Крах нацистской империи

«Если я не получу нефть Майкопа и Грозного, — говорил фюрер генералу Паулюсу, командующему злосчастной 6-й армией, перед началом летнего наступления, — тогда я буду вынужден закончить эту войну».

Сталин мог бы сказать то же самое. И ему нужна была кавказская нефть для продолжения войны. Именно поэтому Сталинград приобретал особо важное значение. Захватив этот город, немцы заблокировали бы последний маршрут через Каспийское море и Волгу, по которому нефть доставлялась в Центральную Россию, пока русские владели нефтяными источниками.

Для самолетов, танков и автомашин Гитлеру помимо нефти нужны были людские резервы, чтобы восполнить сильно поредевшие ряды. Общие потери к концу зимних боев составили 1167835 человек, исключая больных, и не поступало в достаточных количествах пополнений, чтобы укомплектовать обескровленные части и соединения. Верховное командование обратилось к союзникам Германии — вернее, к сателлитам — за дополнительными войсками. Генерал Кейтель спешно направился в Будапешт и Бухарест, чтобы набрать венгерских и румынских солдат для приближающейся летней кампании. Геринг, а потом и сам Гитлер обратились к Муссолини за итальянскими формированиями.

Геринг прибыл в Рим в конце января 1942 года, чтобы выторговать у итальянцев подкрепления для Восточного фронта, заверив Муссолини, что Советский Союз будет разбит в 1942 году, а Великобритания сложит оружие в 1943-м. Чиано разжиревший, увешанный медалями рейхсмаршал показался невыносимым. «Как обычно, он выглядит надменным и обрюзгшим», — отметил в своем дневнике итальянский министр иностранных дел 2 февраля. Через два дня он там же писал:

«Геринг покидает Рим. Мы обедали в отеле „Эксельсиор“, и во время обеда Геринг почти все время говорил о своих бриллиантах. Действительно, он носит несколько красивых колец… Отправляясь на станцию, он надел широкую, подбитую соболями доху, нечто среднее между тем, что носили водители автомобилей в 1906 году, и тем, в чем приходят в оперу дорогие проститутки».

Стяжательство продолжало разъедать человека номер два третьего рейха.

Муссолини обещал Герингу направить на русский фронт в марте две итальянские дивизии, если немцы придадут им артиллерию. Однако обеспокоенность дуче поражениями своего союзника на Восточном фронте приняли такие размеры, что Гитлер решил: пора вновь с ним встретиться, чтобы объяснить, насколько все еще сильна Германия.

Встреча состоялась 29–30 апреля в Зальцбурге. Дуче и Чиано с сопровождающими их лицами разместились в выстроенном в стиле барокко дворце Клессхейм, где когда-то находилась резиденция епископов. Теперь же в нем появились картины, мебель и ковры из Франции, за которые, как подозревал итальянский министр иностранных дел, Германия заплатила не слишком дорого. Чиано нашел, что фюрер выглядит усталым. «Зимняя кампания в России сильно сказалась на нем, — записал он в своем дневнике. — Впервые я заметил у него много седых волос»[152].

После присущего немцам подробного изложения общей ситуации Риббентроп и Гитлер заверили своих итальянских гостей, что все обстоит прекрасно — в России, в Северной Африке, на Западе и на морских просторах. Предстоящее наступление на Востоке, как доверительно сообщали они, будет направлено против нефтеносных районов Кавказа.

«Когда нефтяные источники России окажутся исчерпаны, — вставил Риббентроп, — то Россия будет поставлена на колени. Затем англичане… поклонятся, чтобы спасти то, что еще останется от истерзанной империи. Америка — это большой блеф…»

У Чиано же, который более или менее терпеливо слушал своего немецкого коллегу, создалось, однако, впечатление, что относительно намерений Соединенных Штатов блефовали сами немцы и что в действительности, когда они думают об этом, «их охватывает дрожь».

Как обычно, больше всех говорил фюрер.

«Гитлер говорит, и говорит, и говорит, — записал Чиано в своем дневнике. — А Муссолини страдает: он привык говорить сам, а тут приходится почти все время молчать и слушать. На второй день, после ленча, когда все было уже сказано, Гитлер говорил час и сорок минут не прерываясь. Он не пропустил абсолютно ни одного вопроса: война и мир, религия и философия, искусство и история. Муссолини машинально взглянул на свои ручные часы… Немцы — несчастные люди! — должны слушать это каждый день, и я уверен, они уже знают наизусть каждый жест, каждое слово или паузу. Генерал Йодль после отчаянной борьбы с собой заснул на диване. Кейтель покачивался, но все-таки держал голову приподнятой. Он сидел слишком близко к Гитлеру, чтобы позволить себе задремать…»

Вопреки бесконечным разговором или, может, вследствие этого Гитлер заручился обещанием союзников направить на русский фронт дополнительное количество пушечного мяса. Гитлер и Кейтель добились таких успехов на переговорах со своими сателлитами, что немецкое верховное командование рассчитывало иметь 52 союзнические дивизии для летнего наступления: 27 румынских, 13 венгерских, 9 итальянских, 2 словацких и 1 испанскую. Это составляло четвертую часть объединенных сил держав оси на Востоке. Из 41 свежей дивизии, которые должны были усилить южный фланг Восточного фронта, где предстояло наносить главный удар, половину (21 дивизия) составляли венгерские (10), итальянские (6) и румынские (5). Гальдеру и большинству других генералов не нравилось, что успех кампании будет зависеть от иностранных дивизий, боевые качества которых, по их мнению, мягко говоря, вызывали большие сомнения. Однако из-за нехватки людских ресурсов они принимали такую помощь, что способствовало последовавшему затем провалу кампании.

