Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 44 из 45

Еще вы укоряли меня за то, что я хотела убедить вас, будто до вас сердце мое никому не принадлежало. Если бы таково было мое намерение, оно было бы с моей стороны нелепым притворством. Нет, сударь мой, я любила, и любила страстно. Если бы я не знала любви, то не страшилась бы ее. Может быть, это признание послужит для вас новым поводом презирать меня. Видимо, чтобы заслужить ваше уважение, я не должна была знать ни одного мужчины, кроме вас. Я желала бы этого, поверьте, и не меньше, чем вы; когда я полюбила вас, я не переставала страдать от сознания, что мое сердце не так юно, как ваше, и что я не могу подарить вам свое первое чувство.

Ее голос звучал так нежно! Она так хорошо описывала силу и искренность своей любви! Каждое слово ее было так проникновенно, что я не мог слушать ее без волнения; я испытывал жестокое раскаяние при мысли, что причинил страдание женщине, которая не заслужила этого, хотя бы потому, что была для этого слишком красива. Из груди моей невольно вырвался вздох. Госпожа де Люрсе, давно ожидавшая чего-нибудь подобного, не упустила его: она замолкла и вперила в меня внимательный взгляд.

Возможно, она надеялась, что я не остановлюсь на этом; но видя, что я упорно храню молчание, она продолжала:

– А теперь можете дать полную волю своему воображению. Да, не отрицаю, однажды я любила, и этого достаточно: вы уже думаете, что я признаюсь в своем былом увлечении только для того, чтобы скрыть от вас прочие мои связи; вы думаете, нет беспутства, на какое я не была бы способна. Делая вам это признание, я понимаю, как оно опасно. Я не скрыла бы его от вас и раньше, если бы вы меня спросили. Но даже и в нем я не раскаиваюсь так, как в том, что полюбила вас, ибо, соединяя в себе все недостатки неопытной молодости, вы не обладаете ни ее чистотой, ни ее искренностью.

– Мне кажется, я не давал вам повода усомниться в моей искренности, – сказал я, задетый ее упреком (я уже был уверен, что Версак обманул меня и, находясь под обаянием красоты госпожи де Люрсе, невольно хотел оправдаться перед нею). – Может быть, я и виноват перед вами; вероятно, так; но не в тех поступках, на которые вы жалуетесь; если вы можете в чем-нибудь упрекнуть меня, то лишь в чрезмерном легковерии.

– Ах, вы не были бы так легковерны, если бы действительно любили меня, – с живостью ответила она. – Вы должны были, напротив, защищать меня, когда меня чернили в ваших глазах. Как вы могли пасть так низко, чтобы поверить этим злостным выдумкам? Вы же знали мой образ жизни; неужели и он не мог послужить их опровержением? Конечно, когда женщина моего возраста влюбляется в столь молодого человека, ей трудно оградить себя от подозрений, что она уступает не любви, а привычной распущенности. Такого увлечения не простят даже той, которая всю жизнь вела себя безупречно – хотя бы потому, что от нее этого не ждали – и ее подвергнут за это еще более жестоким насмешкам и осуждению. Но вы не должны были так поступать, и чем безрассудней я жертвовала ради вас своими принципами, тем больше любви и благодарности вы должны были питать ко мне. Любой на вашем месте понял бы, что только величайшая нежность могла бы вознаградить меня за опасности, в какие ввергла меня любовь; что, любя вас, я возлагаю на вас ответственность за покой и счастье моей жизни. Но такой образ мыслей вам не свойствен, – добавила она, обратив на меня полные слез глаза; – даже еще не успев удостовериться в моей любви, вы терзали меня своими капризами и не считали нужным извиняться; мало того: вы сердились даже тогда, когда я вам их прощала. В то же время вы считали излишним оказывать мне самой простое внимание: например, без видимой причины исчезали на несколько дней, говорили мне о любви самым холодным тоном, словно желая оттолкнуть меня, и вообще поступали со мной так, будто вовсе не хотели заслужить мою любовь, а хотели от меня избавиться. Если порой вы и казались более взволнованным, я не видела в вашем волнении ничего, что могло бы тронуть сердце; и меньше всего я чувствовала любовь с вашей стороны тогда, когда вы выражали свои желания. Все это не ускользало от меня; ваше поведение причиняло мне жестокую боль, но не ослабляло моей любви к вам. Я приписывала эти странности вашему незнанию света и не хотела признавать вас виновным. Я надеялась, что вы приучитесь любить и совладаете с этой резкостью манер, что вы охотно будете прислушиваться к советам женщины, которая вас любит, и станете таким, каким она хотела бы вас видеть.

