Михаил Романов

Шеин блокировал Смоленск, придвинув полк Прозоровского вплотную к крепости, на Покровскую гору. Основные силы армии располагались поодаль, в укрепленном лагере. Разделение сил таило в себе опасность. Поляки имели возможность произвести вылазку из крепости и одновременно ударить по отряду Прозоровского с тыла и разгромить его.

Шеин, получив разрешение из Москвы, приказал воеводе покинуть Покровскую гору и отступить в острожек. Поляки разорвали осадное кольцо русских, а затем блокировали армию Шеина в его лагере.

Воевода тщетно взывал о подкреплениях. Его собственные силы быстро таяли. Многомесячная осада утомила войска. Осенью в непогоду и туман служилые люди толпами покидали лагерь. Жалобы сменились воплем. «Рать твоя, государь, разбежалась!» — писал Шеин в очередном донесении в Москву. Дворяне южных уездов спешили вернуться в разоренные поместья, чтобы спасти то, что уцелело после татарского набега.

18 ноября 1633 года Боярская дума отдала приказ о формировании новой армии для помощи Шеину. Во главе рати были поставлены бояре князья Дмитрий Черкасский и Дмитрий Пожарский.

Попав в окружение, рать Шеина израсходовала продовольствие. Ее силы подрывали голод и эпидемии. К началу 1634 года в лагере было никак не менее двух тысяч больных. Войско быстро теряло боеспособность. Пока жив был Филарет, воевода пользовался прочной поддержкой в московских верхах. Со смертью патриарха в столице подняли голову недоброжелатели Шеина.

Сбор сил затянулся. Подкрепления, обещанные царем и думой, не трогались с места, хотя и находились в Вязьме. Шеину и его помощникам пришлось самим позаботиться о спасении армии от распада. Любые отсрочки были чреваты гибельными последствиями. Чтобы вывести армию из кольца окружения, надо было договориться с Владиславом. Иноземные офицеры поддержали решение Шеина. Они, как говорили в то время, высказались за отвод армии от стен Смоленска.

После совещания царские воеводы признали свое поражение и обратились к королю с предложением о перемирии.

Продолжавшаяся более года осада Смоленска ослабила не только царские полки, но и польский гарнизон крепости. Королевская рать терпела зимнюю стужу и голод. После годичной осады Смоленска вся округа была разорена воинскими людьми. При таких обстоятельствах поляки сами искали возможность прекратить войну. В конце концов Владислав согласился приостановить боевые действия и выпустить русскую армию из окружения, но выдвинул жесткие условия, У Шеина не было выбора, и он согласился принять эти условия.

16 февраля 1634 года Шеин и его помощники подписали капитуляцию. Каждый день промедления грозил окруженной армии гибелью. Обещанные подкрепления стояли в Вязьме и не оказали никакой помощи Шеину. Воевода не стал тратить время на посылку гонца к царю и думе за получением разрешения на капитуляцию. Можно было ждать, что Михаил вновь пообещает помощь и прикажет держаться до последнего. Следствия такого приказа могли быть катастрофическими. И Шеин и его помощники приняли всю ответственность на себя. Царским воеводам удалось выговорить почетные для русских условия капитуляции.

Русские воины отступили из осадного лагеря, сохранив мушкеты и холодное оружие. Вся артиллерия и лагерное имущество достались неприятелю. Но армия была спасена. При воеводе Шеине осталось до восьми-девяти тысяч дворян и ратников. Полки покинули лагерь со свернутыми знаменами, в полной тишине, без барабанного боя. Поравнявшись с возвышением, на котором стоял Владислав со своими офицерами, ратники сложили знамена к его ногам, и лишь получив разрешение, подняли стяги с земли. Воеводы сошли с лошадей и ударили челом бывшему московскому царю.

Весть о капитуляции ошеломила Москву. Голоса сторонников войны смолкли. Царь Михаил «с бояры» приговорили послать «о мире» к королю. Посольство к Владиславу возглавил боярин Федор Шереметев.

Поляки были превосходно осведомлены о русских делах и во время переговоров заявили: «Знаем мы подлинно, что война началась от патриарха Филарета Никитича, он ее начал и всех вас благословил».