Летом 1942 года удачи сначала сопутствовали державам оси. Еще до прыжка в сторону Кавказа и Сталинграда была одержана сенсационная победа в Северной Африке. 27 мая 1942 года генерал Роммель возобновил свое наступление в пустыне[153]. Нанеся быстрый удар своим знаменитым Африканским корпусом (две танковые и одна мотопехотная дивизии) и восемью итальянскими дивизиями, одна из которых являлась танковой, он погнал англичан через пустыню к египетской границе. 21 июня он захватил Тобрук — ключ к английской обороне, который в 1941 году выдержал девятимесячную осаду, а два дня спустя его войска вступили на территорию Египта. К концу июня они находились у Эль-Аламейна, в 65 милях от Александрии и устья Нила. Многим государственным деятелям союзников, с тревогой всматривавшимся в карту, казалось, что теперь уже ничто не может помешать Роммелю нанести роковой удар англичанам, захватив Египет, а затем, получив подкрепления, наступать далее на северо-восток, захватить богатейшие нефтеносные районы Среднего Востока и двинуться на Кавказ, чтобы встретиться там с немецкими армиями, которые уже начали наступление с севера в направлении этого региона. Это был один из самых мрачных периодов войны для западных союзников и, соответственно, один из самых обнадеживающих для держав оси. Однако Гитлер, как мы уже убедились, никогда не понимал глобального характера военных действий. Он не знал, как использовать неожиданный успех Роммеля в Африке. Он наградил решительного предводителя Африканского корпуса фельдмаршальским жезлом, но не послал ему ни материальных, ни людских подкреплений[154].

Только уступая докучливым требованиям Редера и настоятельной просьбе Роммеля, фюрер с большой неохотой согласился направить Африканский корпус и небольшую немецкую авиационную группу в первую очередь в Ливию. Но сделал он это лишь потому, что хотел предотвратить провал итальянцев в Северной Африке, а не потому, что придавал большое значение овладению Египтом.

Ключом к захвату Египта фактически являлся остров Мальта, расположенный на Средиземном море между Сицилией и базами держав оси в Ливии. Именно с этого английского бастиона бомбардировщики, подводные лодки и надводные корабли наносили огромный урон немецким и итальянским судам, доставлявшим боевые грузы и солдат в Северную Африку. В августе 1941 года около 35 процентов направляемых Роммелю боевых грузов и пополнений было потоплено союзниками; в октябре эта цифра возросла до 63 процентов.

152

Геббельс видел Гитлера за месяц до этого в ставке и выразил крайнее удивление в дневнике по поводу его состояния: «Я заметил, что он стал совершенно седой… Он говорил мне, что ему приходится бороться с сильнейшими приступами головокружения… Фюрер на этот раз действительно вызвал у меня обеспокоенность». И далее Геббельс добавил, что у него «физическое отвращение к снегу и морозу… Больше всего беспокоит и мучает фюрера то, что страна все еще покрыта снегом» (Дневники Геббельса, с. 131–137). — Прим. авт.

153

После серии ожесточенных сражений с англичанами, произошедших в ноябре-декабре 1941 года, войска Роммеля были отогнаны через Киренаику к рубежу Эль-Агейлы на ее западной границе. Но, проявив присущее ему упорство, Роммель в январе 1942 года предпринял контрудар и вернул половину потерянной территории. За 17 дней кампании он дошел до Эль-Газаля, откуда в конце мая начал новое наступление. — Прим. авт.

154

Гитлер произвел Роммеля в фельдмаршалы на второй день после захвата Тобрука и тем самым вызвал у Муссолини «болезненные переживания», потому что, как заметил Чиано, это подчеркивало «немецкий характер сражения». Дуче немедленно выехал в Ливию, чтобы получить часть почестей, полагая, что прибудет в Александрию «через пятнадцать дней». 2 июля он связался по телефону с Гитлером, чтобы согласовать «вопрос о будущем политическом руководстве Египтом», предложив кандидатуру Роммеля в качестве военного командующего и кандидатуру итальянца в качестве «гражданского представителя». Гитлер ответил, что не считает этот вопрос срочным (Дневники Чиано, с. 502–504).

«Муссолини с нетерпением ждал в Дерне (за линией фронта) того дня, — говорил позднее генерал фриц Байерлейн, начальник штаба у Роммеля, — когда он сможет принять парад танков держав оси в тени египетских пирамид» (Роковые решения, с. 103). — Прим. авт.