Кошка

Тюдор, моментально оценивший изменившуюся ситуацию, начинает орать и буйствовать, наваливается на Блайхера, бьет окованным железом каблуком по берцовой кости, так что Хуго от боли едва не теряет сознание.

Преступник пытается привлечь на свою сторону пассажиров. Он апеллирует к патриотизму французов и требует помочь ему, борцу Сопротивления, освободиться от проклятого боша. Пассажиры начинают окружать немца.

Блайхер оперся спиной о поперечную стенку вагона. С трудом удается ему удерживать с помощью пистолета на расстоянии угрожающе гудящих французов. Да и Тюдор не отваживается тронуться с места: он понимает, что первую пулю получит он.

Поезд продолжает мчаться в ночи. Мелькают станция за станцией... «Бастилия»... «Народная»... Пассажиры плотной стенкой стали приближаться к Блайхеру — сантиметр за сантиметром. На лбу Хуго выступил холодный пот: он знает, что успеет нажать на курок один-два раза, а затем эта свора набросится на него. На полном ходу его просто выбросят из вагона. Когда же утром на путях найдут труп, то все решат — несчастный случай и более ничего.

Рука Блайхера судорожно сжимает пистолет: он решил продать свою жизнь как можно дороже.

Но происходит неожиданное.

На следующей остановке, когда поезд затормозил, в дверь вагона вваливаются два немецких солдата и две девушки-связистки. Французы непроизвольно отступают назад. В нескольких словах Блайхер объясняет ситуацию. Солдаты вопросов не задают, а просто вытаскивают на следующей же станции упирающегося Тюдора из вагона. Помешать им французы не решаются.

Тюдора на ночь помещают в расположении ближайшего немецкого подразделения. Поскольку здесь нет камер с зарешеченными окнами, его отводят в пустую комнату на верхний этаж. Зная о том, что пощады ждать ему не приходится, что его удел — веревка или пуля, и опасаясь допросов, на которых из него постараются вытянуть имена его сообщников, Тюдор совершает единственное, что ему оставалось: он выбрасывается из окна. Утром его тело было обнаружено на брусчатке двора: свою тайну он унес в могилу.

Но и Хуго приходится провести ночь в караульном помещении этого же подразделения: метро уже не работало, а служебной автомашины не оказалось. Неоднократно пытается он дозвониться до «Кошки», но телефон постоянно занят — видимо, какие-то неисправности на линии.

-Вот тебе и сочельник: на жестких нарах Хуго проваливается в зыбкое болото беспокойного сна.

Но телефонная линия на улице Фесандерье была вполне исправна. Только в то время, когда Хуго пытался туда дозвониться, Матильда висела на телефоне, разговаривая с матерью. Она жалуется ей на Блайхе-ра, который оставил ее одну даже в рождественский вечер.

Мадам Беляр опасается, что ее телефон прослушивается немцами, и боится: в волнении Матильда может сказать что-нибудь лишнее.

— Матильда, дитя, — пытается она успокоить «Кошку», — если ты хочешь поговорить, приезжай завтра утром сразу же после комендантского часа. И мы спокойно все обсудим.

Так она и сделала, но поехала к родителям не выспавшись, в своей спортивной машине с упакованными чемоданами.

И дома Матильда услышала от матери горькие упреки. Той было более или менее понятно, что дочери в первые дни пришлось действовать под страхом смерти, выбирая между собственной жизнью и жизнью других.

— Но вот чего я не пойму, — вздохнула мадам Бе-ляр, — почему ты выдала адреса своих лучших друзей, истинных патриотов? Если уж нельзя было ничего поделать, почему ты не пожертвовала ненужными людьми, тем же Леграном — коллаборационистом? Его было бы не жалко.

Слова матери пронизывают сердце Матильды как стрелы. Она приехала к ней, чтобы услышать советы и утешение, а вынуждена выслушивать упреки.

В этот момент ей становится ясно: она должна немедленно уехать отсюда, подальше от Парижа, подальше от Хуго Блайхера, бежать от своей любви к нему, бежать от прошлого, от предательства и от самой себя.

— Хочу поехать на неоккупированный юг, — сказала она без всякого перехода в их беседе, — в Виши, в разведотдел. Может быть, мне удастся там искупить свою вину... Только у меня нет денег на поездку. Ты не могла бы мне немного одолжить?