Польские дипломаты предлагали русским дополнить текст договора о вечном мире соглашением о личной унии двух государств в будущем. Памятуя о Смуте, московские послы отклонили это предложение.

3 июня 1634 года между Россией и Речью Посполитой был подписан Поляновский мирный.до го вор. Русские вывели свои войска из занятых ими пограничных городов, за исключением Серпейска. Россия вынуждена была признать захваты и согласиться на границы, установленные по Деу-линскому перемирию 1618 года. Москва согласилась уплатить королю секретную контрибуцию в размере 20 000 рублей. В свою очередь, Владислав отказался от титула царя Московского и отослал в Москву утвержденную грамоту об избрании на царский трон.

Королевские послы считали договор своей крупной дипломатической победой. В самом конце переговоров они предложили на месте, где такое великое и славное дело свершилось — был заключен мирный договор, насыпать два больших кургана и поставить два каменных столпа и на тех столпах написать государские имена. Московские послы отвечали, что в Московском государстве «таких обычаев не повелось и делать этого не для чего».

В самой Москве власти затеяли розыск о причинах катастрофы под Смоленском. Простейшее объяснение сводилось к тому, что виновниками разгрома были Шеин и другие изменники. Для суда над ними была образована авторитетная боярская судная комиссия. В нее вошли бояре князья Иван Шуйский и Андрей Хилков-Стародубский, окольничий Василий Стрешнев.

Будучи в плену в Литве, боярин Шеин присягнул на верность Сигизмунду III и его сыну Владиславу «на всей их воле». Прошло пятнадцать лет, и дума объявила, будто воевода целовал крест королю тайно и не известил о том царя Михаила. При осаде Смоленска Шеин якобы остался верен присяге царю Владиславу, «во всем ему (королю) радел и добра хотел, а государю изменял». Подобного рода обвинения были легковесными. Боярин вел себя в точности как Филарет Романов. Он разыграл роль верноподданного царя Владислава и тем спас себе жизнь. Когда Шеин вместе с отцом царя вернулся из Польши в Москву, ему не было надобности оправдывать свое поведение в плену.

Главной провинностью Шеина и его помощников воевод было признано их самостоятельное решение о капитуляции; «вы, — значилось в «обвинительной сказке», — мимо государева указа, изменою и самовольством королю крест целовали, наряд и всякие запасы отдали», выдали на расправу польских перебежчиков и русских лазутчиков, ходивших в королевский лагерь за вестями.

Поляки соглашались оставить воеводе двенадцать легких полковых орудий. Боярин не взял пушек. Как пояснили сами поляки в ходе последующих мирных переговоров, Шеин одарил ими литовского канцлера. Этот жест должен был показать противнику, что у России осталось еще много пушек. В Москве этот эпизод сочтен был веским доказательством измены.

На суде Шеину припомнили случай, происшедший до выступления воеводы под Смоленск в 1632 году. На отпуске во дворце Шеин напомнил думе о своих службах отечеству в те времена, когда одни воеводы, истекая кровью, обороняли Смоленск, а другие сидели за печью. В 1632 году бояре промолчали, опасаясь вызвать гнев Филарета. Но после поражения под Смоленском ему вменили в вину надменную речь.

К моменту суда старшие из членов Семибоярщины сошли со сцены. Однако в думе продолжали заседать Иван Романов, Федор Шереметев, князь Борис Лыков. Они несли полную ответственность за деяния боярского правительства. Слова Шеина оскорбили их, но и не только их. Стольник Михаил Романов находился при дяде Иване Никитиче в подчинении Семибоярщины. Великий государь ни разу не вышел с оружием на поле брани, чтобы защитить православное царство.

Конфликт Шеина с Боярской думой приобрел резкие формы еще в то время, когда воевода находился в осадном лагере. Одержимые завистью, повествует автор Хронографа, бояре стали клеветать на Шеина, о чем ему стало известно. Оправдываясь, он начал «грубо отписывать», на Москву, ему отвечали «с осуждением да с опалой».