Мой «Современник»

К нам пришел Григорий Острин – товарищ Ефремова, который вводился в любой спектакль за один день, а еще он был знаменит тем, что пишет юмористические рассказы и работает на эстраде.

Владислав Пильников пришел из провинциального челябинского театра и работал с нами несколько лет – очень хороший актер и замечательный человек. Жил с женой в общежитии, только чтобы играть в «Современнике».

Хочется вспомнить еще двух актеров, которые приехали к нам по рекомендации Евстигнеева. Они с ним вместе заканчивали Горьковское театральное училище. С одним из них, Борисом Гусевым, я в паре играла в спектакле «По московскому времени». Это был спектакль о партийной работе, Ефремов подробно работал с актерами, а у меня была маленькая роль, и до меня никак не доходила очередь. Я играла жену второго секретаря райкома, которого сняли с работы. Гусев играл моего мужа. От Ефремова я получила на всю жизнь очень полезный урок: «Понимаешь, – говорил Олег Николаевич, – ты должна играть бытово, подробно очень. Вот пришел мрачный человек домой после разжалования, а она никогда от него слова ласкового не слышит, замотана по хозяйству, ходит в спущенных чулках, не обращая на себя внимания, подает ему обед, говорит о письме сына – все это очень просто. Ты должна это найти. И вдруг он спрашивает: „А ты любишь меня?“ И тут перелом! Для нее это как укол в сердце, остановка в жизни. И потом, если ты актриса, то – давай! Перелом – и давай! Это надо сделать сиюминутно, по данному поводу, нельзя подготовиться к этому за кулисами».

Я останавливалась и, ахнув, начинала рыдать: «Да кого же мне любить?!» Это такой важный вопрос, который он уже много лет не задавал мне, никогда сам не признавался в любви. Уйдя потом за кулисы, я долго не могла остановиться – все плакала, потрясенная. Зал всегда замирал на мою реакцию. Была абсолютная тишина, а однажды – даже аплодисменты. Но я над этой сценой работала весь день перед спектаклем, и потом всегда искала, где есть перелом в роли. А еще Ефремов сказал однажды, по-моему, на «Пяти вечерах»: «Вот женщина живет, живет, и вдруг случается что-то – любовь или какое-то яркое воспоминание, и она становится из лягушки царевной!»

Второй актер, приехавший к нам из Горького, – Владимир Кашпур. Как и Борис Гусев, он недолго проработал в нашем театре, потом ушел во МХАТ вместе с Ефремовым, много снимался. Я с большим удовольствием играла жену его героя в фильме «Про бизнесмена Фому». Он играл ярого коммуниста, который не принимает перестройки, борется с возникающим капитализмом, запирается в платном деревенском туалете, являющемся частной собственностью главного героя (его играл Михаил Евдокимов), и все пытаются его оттуда выманить, а я приносила ему супчик и уговаривала перед закрытой дверью: «Поешь хоть супика!» Он также замечательно сыграл в фильме «Холодное лето 53-го».

Я очень привязалась к его семье, поскольку его жена Людмила была главным врачом роддома № 8, где я родила сына Ваню, а она помогала мне. А потом она перешла в 20-й роддом, и там я рожала младшего сына, Сашу.

Владимир Земляникин пришел к нам уже известным актером: зрители полюбили его в фильме «Дом, в котором я живу». Володя – необыкновенно обаятельный, добрый артист. Он сразу стал играть свинопаса Генриха в «Голом короле». К сожалению, его судьба в «Современнике» сложилась не так блестяще, как могла бы. Одна из последних его ролей – в спектакле «Аномалия» – была сыграна мастерски. Интересно играл он в спектакле «Шапка» по Войновичу. Я пригласила его в наш театр «Экспромт»: в спектакле «Давным-давно» он играет губернатора, который объявляет о начале войны 1812 года. Мне очень важно, чтобы в этом образе прозвучала ответственность за судьбу Родины. И когда Земляникин-губернатор выходит на сцену, публика всегда аплодирует.

Николай Пастухов

В первые годы существования «Современника» к нам в труппу пришел Николай Пастухов. Я считаю его великим русским актером. Он всегда был очень любознательным человеком, можно сказать, исследователем своей профессии: изучал систему Михаила Чехова, пытался внедрить ее в «Современник», рассказывал нам о ней. Но вскоре понял, что ему не удастся занять в труппе то место, которое бы хотелось.

И он вернулся в Театр Советской Армии, где начинал свою актерскую карьеру, и там грандиозно сыграл роль ветерана войны. До сих пор он играет Маргаритова в спектакле «Поздняя любовь». Я мечтала, чтобы он был рассказчиком в спектакле «Когда мы вернемся домой» театра «Экспромт», но он по состоянию здоровья не смог.

Мне все же повезло с ним сняться в телефильме объединения «Экран» «Истцы и ответчики», где мы играли мужа и жену. Он снова играл ветерана войны, справедливого, честного фронтовика. Компания у нас была тогда отменная: мы играли ответчиков, у которых сын хотел отнять жилплощадь. Судью играл Ростислав Плятт, а научного руководителя сына – Лидия Сухаревская. К сожалению, Пастухов снимался в кино не очень много. И мне очень жаль, потому что такие великие мастера достойно представляют наше искусство, нашу нацию.

Валентин Никулин

Валентин Никулин был моим верным товарищем, мы очень дружили. Он был человеком интеллигентным, деликатным, образованным – до Школы-студии окончил юридический факультет МГУ, где учился вместе с М.С. Горбачевым. Но главное, за что я любила его, – это необыкновенная музыкальность. Он слышал музыку с детства, его мама была пианисткой. У него был абсолютный слух, он замечательно пел, хорошо знал поэзию.

Наши актеры всегда подтрунивали над ним, хотя, может быть, немного завидовали его популярности. Конечно, он выпивал и был несколько странен, но – талантлив, популярен и очень любил, когда его узнавали, восхищались им, и даже немножко подыгрывал. Я вспоминаю, что женщины аплодировали ему бесконечно.

У него не было своих детей, и когда я говорила: «Валюнь, пора!», он отвечал: «Посмотри на меня. Ты видишь, какой я некрасивый, какие у меня жуткие зубы? А вешу я всего сорок четыре килограмма – какие у меня будут дети?» Но зато Никулин воспитывал чужих детей: он трижды был женат на женщинах с детьми.

Чтобы представить, что такое Никулин, расскажу одну историю. Однажды мы с мужем пришли к Никулину послушать какие-то новые записи, у него был хороший студийный магнитофон. Он жил тогда в коммунальной квартире в старом доме на Басманной. Валя включил магнитофон на полную мощность, мы испугались: как же соседи? Он нас успокоил: «Здесь живут только глухонемые».

Его жена Анечка, второй режиссер на Мосфильме, очень симпатичная, с копной рыжих волос, сказала, что у них в доме нет ничего съедобного. Мы бросились вниз, в магазин, понимая, что он вот-вот закроется. Он таки закрылся, но дверь в магазине была стеклянная. Никулин достал журнал, где на обложке был его портрет в роли Смердякова, и приложил к стеклу. Его узнавали, он был тогда в большой славе. Набежали продавщицы, ахнули и открыли нам дверь. В то время фильмов выходило не очень много, но они были очень качественные, и люди узнавали артистов.

Очень полная продавщица из мясного отдела воскликнула: «Какой же ты худенький!» Он с гордостью ответил: «Сорок четыре килограмма». Она повела его куда-то в глубь магазина: «Идем, накормлю ветчинкой!»

Те, кого не видят зрители

Театр делают не только актеры. Станиславский говорил, что театр начинается с вешалки. И это правда, но только для зрителей. А есть люди, которые создают театр, но зрители их не видят. Они ставят декорации, работают над светом, гримируют и одевают артистов, организуют весь спектакль и руководят его проведением. Все настроение, вся атмосфера театра зависит и от них тоже.

В труппу «Современника» приглашали актеров, в первую очередь учитывая их человеческие качества. Это же относилось и к работникам театра – с каждой билетершей, с каждой уборщицей сначала подолгу беседовали. И какие это были кадры, боже мой!

Я прошу прощения, что пишу не обо всех работниках «Современника». Рассказываю о тех, кто наиболее мне запомнился.