Страница 65 из 94
# * #
Остер и его друзья считали военных трусами, а те, пожалуй, больше хотели спасти армию, чем отчизну: уберечь армию от раскола, от гражданской войны. Было видно, что армия единодушно не выступит против фюрера. В путче будут участвовать лишь отдельные воинские части, которым, возможно, придется потом сражаться против своих же то-
варищей по оружию. Этой озабоченности не могли понять Остер и Гроскурт, никогда не командовавшие крупными частями, и уж подавно об этом не думали Донаньи и Гизевиус, люди штатские. Однако Канарис — бывший офицер добровольческого корпуса — 20 лет назад уже видел вспышки братоубийственной войны и не желал их повторения. Поэтому оставалось лишь с обреченностью в душе ждать дальнейшего развития событий.
Благополучные донесения из Рима также не могли его обмануть. Он ясно читал между строк, что ни с какими британскими политиками Мюллер-Оксен-зепп так и не установил контакт, как бы бодро ни звучали его сводки.
Анекдотичнее не могла завершиться миссия Мюллера: вместо желанной вести о мире с западными державами он вез призывы к новой великой войне.
рал о новой операции своих подчиненных. Похоже, что «Канарис не имел никакого представления об этих вещах».
И все же Лахоузен достает адскую машину, хотя после недавнего покушения на Гитлера вся взрывчатка была на строгом учете. Он вспомнил, что в германском посольстве в Стокгольме имеется позабытый всеми чемодан со взрывчаткой и часовыми механизмами, который предназначался для террористических актов в Швеции. Одно лишь осталось уяснить шефу абвера-Н: есть ли у Остера человек, способный совершить покушение? «Да, но он не умеет обращаться ни с взрывателями, ни с взрывчаткой, и ему— возможно, маскируясь под абверовского агента — надо пройти краткий курс обучения на базе абвера-П в Тегеле». Впрочем, до этого не дошло, Остера уже захватили иные планы...
Если бы Канарис узнал о замыслах своего друга, то ни в коем случае не поддержал бы их. Их позиции расходились все резче. Шеф абвера не хотел войны и делал все, чтобы война не началась. Остер, наоборот, боялся мира как огня. Будет мир, будет благоденствовать Гитлер. Только война, разгром, катастрофа разрушат режим. Чем хуже будет для страны, тем лучше: люди наконец одумаются и взбунтуются.
«Пути назад для меня нет, — сказал Остер своему ДРУГУ Лидигу в октябре 1939 года, когда они ехали по берлинским улицам. — Гораздо проще взять пистолет и выстрелить в кого-нибудь в толпе, чем сделать то, что я задумал».
Он уже нашел помощника, который был готов передать союзникам военные тайны страны — майор Гийсберт Якоб Зас, военный атташе Нидерландов в Берлине. Остер знал его с 1932 года. Они сдружились, потому что одинаково оценивали события, происходившие в Германии. В свое время Зас работал в оперативном отделе нидерландского генштаба, и ему легко было понять намеки Остера. Да он и сам еще в начале октября увидел, что надвигается крупная война, в которой вряд ли уцелеет и Голландия.
Через две недели и Остер сказал ему: «Мой милый друг, ты был прав, теперь на очереди Нидерланды». С этого дня он постоянно сообщает Засу самую свежую информацию из абвера и верховного главнокомандования: пусть голландцы готовятся к обороне, пусть укрепляют стратегические точки; наступление вермахта надо сорвать. Часть сведений предназначалась и на сторону— Остер хотел предупредить все те страны, на которые готова была напасть Германия.
Справедливости ради отметим, что Остеру по роду службы трудно было узнавать точные планы немецких военных, и он довольствовался тем, что случайно выбалтывали его товарищи по абверу, о чем упоминалось в часы совещаний в кабинете Ка-нариса.
Информация была поневоле отрывочной. Он знал о скором нападении на Нидерланды, но, когда оно состоится, не мог сказать. Тем более Гитлер, как мы успели заметить, по малейшей прихоти мог в последнюю минуту изменить сроки наступления.
Но когда сроки переносятся раз за разом, руководство той или иной страны начнет привыкать к тревожным сигналам и уже не реагирует на них должным образом.
