Гогенцоллерны

Более прочным оказался союз свободомыслящих и центра в вопросе об увеличении армии; но этот союз обратился как раз против самого канцлера. Культ армии заставлял Вильгельма II не раз требовать от рейхстага новых военных средств, и в этом отношении канцлер, как военный генерал, шел рука об руку со своим императором. Еще в 1891 г. ему удалось провести законопроект об увеличении армии на 18 тысяч человек, но в глазах канцлера и императора этого было слишком мало, и в конце 1892 г. в рейхстаг был внесен новый законопроект, предлагавший увеличить численность армии более чем на 80 тысяч человек (до цифры 492 тысячи по комплекту мирного времени) и ежегодные расходы на армию на 64 миллиона марок (кроме единовременного расхода в 66 миллионов марок); новую цифру военного контингента предлагалось установить на 5 лет вперед (прежде эта • цифра устанавливалась на 7 лет). Чтобы привлечь на свою сторону свободомыслящих, в законопроекте было выражено намерение сократить срок военной службы с трех до двух лет, чего свободомыслящие давно добивались. Но свободомыслящие не пошли на этот компромисс, их вождь Евгений Рихтер заявил, что согласие на новые военные контингенты и кредиты лишило бы их права на звание народной партии. Со свободомыслящими сошелся в данном случае и центр, который не мог простить правительству его отказа от школьного законопроекта. Некоторые члены центра и национал-либералы предложили было компромисс, но и он не удался, и 6 мая 1893 г. весь законопроект был отклонен большинством в 210 голосов против 162, причем к свободомыслящим и центру присоединились, конечно, и социал-демократы. В тот же день указом императора рейхстаг был распущен, и новые выборы назначены на 15 июня.

Правительство не ошиблось в своих расчетах, апеллируя к народу. И консерваторы, и буржуазия в одинаковой мере были напуганы призраком внешней опасности и собрали на выборах все свои силы. Следствием этого был почти полный разгром старой партии свободомыслящих. И раньше часть свободомыслящих была недовольна слишком резкой позицией по отношению к военному законопроекту, которую занял Рихтер; по их мнению, военные требования Каприви не, заключали в себе ничего неприемлемого; они полагали, что на них можно бы было и со-! гласиться ввиду уступки канцлера по вопросу о продолжительности службы. Эта группа примирительно настроенных свободомыслящих после роспуска рейхстага заявила о своем выходе из партии и образовала новую партию подназванием «свободомыслящеесоединение»(Freisi

ige Vereinigung). На новых выборах им удалось получить 13 депутатских мандатов. Оставшаяся верной прежним лозунгам партия свободомыслящих понесла страшный урон и провела в новый рейхстаг только 24 своих депутата. Потерял также 10 депутатских мест и католический центр (число депутатов центра снизилось с 106 до 96). Зато усилились партии, стоявшие за военный законопроект, хотя и не особенно сильно: они получили около 35 новых мест. Этот успех несколько ослаблялся тем, что и социал-демократы увеличили свою парламентскую фракцию на 8 человек. В общем в новом рейхстаге силы делились приблизительно поровну между сторонниками и противниками военного законопроекта. Исход выборов решило то, что небольшая группа поляков (16 депутатов), удовлетворенная примирительной национальной политикой Кап-риви, стала на сторону правительства, и только благодаря этому усиление армии было принято незначительным большинством (201 против 185 голосов). Хуже для канцлера устроилось дело с финансовым законопроектом, который должен был выделить средства для новых военных расходов. Министр финансов Микель, ловкий карьерист, постепенно эволюционировавший от коммунизма к консерватизму, предложил для этого новые налоги на табак, вино, на некоторые сделки и лотерейные билеты. Эти налоги должны были давать около 100 миллиона марок ежегодно, следовательно, миллионов на 40 больше, чем требовалось на новые военные расходы. Так как у имперского казначейства существовало обязательство по отношению к отдельным государствам, входившим в состав Германской империи, возвращать им излишки матрикулярных взносов, то эти 40 миллионов Микель и предложил отдавать в пользу отдельных государств; но он предлагал при этом эту цифру в 40 миллионов, подлежащих возврату, фиксировать раз навсегда, что, конечно, должно было стеснить бюджетные права рейхстага при ежегодном определении имперских расходов. К тому же про Микеля ходили слухи, что он в союзе с консерваторами вел вообще кампанию против рейхстага и всеобщего избирательного права. Вследствие этого рейхстаг отверг весь финансовый проект Микеля почти целиком26, причем большинство образовалось из центра, свободомыслящих, социал-демократов и поляков (апрель 1894 г.).