На следствии по делу ее дочери мадам Беляр, рассказывая об этих событиях, заявила:

«Как-то утром дочь пришла ко мне совершенно расстроенная. Она сказала, что Блайхер любит не ее, а другую женщину. Я дала ей тогда 30 тысяч франков на поездку в Виши...»

«Кошке» нужны были соответствующие документы, чтобы выехать в неоккупированные районы страны. Такие документы ей мог сфабриковать Анри Койен, возглавлявший в Париже «химическую лабораторию» и бывший на самом деле представителем полковника Ашара, руководителя Второго бюро в Виши, с одной стороны, и генерала де Голля, с другой.

Второе бюро являлось Центральным ведомством фра н-цузской разведывательной службы, а сам Анри Койен относился к числу тех офицеров, которые в свое время обучали Матильду в Виши основам шпионского ремесла. Он обожал «Кошку».

Ее появление рождественским утром было для него неожиданным и одновременно радостным.

— Мадам Каррэ, рад видеть вас снова! — сердечно приветствует он ее, проводит в салон и угощает вермутом и печеньем.

— Вы меня смущаете, месье Койен, — произносит «Кошка» тихо, не осмеливаясь посмотреть ему в глаза. — Я не заслуживаю такого радостного приема.

— Глупости, моя дорогая, как вы можете так говорить после всего того, что вы сделали для нашего отечества.

— Что я сделала, месье Койен, это-то я как раз и хочу рассказать, — проговорила она запинаясь. — Так вот, чтобы вы знали: Матильда Каррэ — «Кошка» — самая обычная предательница!

Койен испуганно опускает свой бокал. Недоверчиво смотрит на «Кошку», затем принуждает себя улыбнуться.

— Вы ведь шутите, Матильда?!

— К сожалению, это вполне серьезно, месье Койен, — резко отвечает «Кошка».

И тут ее как бы прорывает. Она выплескивает наружу все. что у нее накопилось за последние недели. Она рассказывает о своей большой любви к Хуго Блайхеру, о своем аресте, о страшных часах, проведенных ею в тюрьме, о «договоре», заключенном ею с этим немцем, который обеспечил всем членам «Интераллье» сохранение жизни и приличное обращение. Она ничего не приукрашивает, ни о чем не умалчивает и чувствует громадное облегчение от этого.

Матильда закончила свой рассказ и сидела с опущенной головой, ожидая приговора. Койен долго молчал. Что было у него на душе? Испытывал ли он ненависть и презрение к женщине, которая до этого момента олицетворяла движение Сопротивления немцам, являлась его символом?

«Кошка» вздрагивает от неожиданности, когда Анри Койен берет ее за руку и тихим, почти дружеским голосом говорит:

— Немцы хорошо относятся к вам, мое дитя, и дают все, что вам только нужно. Чего же хотеть большего,.. Будьте благоразумны, не ездите в Виши, а оставайтесь здесь и возвращайтесь к своему Хуго Блайхеру, ведь вы его так любите...

В его голосе разочарование и пессимизм человека, потерявшего веру в победу своей страны.

Во всяком случае, «Кошка» именно так и расценила его совет.

После капитуляции Германии, во время судебного процесса, на вопрос судьи, что он посоветовал «Кошке» в тот день, Койен ответил:

— Я ей сказал: «Немцы относятся к вам хорошо, и у вас нет недостатка ни в чем... Будьте благоразумны...»

Почему Анри Койен дал такой непонятный совет «Кошке»?

Полковник Ашар, начальник французского разведывательного отдела в Виши, пояснил это следующим образом:

— Анри Койен человек, которому можно доверять, но он чрезвычайно боязлив и, видимо, поэтому дал «Кошке» такой странный совет.

Показания Анри Койена и полковника Ашара в послевоенные годы сыграли большую роль в судьбе Матильды Каррэ.

Когда утром 25 декабря 1941 года Блайхер возвращается на улицу Фесандерье, то находит гнездышко пустым. «Кошки» нет. Она исчезла со всеми своими вещами.

Стало быть, «Кошка» выполнила угрозу и, может быть, уже предупредила Вомекура и Лондон об истинном положении дел. Тогда все потеряно.