Остров

Только ближе к вечеру из леса вдруг вынырнул Сашка, который принялся бестолково топтаться на пляже и озираться, а потом явно вознамерился уходить. Раймонд и Эрика выскочили к нему навстречу из леса, заметно испугав этим. Но в следующую секунду парень их узнал и заключил обоих сразу в костеломные объятия.

— Мы так за вас волновались! Вообще не представляли, что с вами могло случиться. Мы же видели только, как вы рванули к скалам, а за вами — половина племени!

— А сами-то вы куда подевались? И где потом отыскали Кору?

— Не поверите, но мы отсиделись в палатке Фильки. Нам как-то удалось сразу туда юркнуть и притаиться. Они как чувствовали, что мы там, сновали вокруг, но так и не сообразили, как открыть вход. Для них это нечто футуристическое и безумное. В общем, мы там сидели несколько часов, боялись выйти. Потом не знали, что делать: очень переживали за вас, Кору и Антонио, решили, что палатки всё же лучше перенести. Мы пошли по реке и поставили всё снова в горах, правда, там места мало, так что теперь придётся спать по двое. А вам решили  на камне записку оставить, это уже когда Кора вернулась: она заблудилась в лесу так, что её даже индейцы найти не смогли, и только к самому рассвету и выбралась, мы как раз думали, как нам унести-то всё, что мы собрали, она нам и помогла. Она была в норме, разве что похихикивала нервно. А вот Антонио мы больше уже не видели.

— И фиг-то с ним, он предатель! — строго сказала Эрика. — Пошли, веди нас в новый лагерь, мы жрать хотим.

Пришлось утомительно долго подниматься вдоль реки, ибо новое место находилось довольно высоко и очень далеко от моря. Три палатки были с трудом втиснуты между деревьями, а около воды, прямо на скале, был разведён малюсенький костерок. Филька и исцарапанная ветками Кора тут же бросились обнимать Эрику.

— Я бегала, бегала по этому лесу, кошмар какой-то, — сообщила жалобно Кора. Как ей удалось уйти от преследования, объяснить она не могла.

Эрике и Раймонду пришлось рассказать о том, как они убегали и прятались, а Филька в красках описала, как они с Сашкой сидели в палатке, не дыша, а индейцы шныряли вокруг и не могли сообразить, как попасть внутрь.

— Честно говоря, мне во всё это с трудом верится. Такое ощущение, что им не очень-то и надо было нас ловить, просто напугать хотели, — сказала Эрика, которая сутки провела в купальнике и была безумно рада наконец одеться. — А ещё неизвестно, какова роль Антонио во всём этом. Он как будто нарочно привёл их к нам, да и вопил как будто как-то наигранно…

— Интересно, где он теперь? У нас-то места для него по-любому нет, вряд ли кто-то захочет тесниться с ним в одной палатке… Кстати, а как будем распределяться мы? — поинтересовался Сашка.

Из всех вариантов выбрали самый безобидный: Кора и Эрика вместе, Сашка и Раймонд тоже, а Филька в гордом одиночестве. Но как только это было решено, как из леса припёрся чумазый Антонио, и создал своим присутствием проблему. Эрика вообще считала, что надо отдать ему его палатку, и пусть уматывает. Но все остальные не знали об их с Раймондом подозрениях и решили сжалиться над засранцем. Кора так и вообще, кажется, вообразила, будто Антонио спас их, предупредив об опасности с риском для жизни, и совершенно забыла, почему погнула бабулин канделябр. У Эрики всё это не укладывалось в голове, и она была до крайности возмущена нелогичным поведением лучшей подруги. О том, где шлялся и как нашёл каннибалов, Антонио промямлил что-то невнятное, выходило, что он просто встретил их в лесу и стал убегать. Как нашёл их сейчас, он тоже так и не объяснил — сделал вид, что не понял вопроса. Эрика подозревала, что он прятался в лесу и следил за Филькой и Сашкой, это было единственное доступное объяснение. А о своих ночных выходках он даже не вспомнил и не извинился.

