарушение. А с другой стороны, в кладовку тоже нельзя, но сержант ведь пустил… Если этот парень, Марис, даст в зад… черт… Руни даже не стал представлять, опасаясь, что не дотерпит до душевой.

— Да, да, пошли быстрее! — он схватил свою нежданную радость за запястье и поволок в душ. А то ещё, не ровен час, хватятся, отберут у Руни его сокровище…

…В душевой Марис разделся в один прием и метнулся под струи воды. Руни тоже всё с себя снял и стоял рядом, перетаптываясь с ноги на ногу. Он смотрел на блаженно зажмурившегося «меченого» и испытывал одновременно нетерпение и нерешительность.

Марис очнулся довольно скоро, хоть и с нескрываемым сожалением.

— Прошу прощения. Мы моемся в техничке, там вода для механизмов предназначена, всегда холодная и ржавая… Простите, шаид, я не жалуюсь, не сердитесь, что заставил Вас ждать…

Его тело, порозовевшее от теплой воды, покрытое прозрачными бусинками капель, выглядело таким нежным… Марис нагнулся, упершись руками в колени. А Руни… конечно, догадался, что это приглашение, но… кой-чего не хватало. Того, что всегда лежало у отца на столике возле кровати… и ещё на полочке в ванной…

— Смазать надо, — уверенно произнёс Руни. Его член, правда, протестовал, хотел получить своё немедленно, не теряя драгоценное время на поиски смазки. Да и где её, родимую, в такой час найдешь… Но Руни уже решил: всё должно быть, как полагается, по-людски. Чтобы «меченому» тоже приятно было.

— В этом нет надобности, — осторожно возразил Марис, оставаясь в той же позе. — После шаида сержанта… Впрочем, если Вы брезгуете, я могу вымыться…

Руни не брезговал. Во всяком случае, не настолько, чтоб, в угоду своему чистоплюйству, сделать больно… пусть даже каторжнику…

…Второй оргазм был не таким скоропостижным, как первый. Руни успел и насладиться сполна, и неуклюже — по неопытности — приласкать «меченого». А кончил в этот раз, когда увидел на спине Мариса — еле заметные на бледной коже — белёсые полоски. У Дикаря такие же, только не побелели ещё…

«Меченый» тоже удовольствие получил, сразу после Руни.

Потом Руни дал ему ещё немного поплескаться и попользоваться моющей пеной. А напоследок, когда заметил жадный взгляд «меченого», обращенный на сигареты, благодарно протянул Марису всю пачку:

— Держи! Хочешь, я тебе ещё принесу?

* * *

У него теперь была тайна…

Урвать десяток-другой бесценных минуток удавалось не часто. Но — удавалось. И всё бы хорошо, да беспокойство душу царапало. Прежде всего, из-за Сета. Казалось бы, теперь-то можно к нему по ночам прижиматься, без напряга. Но Руни впервые что-то скрывал от друга, и это мучило куда больше, чем желание секса с Дикарем.

Ещё было неловко от того, что с Марисом у них так… крадучись, пакостно как-то. И в сердце у него к «меченому» ничего нет, одно только хотение. Получается, Марис — лишь способ разрядки, нужен, чтобы от Дикаря отвлечь… Руни пытался откупиться от этой неловкости, делая своему тайному любовнику немудреные подарки, то скудное, что мог позволить себе курсант: пустить «меченого» помыться, припрятать для него кусочки мяса или фруктов из своего рациона, раздобыть курева…

…В конце концов, перед Сетом пришлось открыться. Шила в мешке не утаишь, да и совесть Руни замучила изрядно…

Как получилось: на ужин им выдали фруктовое желе. Руни его не любил и всегда отдавал свою порцию Дикарю. Раньше отдавал… А тут… Когда пристальный взгляд Сета уперся в прозрачную коробочку с лакомством, которое явно предназначалось не ему, Руни не выдержал.

— У меня появился… кое-кто…

И Руни рассказал про «меченого», про тайные встречи, про то, что Марис невиданно красивый и всякое разное умеет. Дикарь смотрел недоверчиво.

— Может, он тебе таким расчудесным кажется из-за того, что он у тебя первый?

— Да говорю же… — начал, было, горячиться Руни. А потом вдруг сообразил. — А хочешь сам его увидеть?