Остер понимал это и пытался дублировать сообщения через Мюллера. Так, 12 января посланник Осборн передавал в МИД Ватикана, что «крупное немецкое наступление назначено на середину февраля, но может начаться и раньше».
19 сентября новый британский морской министр Черчилль на заседании кабинета возмутился тем, что Швеция через норвежский порт Нарвик торгует рудой с Германией. Черчилль предложил заминировать территориальные воды Норвегии, а в Нарвик ввести британские войска. Всех его планов Канарис не знал, но и этих слов министра было достаточно, чтобы тотчас потревожить командующего ВМФ гросс-адмирала Редера.
Через него весть дошла и до фюрера. Гитлер еще колебался, стоит ли затевать эту войну, как до него долетели новые вести о кознях французов и англичан. Зимой 1939/40 года Россия вела войну с Финляндией, и западные державы, чтобы помочь жертвам агрессии — финнам, готовы были высадить войска— нет, не в Финляндии, в соседней Норвегии. Французский главнокомандующий Гамелен уже наметил, что на север Финляндии надо послать вспомогательный корпус и на пути туда он займет все порты и аэродромы на Западном побережье Норвегии.
Теперь фюрер не хотел медлить. 27 января 1940 года он приказал верховному главнокомандованию разработать детальный план оккупации Дании и Норвегии. Срочно нужна была помощь Канариса, ведь в архиве вермахта не удалось найти никаких сведений по Норвегии — разве что папку, подготовленную еще в 1907 году.
понаблюдать за «деятельностью враждебных держав в Норвегии» и оценить военную мощь страны.
Задание они выполнили всего за пару недель. Были изучены все военные сооружения и береговые укрепления; удалось выяснить расположение всех норвежских воинских частей. Используя эти данные, штаб оккупационной армии быстро составил оперативные планы.
Помешали тому неожиданные события на востоке — 13 марта Финляндия капитулировала. Британским и французским солдатам пришлось покинуть Норвегию. Правда, военную операцию союзники все же не отменили — лишь перенесли ее на середину апреля.
Прук просил действовать как можно быстрее. Он, понятно, не подозревал, что один из руководителей абвера решил выдать планы военных британцам. Звали его, конечно, полковник Остер.
Так что Остеру пришлось действовать на свой страх и риск.
3 апреля он попросил Мюллера предупредить своих ватиканских знакомых, что Норвегии грозит опасность. Потом встретился с Засом: пусть тот известит нидерландские, британские и скандинавские ведомства. Обоим — и Мюллеру, и Засу — он сказал все, что знал: между 8 и 10 апреля начнется операция вермахта на севере.
«Вот в этой точке, — он показал на южную оконечность Норвегии, — английский флот нападет на немецкий войсковой транспорт, и потом все кончено». Такого поражения Гитлер не вынесет.
Однако Остер ошибался. Все его хлопоты были напрасны.
Нидерландский генштаб получил донесение Заса, но не передал его британцам. Советник посольства Станг не пожелал сообщить своему правительству «глупую сплетню», хотя и доложил посланнику. Норвежцы все-таки объявили мобилизацию еще до нападения Германии, но случилось это лишь за несколько часов до высадки десанта. Английский флот готовился напасть на немецкий войсковой транспорт, но британским спецслужбам не удалось узнать, когда именно начнется вторжение немцев. Поэтому корабли вышли в море лишь 7 апреля.
Итак, Остер зря рисковал жизнью и честью. Союзники были глухи и беспечны.
ИГРА ПРОДОЛЖАЕТСЯ
Ранним утром 9 апреля немецкая армия пришла в движение с точностью часового механизма. Она не встретила серьезного сопротивления ни в Дании, ни в Норвегии. Не успели скандинавы, что называется, глазом моргнуть, как парашютисты заняли аэродромы, казармы и прочие ключевые пункты.
Британцы опоздали на Здня. Лишь 12 апреля к западному берегу Норвегии подошла британская флотилия. С кораблей пытались высадить десант, но безуспешно. После двухнедельных боев экспедиционный корпус вернулся в Англию.