С Корниловским конным

И далее сравнивает Топоркова и Бабиева: «Топорков всегда мрачный и неразговорчивый. Полная ему противоположность — Бабиев... Эти два полковника так непохожи были друг на друга. Топорков — это камень, железо, воля, упрямство, настойчивость, угловатость. Он неладно скроен, но крепко сшит. Труд, скромность, никакого внешнего воинского шика и блеска. Все это было чуждо ему. Он только воин. Приказ начальства для него — закон. Его стихия — степь, дождь, снег, слякоть — и он тут же, с казаками — ест и спит и словно рад этому. Он — степной воин.

Бабиев же — сплошная подвижность, легкость, шик. Он красиво скроен и красиво сшит... Он должен властвовать над всеми. И даже вот под этгши бугорками — все должно быть отчетливо и молодецки. И ему так скучно сидеть без дела... И ночевать здесь он не может, так как он очень легко одет, стильно одет, одет, словно для бала. И ему здесь ночью будет и холодно, и неуютно. У него война — набег. А после него, к ночи — домой, к друзьям, к веселью. В веселье же — шум, песни, музыка, лезгинка, блеск, во всем приятность — как награда за набег».

В описании Ф. Елисеевым боевых действий из небольших эпизодов слагается цельная картина. Сам прекрасный кавалерист, он так описывает движение в бою конных масс, что его картинки захватывают и современного читателя:

«...сотни, как шли-скакали в колонне по-шести, — так и без слов команды — ринулись за своими офицерами вперед, в сокрушающий карьер...

Ни малочисленность 1-й и 2-й сотен перед грозной и наглядной силой врага, ни звук жестоко свистящих и цокающих пуль, готовых, казалось, снести целиком голову с плеч, ни чувство страха смерти — ничто уже не волновало... все отлетело прочь! Впереди всех, с поднятыми вверх шашками, блестя клинками на утреннем солнце, давая пример своим подчиненным казакам — скакали командиры сотен.

Было яркое теплое солнечное весеннее утро. То утро, когда проснувшийся жаворонок начинает виться в воздухе на одном месте и петь песнь свою... И когда в природе чувствуется еще ночная тишина и разряженность. В такое мягкое, доброе, упоительное весеннее утро —малочисленные сотни Корниловского полка — неслись на смерть...

Тихо-тихо было кругом. Й только топот бешено скачущих коней по мягкому грунту, поросшему молодым ковылем, да жестокий короткий визг смертоносных пуль навстречу — нарушал чьи-либо предсмертные секунды... Казаки даже не кричали «ура». Словно оно и не нужно было, или было еще рано. Общий порыв захлестнул всех! Блеск выхваченных из ножен шашек... Все были во власти бешеной стихии атаки. Впереди была победа или, для некоторых, смерть. И при неудаче — остановиться, повернуть назад, скрыться — было уже нельзя...»

Елисеев, как и в своих трудах по Великой войне, точно фиксирует боевые расписания казачьих частей вооруженных сил юга России, разные события из жизни Корниловского конного, ставшие полковой историей: имена и характеристики командиров и офицеров полка; зачисление в постоянные списки полка генералов Науменко и Бабиева; праздник Оренбургского казачьего училища, отмечаемый офицерами, его выпускниками; празднование Святой Пасхи в полку на фронте и, конечно, потери полка...

Казаки с гордостью носили свою форму Корниловского конного, в полку родные братья нередко служили — один в нижних чинах, другой — офицером: «...Разъезд остановился и увидел позади себя лаву конных, человек около ста. Кто они? наш полк? или красные? Рассыпав, также, в лаву всех шестерых своих казаков, урядник пошел на них для выяснения. И скоро мы узнали, что это были красные...

— ШАШКИ ВОН! ЗА МНОЙ! — крикнул урядник и бросился на них, чтобы пробиться назад. Но... где же там?! Красные быстро сомкнулись. Урядник был смят и убит. А нас захватили в плен... — закончил рассказ молодой казак Васильев.