И они вдвоем отправились в одну из подсобок хозблока, где Руни договорился встретиться с Марисом. Конечно, Руни кольнула мысль, что Сет тоже захочет, когда увидит «меченого». Но — друзья ведь должны всё делить пополам. К тому же, Руни надеялся таким образом загладить то, что долго скрытничал.

Удивился ли Марис тому, что Руни пришел не один, — трудно сказать. Никаких эмоций по поводу появления второго «шаида курсанта» каторжник не выказал. Да ему и не полагалось…

— Марис, это тебе, — Руни протянул ему желе, после чего указал на Сета. — Это мой друг. Как насчет… Ну, если ты сегодня с ним вместо меня?..

«Меченый» завороженно смотрел на подарок — сладкую массу рубинового цвета.

— Спасибо, шаид, — в его голосе была искренняя благодарность. — Я мог бы с вами двумя. Одновременно. Я умею.

— Ага, — Руни закивал и торжествующе посмотрел на Сета, вот, мол, говорил же, этот «меченый» — такая штучка…

Дикарь выглядел странно. Смотрел стеклянными глазами на Мариса, который уже устроился перед ним на коленях и ловкими пальцами ласкал его промежность.

— Нет… — растерянно и как будто даже испуганно прошептал Сет. Казалось, его знобило, и лицо дергалось.

Непонятно было, к чему и к кому относится это «нет», поэтому Марис продолжал своё дело.

— Нет! — вдруг истошно заорал Дикарь. — Не смей! Не хочу!

Он резко оттолкнул «меченого», посмотрел на Руни — взглядом, в котором смешались страх, обида, беспомощность, злость… И попятился к дверям. А когда Руни шагнул к нему — остановить, узнать хоть, в чем дело, — быстро развернулся и удрал. Только ботинки затопотали по лестнице. Догнать? Это ж Дикарь, догонишь его, куда там…

— Простите… — «меченый» так и не поднялся с колен. Втянув голову в плечи, съежившись — не иначе, побоев ждал — он продолжал бормотать. — Простите, шаид… Если я что-то сделал не так… Я не знал, я лишь хотел доставить вам удовольствие. Простите…

Руни сам ни хрена не понял, что произошло. Поэтому нечестно было обвинять «меченого».

— Кончай хныкать! Никто тебя ни в чем не винит! — это прозвучало резко, из-за того, что Руни был сбит с толку поведением Сета. «Меченый» замолк, а Руни счел нужным добавить, уже помягче. — Не бери в голову, всё нормально. Слопай желе и иди к себе.

Сказал так и пошел за Сетом.

… Дикарь валялся на своей койке, обхватив руками подушку. Руни слегка потормошил его.

— Не хочешь мне ничего сказать? — тихо спросил он.

Сет поднял голову, вздохнул. Вроде, он уже успокоился, расстроенным только выглядел, а так — ничего странного.

— Найдем местечко потише, перетолкуем. Чтоб без лишних ушей, — и Дикарь покосился на парней с соседней койки, игравших в карты. Те уже начали проявлять любопытство, перемигивались: никак, мол, закадычные дружки рассорились…

Они вышли на лестницу, присели на ступеньки.

— Ты уж извини, что так вышло, — покаянно произнес Сет, положив руку на плечо Руни. — Я задница, весь кайф тебе поломал.

Марис извиняется, Дикарь извиняется… А виноватым себя почему-то чувствует Руни… Такая фигня.

— Мы, вроде как, договорились с ним, — Руни говорил немного сердито — из-за того, что вынужден по неясным для него причинам оправдываться. — И ему тоже всегда хорошо бывает, а не только мне.

— Угу, взаимовыгодные отношения, — согласился Сет. — Я ж понимаю, не дурак. Все наши парни, если б узнали, ёбнулись бы от зависти.

— Но не ты, — Руни услышал то, что не было сказано. — Почему?

Дикарь смотрел на него, обдумывая ответ. Кусал губы. Потом сказал:

— Он человек.

Протестующе замахал рукой, пресекая возможные возражения:

— Да, я знаю, помню, он каторжник, сотворил какую-то мерзятину, не иначе, раз клеймо на рожу заработал, и даже благородное происхождение не отмазало… Всё так, наверняка. Но… — ладонь Сета снова вернулась к Руни на плечо. — Я расскажу сейчас… никому не говорил, только тебе… чую, что надо… А потом — ты уж сам рассудишь.