Таким образом, к исходу четвертого года канцлерства Каприви против него соединились как раз те самые партии, на которые он хотел опираться в начале своей правительственной деятельности, — свободомыслящие и центр. Не привлек он на свою сторону и рабочих, о чем свидетельствовал непрерывный рост социал-демократической партии; даже и поляки, несмотря на благожелательность к ним канцлера, держались по отношению к нему настороженно и не раз голосовали против. Если прибавить к этому, что консерваторы ввдели в канцлере своего открытого врага и не могли простить ему системы торговых договоров, то ясно будет, что Каприви не имел в рейхстаге никаких прочных сторонников, а временные его союзники готовы были по первому представившемуся поводу изменить ему и перейти в противоположный лагерь. Его политика компромиссов и искусственных партийных соглашений не удовлетворяла никого и привела в конце концов к тому, что он лишился всякой прочной опоры в рейхстаге.

Тем не менее не эта парламентская изоляция была причиной отставки Каприви. Вильгельм II правил уже шесть лет, и за это время его чувствительность к парламентским настроениям, его нежелание вступать в резкие конфликты с общественным мнением успели уже значительно потускнеть. Тот среднелиберальный курс, которого держался Каприви, казался ему теперь уже нарушением старых гогенцоллерновских традиций, и он находил нужным произвести сдеиг вправо. Особенно недоволен он был все усиливавшимся ростом социал-демократической партии, невозможность остановить который он относил на счет неумения Каприви. Император успел уже совершенно разочароваться в социально-политических увлечениях первых лет своего царствования и находил, что от благожелательных отношений к рабочим пора уже перейти к системе твердой власти. К этому его поощряли и крупные промышленники, короли пушечной (Крупп) и каменноугольной (Штумм) промышленности. С Круппом и Штум-мом император был в близких личных отношениях, часто запросто с ними беседовал и навещал. Они имели на него бесспорно большое влияние и всеми силами старались настроить его (scharfmachen) против социально-политических цдей, за что их и стали называть шарфмахерами. На заводах они чувствовали себя настоящими феодалами, следили за политическими взглядами рабочих, требовали от них полной покорности и почтительности и прежде всего, конечно, следили, чтобы среди рабочих не завелись социал-демократы. Материальное положение своих рабочих они обставили довольно хорошо, но, делая это самостоятельно, без принуждения со стороны государства, они хотели, чтобы рабочие чувствовали за это благодарность по отношению к ним самим, а не к государству. Поэтому-то они и держались очень враждебной позиции по отношению к социально-политической деятельности государства и склонны были ставить социальных политиков на одну доску с революционерами и социал-демократами. Особенным их нерасположением пользовался министр торговли Берлепш; Штумм и Крупп ставили ему в вину то, что он распустил рабочих и что под влиянием его идей они потеряли уважение к власти. Утверждения промышленных королей, что социальная политика расшатывает дисциплину среди рабочих и идет на пользу социал-демократии, имели большое влияние на Вильгельма, и под их влиянием он стал заметно охладевать и к Берлепшу, и к Каприви.

вернуться

26

Были приняты только налоги на биржевые сделки и лотерейные билеты.