– Ах, сударыня! – воскликнул я, глубоко тронутый ее слезами и почти не помня себя, – неужели я так несчастлив, что больше не могу надеяться на ваше участие? Нет, – продолжал я, страстно припав к ее руке, – вы вернете мне вашу любовь, я буду достоин ее.

– Нет, Мелькур, – прервала она меня, – я больше не могу верить, что вы будете таким, каким должны быть. Ваше увлечение не радует и не прельщает меня. Будь я моложе и ветренее, я могла бы принять ваше волнение за любовь. Оно бы меня тронуло, и я простила бы вам все. Но вы сами убедились: когда я верила в вашу искренность, я и тогда устояла; победить меня может только искреннее чувство. Если я не уступила тогда, то теперь об этом не может быть и речи. Возможно, я ошибалась насчет вашего отношения к госпоже де Сенанж, но самая ваша манера говорить о ней доказывает, что вас невозможно ни удержать, ни вернуть.

– Но может ли быть, что вы страшились влияния госпожи де Сенанж? Как вы могли поверить, что я способен ответить ей взаимностью, если бы даже она одарила меня своим вниманием?

– Поймите, – ответила она, – госпожа де Сенанж могла бы вовсе вам не нравиться, вы могли бы любить меня гораздо сильнее, чем любили – и все-таки это не помешало бы вам подпасть под ее влияние. Может быть, страсть к этой женщине длилась бы недолго, но она все-таки непременно бы вас соблазнила, а ей ничего другого и не нужно. Если она была вам безразлична, то зачем вы искали встреч с ней – да еще в тот самый день, когда я высказала вам свое о ней мнение. И что же? Я встречаю вас с ней в Тюильри! Если вы любили меня, что помешало вам поехать со мной в деревню? Вы говорите, эту поездку я задумала тайком от вас? Но ведь я и придумала-то ее ради вас! Мне казалось, что нет другого способа воспрепятствовать намерениям госпожи де Сенанж. Но вы не только не догадались о смысле этой поездки, а еще вообразили, будто я затеяла ее, чтобы повидаться с маркизом! На это я могу ответить одним словом. Если бы я имела какие-то виды на маркиза, я меньше всего хотела бы уведомлять об этом вас. Как видите, я сокращаю перечень ваших проступков и не настаиваю на своих обвинениях; мне вовсе не трудно было бы перечислить их все; но упреки предполагают любовь, а вы и сами уже должны были почувствовать, что я не могу любить вас по-прежнему.

– Ах, сударыня, – воскликнул я в жестоком волнении, туманившем мой разум, – вы вовсе не любили меня! Вы не взирали бы так спокойно на мое отчаяние, вы пожалели бы меня, если бы питали ко мне хоть искру нежности.

– Полноте, Мелькур! – воскликнула она. – Неужели я еще стану тешить себя мыслью, что дорога вам? Могу ли я верить, что вы боитесь потерять меня? Ведь вы сделали все, чтобы я вас разлюбила! Стремясь оправдать себя, вы без колебаний приписывали мне всевозможные пороки и даже утверждали, что я близка с маркизом и прячу его по ночам в своем будуаре!

– Как вы можете возвращаться к этому? – воскликнул я. – Я же знаю, что вы передо мной чисты.

– Да, – сказала она с улыбкой, – сегодня я чиста; но нисколько не удивлюсь, если завтра опять окажусь виновной.

– О боже, к чему опять эти пустые страхи!

– Нет, Мелькур, – ответила она уже более кротко, – связывающие нас чувства слишком много значат для меня, чтобы говорить о них так легко. Я погибну, если не буду счастлива.

– Верьте мне, – вскричал я, сжимая ее в объятиях, – моя нежность будет беспредельной.

– И все-таки, – сказала она как бы задумавшись, – не лучше ли нам удовольствоваться дружбой? Обещаю, что никогда никого не предпочту вам; я буду нежно любить вас, за исключением одной лишь мелочи… Поверьте, – продолжала она, устремив на меня полный страсти взгляд, – это лучший выход для нас обоих; то, в чем я вам отказываю, так мало значит по сравнению с тем, что я предлагаю…