Его старший брат, суровый воин, сотник — даже и не обнял брата, спасшегося от неминуемой гибели... он активно й строго расспрашивал его, — как все это случилось? И старался не пропустить и одного слова в рассказе, словно «выуживал», не было ли разъездом и им, его братом, — проявлены трусость или оплошность?

...Убитый урядник лежал лицом вниз... Он убит был, видимо, в седле и, падая с коня — автоматически вытянул руки вперед. Убит пулей, в грудь... Снято было только оружие. И что особенно тронуло сердце: он был вахмистр, а не урядник; и черная выпушка на красном погоне, и черной тесьмы «басон вахмистра» резко подчеркнули, как он гордился новой формой своего КОРНИЛОВСКОГО полка». (Необходимо отметить, что первой публикацией из воспоминаний Ф.И. Елисеева, касающейся формы и отличий Корниловского конного полка, явилась работа А.И. Дерябина. «Цейхгауз», № 6, 1997.)

Кроме воинской славы, Елисеев дает описания и «разных горестей», непосредственно связанных с этой славой. Может быть, они в какой-то степени повлияли на тот исход, что «мы оказались в лагере НЕ победителей. Наш долг участников — открыто заглянуть в глаза правде и сказать только истину... Мое описание многих боев расходится с описанием их генералом Врангелем. Он все «обобщает», но не дает реальных картин боев». Елисеев пишет лишь то, чему сам был свидетель и участник и что «глаза его видели».

Воспоминания были написаны Елисеевым в 30-40-х гг. XX столетия. Начиная с середины 50-х они печатались автором в виде брошюр на ротаторе, но никогда не издавались в виде книг. Общее количество брошюр-тетрадей, сведенное составителем в данной книге, — двадцать две.

Выпуская брошюры каждого тематического цикла нередко в течение нескольких лет, по отдельной тетрадке, Ф.И. Елисееву приходилось повторять или напоминать читателям что-либо, уже написанное ранее. Такие повторы убирались, а некоторые разделы, небольшие по объему, сводились в более крупные, под общим заголовком.

Составителем подготовлен именной указатель, содержащий краткие биографические данные о 250 офицерах и лицах, упомянутых Елисеевым в тексте. Сведения о некоторых старших офицерах, не казаках, любезно предоставалены составителю доктором исторических наук С.В. Волковым.

Благодарю дочь кубанского войскового атамана в эмиграции, генерал-майора В.Г. Науменко — Наталию Вячеславовну Назаренко-Науменко (США) и сына полковника Ф.И. Елисеева — Георгия Федоровича Елисеева (США) за редкие фотографии, полученные от них при содействии старшего научного сотрудника Краснодарского исторического музея Н.А. Корсаковой. Сердечно благодарю сына генерал-лейтенанта М.А. Фостикова — Бориса Михайловича Фостикова (Югославия) и сына полковника 1-го Хоперского полка ККВ П.М. Маслова — Александра Павловича Маслова (Югославия), передавших свои фотоархивы составителю.

П. Стреляное (Кулабухов)

КАЗАКИ В ФИНЛЯНДИИ И НА ЗАПАДНОМ ФРОНТЕ

ТЕТРАДЬ ПЕРВАЯ

«Если толпа живет исключительно чувствами — то общество руководствуется, по-преимуществу, идеями».

В Конвой Его Величества

Наше село Владикарс проходила 1-я Терская казачья батарея. Полковник Мистулов никогда не пропускал мимо себя никого, чтобы не угостить, здесь же были его родные терские казаки. Офицеры полка устроили им хороший обед с хором трубачей, с песенниками, с лезгинкой. Наш «левый фланг» молодежи, как всегда, отлично пел. Грузинское «мравалджамиер» (многая лета) за их командира, за батарею и за Терское войско пелось на все лады. После лезгинки командир батареи попросил меня подойти к нему, и у нас с ним произошел следующий диалог:

— Почему Вы, подъесаул, не в Конвое Его Величества? — были первые слова его.

Стоя почтительно перед гостем и штаб-офицером, я переспросил его, не понимая, что он этим хочет сказать: