Полуночный трубадур

— Вот как! — озадаченно произнес Дал. — Но ведь я же не мертвый! Это не мог быть я, перенесенный в этот мир…

Золтан, решив, что не стоит углублять эту новую проблему, сделал отвлекающий маневр:

— Почему вас называют Ткач Памяти?

Темная фигура поднялась со своего места и коснулась рукой драпировки.

— Смотрите. Эта ткань заканчивается здесь. Отсюда она проходит во все пещеры большого свода. Это я соткал ее.

— А что это за ткань?

— Она содержит воспоминания всех, кто живет в лабиринте, вследствие особого расположения ячеек и цвета. Каждый, у кого есть что-то новое, приходит ко мне, и чаще всего это ученые, которых не обескураживает заключение в тюрьме.

— А почему именно ткань? Хотя по принципу действия она не похожа на те машины, которые делают у нас…

— Наше главное несчастье — не заключение, а неспособность сохранять в памяти наши воспоминания. Посланцы, очевидно, надеялись, что мы не сможем продолжать свои исследования — ведь без памяти можно получать лишь разрозненные результаты и все теряет смысл. Необходима большая коллективная память. А я ее создатель и хранитель. Вот почему меня называют Ткач Памяти.

В это время свет усилился, и Золтан увидел, что Ткач похож на него самого.

4

Как и в случае с Далом, Золтан решил уклониться от обсуждения проблем этого второго сходства. Все выстроенные ранее гипотезы на этот счет были явно слабыми, но сейчас не было времени их пересматривать. В этот момент сходство поразило и Дала.

— Да ведь вы тоже похожи друг на друга!

— Правда? — спросил Ткач. — Я ведь не вижу себя со стороны, да к тому же вы плоские…

— Да, — признал и Золтан. — Мое лицо действительно отчасти напоминает ваше. А ведь я присутствую здесь, в этом зале…он повернулся к Далу. — Вы не будете возражать, если мы обсудим это позже? После прибытия в этот мир мы стали свидетелями многих событий и придумали уже немало теорий. Подождем, пока новая информация углубит и дополнит наши выводы.

Дал кивнул.

— Как вам будет угодно. Но если здесь могут существовать люди, похожие на живых у нас, а в данном случае на нас с вами, то, значит, больше ничто не доказывает о связи наших мертвых и их живых. А та, о ком они говорят, не имеет ничего общего с Каллой, кроме, может быть, чисто внешнего сходства.

— Нет, Ортог, Маловероятно, чтобы эти совпадения были случайными. Не теряйте надежду. Мы пойдем до конца. — Он повернулся к Ткачу Памяти. — Вам не кажется, что уже настало время действовать? Мы не можем дольше пользоваться вашим гостеприимством. Нам необходимо выйти наверх. Теперь мы можем это сделать вместе, как союзники.

— Хорошо сказано, чужестранец.

Легкими движениями Ткач привел в движение разноцветную ткань, конец которой держал в руке. Это движение пошло по всей длине нескончаемой драпировки, проходя, по всей видимости, через пещеры вплоть до сторожевых постов, потому что меньше чем через минуту в зале появился отряд вооруженных людей. Дал и Золтан были вынуждены признать, что они, несмотря на многоплановую внешность, все же были больше похожи на людей, нежели на “отверженных”.

Воины получили инструкции и так же быстро исчезли. Командир обратился к гостям:

— У нас есть свой язык, который вы не поймете. Это древнее наречие, уже вышедшее из употребления. Так же, как и посланцы, мы обмениваемся мыслями, хотя делаем это не так хорошо, как они.

— Каким образом они отняли у вас память? — спросил Дал.

— Они воспользовались нашими собственными открытиями в области передачи мыслей, только усовершенствовали их. Конечно, горько сознавать, что нас ограбили и поработили тем, что принадлежало нам. Мне кажется, что они изобрели прибор, действующий по принципу наших открытий, который с помощью энергетического излучения подавляет все психологические механизмы.

— Ничто не вечно, — заявил Золтан. — Теперь мы можем идти?

— Да. Идите той же дорогой, стражники ждут вас. Я присоединюсь к вам позже. Нам предстоит драться, и я должен подготовиться. Кстати, мне стало известно, что посланцы захватили ваш корабль. Нужно отбить его у них; мы вам поможем.

— О! Позвольте задать вам последний вопрос, — сказал Дал, с радостью отмечая, что больше не нуждается в “передающем устройстве” Золтана. — Этот… этот посланец, на которого я похож… — опасаясь услышать ответ, он все же продолжал: — В каких отношениях он с той, кого я ищу?

Теперь уже Ткач помолчал немного и наконец ответил: — Они должны были вместе жить, но это не состоялось.

Дал почувствовал, как ком поднялся у него в горле. Значит Калла, умерев, бросилась на шею другому в этом мире, куда она ушла?

— Вы забываете два важных момента, — сказал Золтан, поймавший его мысль, сам того не желая.

— Какие? — с раздражением спросил Дал.

— Во-первых, если это действительно она, то она должна была забыть свою предыдущую жизнь. Вам не в чем ее упрекать.

— Что дальше?

— Что дальше? Представьте себе, что ее обольстил посланец, который похож на вас. Я не верю, что это случайно. Слишком уж много удивительных совпадений; это наводит меня на мысль о возможности взаимопроникающих явлений.

Дал промолчал. Мало утешения в том, что Калла сохранила свои склонности.

— Что мне от того, что мой соперник — мой двойник? — сказал он.

Золтан покачал головой.

— Вам не кажется, что вы немного торопитесь? У нас пока слишком мало информации об этом мире и о событиях, которые здесь происходят. Если вы хотите узнать об этом побольше, пора идти. Вы идете?

— Следую за вами, — неохотно ответил Дал.

Они быстро двинулись вперед и вышли к перекрестку туннелей, где шла битва, гораздо быстрее, чем с этого же места достигли пещер большого свода. Как раз в это время к ним присоединился Ткач Памяти, ведущий за собой такую многочисленную колонну, что ее хвост терялся где-то в глубине коридоров.

— Посланцам пришлось перекрыть вход в лабиринт, чтобы исключить любую возможность контакта с внешним миром, — сказал Ткач. — Им было недостаточно закрыть только вход, поэтому пришлось нести ключ с собой. Таким образом он попал в ваши руки. Это была их ошибка.

— Значит, один и тот же ключ работает в обоих направлениях?

— Да. Лабиринт закрывается с помощью электрогеометрического контура, который можно открыть и снаружи, и изнутри.

— Во всяком случае, — сказал Ортог, — его можно открыть только для нас, корабль ведь не смог пройти.

— Тем более корабль, в котором установлены двигатели, добавил Золтан.

Тем временем Ткач подошел к стене, в которой было проделано небольшое прямоугольное углубление, и вставил треугольный ключ, плотно вошедший в паз.

— Как же они смогли выйти отсюда? — удивился Дал.

— У кого-то из них был, конечно, другой ключ. Достаточно вставить его на какое-то время в гнездо, затем вынуть — и можно выходить. Только это нужно делать быстро. Мы же не будем вынимать ключ, он останется здесь навсегда, но теперь нам необходим другой, чтобы установить его снаружи. В конце концов, это наш город, хотя он и был нашей тюрьмой. И сейчас я вижу, что мысль выйти отсюда пугает отверженных…

Он отошел от навигаторов, чтобы снова встать во главе своего войска. Солдаты были в явном замешательстве, нерешительно топчась у выхода, но в конце концов молчаливо двинулись вперед. Ткач вернулся назад.

— Их можно понять, — сказал он. — Что касается битвы с посланцами, которые вторглись сюда, то они уже доказали свое мужество. Но внешний мир это для них ужасная тайна. Они родились здесь, никогда отсюда не выходили, а о том, что происходит там, узнавали только от меня. А ведь вся информация записана на ткани памяти, и без этой ткани они тут же забывают все. Мне удалось развить мою память долгой тренировкой, это мой долг, но ведь я один такой. И даже я до сих пор вынужден постоянно обращаться к моей драпировке.

— Кстати, — заметил Дал, — у нас ведь тоже был период амнезии, когда мы вошли сюда.