В общем, теперь получалось, что Сашка и Филька будут ночевать вместе, а Раймонду придётся терпеть Антонио, и других возможных вариантов нет. Раймонд едва заметно закатил глаза, но ничего не сказал по этому поводу. Антонио попытался предлагать другие комбинации и сильно пошлил, поэтому Эрика слазила в чемодан Коры, демонстративно зажгла от костра свечу и пристроила канделябр рядом на камешек, «для создания интимной атмосферы». Теперь Антонио с опаской поглядывал на сие орудие и больше не наглел. Радя неумело законспирировал смех под кашель.

После пережитых приключений все были в слегка истерическом настроении, так что ужин прошёл очень весело. У Коры даже живот от смеха заболел, потому что то Эрика, то Раймонд или Филька постоянно отмачивали что-нибудь, а все остальные с готовностью поддерживали и реагировали очень бурно, и хохот стоял дикий. Один Антонио всё пытался утихомирить их: «Папуасы придут!». Он сидел с кислой миной, боязливо поглядывая на лес и теребя бусики. Когда он сказал это в третий раз, Эрика раздражённо поведала ему о разнице между папуасами и индейцами и выразила вежливое недоумение, чего это он так боится папуасов, если они столь схожи с ним по культурному уровню. Кора во время всего монолога незаметно пихала её, ибо как будто вознамерилась помириться с Антонио, но это сердило Эрику ещё больше, так что к концу ужина все уже икали от хохота, представляя, как Антонио в перьях и с костью в носу отплясывает ритуальный танец, размахивая чьей-то аппетитно поджаренной волосатой ногой в шлёпанце. Будь Антонио умнее, он поржал бы вместе со всеми и был бы оставлен в покое, но он оскорблённо поджал губешки и удалился в палатку, тем самым закрепив новую дразнилку на многие последующие дни.

Когда Раймонд через пару часов тоже решился отправиться спать, ему пришлось с брезгливым видом откатить с дороги развалившегося по диагонали и старательно делавшего вид, что спит, Антонио, и выслушать от Сашки пьяное напутствие, мол, смотри, не подавай мне повода для ревности. Молча взглянув на него с укоризной, Раймонд перешагнул через Антонио и скрылся в палатке, правда, ещё некоторое время тихо ругался оттуда. Неизвестно, как почти двухметровый молодой человек умудрился так сложиться, что поместился там. Некоторое время то в одной, то в другой палатке кто-нибудь продолжал похохатывать, но постепенно все уснули и затихли.

Эрика, немного сердитая на Кору за её непонятные закидоны, и просто скучающая по вчерашним поцелуям, искренне предпочла бы, чтобы Кора и Раймонд поменялись местами. Но это, конечно, было невозможно, ибо Коре быстро пришлось бы понять, что иллюзии на счёт Антонио она строит от скуки. Так что оставалось только успокаивать подругу, когда та во сне начинала размахивать руками, видимо, бегая в панике по лесу и отводя от лица ветки, и могла в любой момент стукнуть Эрику по носу.

Под утро девушке снова приснился яркий, странный сон. На этот раз действие разворачивалось на этом же острове, но здесь были те загадочные создания, глядящие пристальными пурпурными глазами и говорящие, не открывая рта, и она, казалось, была такой же, как и они. Все они собрались в той самой пирамиде, которую ребята нашли во время прогулки по острову, но пирамида эта была только что построена, и фрески на стенах ещё не высохли. Эрика помогала рисовать их, и рисовала, почему-то, саму себя. Здесь был и Раймонд, вполне узнаваемый, но тоже имевший нечеловеческий облик, и она называла его каким-то ещё более странным именем, и вообще произносила сложные слова на незнакомом языке. Они были не особенно нужны, ведь большую часть смысла она передавала через разум, но по пробуждении эти слова ещё какое-то время звучали у неё в голове и были полностью ей понятны, пока половина не забылась и суть не рассыпалась, как это всегда происходило с этими снами, как ни досадно. Ей запомнилось только странное словосочетание, «сайнэ ярама» или вроде того. Это было очень важно. Как же звали во сне Радю? Это имя казалось таким простым и родным, а она его забыла…