Стеклянный Дворец (ЛП)

- Почему?

- Сначала мы тренировались для пустыни, и все говорили, что мы поедем в Северную Африку. Но снаряжение, которое мы недавно получили, явно предназначено для дождей.

- Кто всё это тебе рассказал? - удивился Арджун.

- Все, сахиб. Даже в деревнях знают. Мать с женой приезжали меня навестить на прошлой неделе. До них дошли слухи, что мы вот-вот уедем.

- Что они сказали?

- Мать спросила: "Кишан Сингх, когда ты вернешься?"

- И что ты ответил?

Теперь Кишан Сингх стоял перед Арджуном на коленях, проверяя застежку и разглаживая брюки, прищипывая складки, чтобы их восстановить. Арджун видел лишь его макушку и короткие завитки волос.

Вдруг Кишан Сингх поднял голову и посмотрел на него.

- Сахиб, я сказал ей, что вы позаботитесь о том, чтобы я вернулся.

Пораженный Арджун почувствовал, как кровь прилила к лицу. Было что-то необъяснимо трогательное в чистом простодушии этого выражения доверия. Он не мог подобрать нужные слова.

Однажды во время разговора в Чарбаге подполковник Бакленд сказал, что наградой за службу в Индии для англичан поколения его отца являлись узы с солдатами. Эти отношения, по его словам, полностью отличались от тех, что были в регулярной британской армии, взаимная преданность индийских солдат и английских офицеров когда-то была столь мощной и необъяснимой, что ее можно было понять, только назвав любовью.

Арджун вспомнил, как странно звучали те слова из молчаливых уст командующего, и как его подмывало над ними посмеяться. Казалось, что в этих историях солдаты фигурировали только в виде абстракции - безликие и навеки застрявшие в детстве, со скверным характером, непредсказуемые, фантастически храбрые, отчаянно преданные, склонные к избытку эмоций. Но он знал, что это правда, хотя даже у него случались мгновения, когда казалось, что эта безликая толпа солдат с помощью заклинаний превратилась в единственного реального солдата - Кишана Сингха, что возникшие между ними узы действительна были чем-то вроде любви. Невозможно было понять, насколько это дело рук Кишана Сингха, а насколько - результат вынужденной близости, или это было вообще чем-то иным, потому что Кишан Сингх вырос над собой - над деревней, страной, историей, став зеркалом, в котором Арджун видел собственное отражение?

На одно призрачное мгновение Арджун увидел себя на месте Кишана Сингха: денщиком, стоящим на коленях перед одетым в парадный мундир офицером, полирующим его ботинки, надевающим на него брюки и заправляющим в них рубашку, проверяющим застежки, выглядывающим из-за раздвинутых ног с просьбой о защите. Он растянул губы в усмешке.

Глава двадцать восьмая

На следующее утро после приезда Дину взял взаймы велосипед и отправился на Гунунг Джераи, посмотреть на развалины чанди. Элисон дала ему карту, по которой он выбирал путь. Тропа от Морнингсайд-хауса в основном шла вверх, и ему несколько раз пришлось слезать с велосипеда, ведя его за собой по скользким склонам. Пару раз он завернул не в том направлении, но случайно обнаружил дорогу к тому самому месту, где в прошлый раз Элисон припарковала машину. Внизу бежал ручей, а вокруг всё было в точности таким, как он помнил: неглубокий брод, окаймленный плоскими камнями. Чуть дальше вниз по склону ручей расширялся, превращаясь в заводь, обрамленную массивными валунами. На противоположной стороне ручья в джунгли вела узкая тропа.

К этому времени он натер правую ногу, она болела. Дину повесил кофры с камерой на ветку и вошел в заводь. На берегу стоял валун такой формы, что мог послужить прекрасным сиденьем. Дину скинул обувь, закатал брюки до колен и погрузил ноги в прохладную бегущую воду.

Он колебался, стоит ли ехать в Малайю, но теперь, находясь здесь, был рад оказаться вдали от Рангуна, оставить позади царившую в Кемендине обстановку напряженности и постоянных тревог о бизнесе. Отдалиться от политической борьбы, которая, похоже, поглотила всех его друзей, тоже казалось облегчением. Он знал, отец хотел, чтобы Элисон продала Морнингсайд - она не смогла бы справиться с ним в одиночку, сказал он, плантация начнет терять деньги. Но насколько он мог судить, Морнингсайд управлялся неплохо, и Элисон, похоже, держала всё под контролем. Он не видел, чтобы она нуждалась в его советах, но всё равно был рад здесь находиться. Это давало ему возможность поразмышлять о собственных проблемах: в Рангуне он вечно был слишком занят - политикой, журналом. Ему исполнилось двадцать семь, и пора было решить, останется ли фотография лишь хобби или превратится в профессию.

Он закурил и выкурил сигарету до самого конца, прежде чем забрать кофры и пересечь ручей. Тропа заросла больше, чем осталось в его памяти, и в некоторых местах ему приходилось продираться через подлесок. Когда он вышел на поляну, то был заворожен безмятежной красотой этого места: цвет покрытых мхом чанди был даже более ярким, чем он помнил, панорама у их подножия - еще более широкой. Он не стал терять времени, устанавливая штатив. Дину истратил две пленки, и к тому времени, как он отправился обратно в Морнигсайд-хаус, уже настал закат.

На следующее утро он вернулся, а потом и на следующее. Эти поездки стали привычной рутиной, Дину отправлялся очень рано, взяв с собой пару роти в качестве ланча. Добравшись до ручья, он на некоторое время погружался в грёзы, сидя на любимом камне и опустив ноги в воду. Потом пробирался к поляне и устанавливал оборудование. В обеденное время он делал длинный перерыв, а потом дремал, лежа в тени одного из чанди.

Однажды утром вместо того, чтобы остановиться рядом с чанди, Дину прошел чуть дальше, чем обычно. Пробираясь через лес, он заметил чуть впереди заросший курган. Он проделал в зарослях тропу и оказался перед другими руинами, из того же материала, как и два чанди - латерита, но другой формы, эта постройка была восьмиугольной и поднималась как ступенчатая пирамида или зиккурат. Несмотря на монументальную форму, строение было скромного размера, не выше человеческого роста.

Дину осторожно забрался по поросшим мхом блокам и у вершины обнаружил массивный квадратный камень с вырезанным в центре прямоугольным отверстием. Заглянув в него, он увидел собравшуюся внутри лужицу дождевой воды. Озерцо имело ровную форму и металлический блеск антикварного зеркала. Он сделал фото и присел, чтобы выкурить сигарету. Для чего это отверстие? Было ли оно когда-то основанием для монументальной скульптуры, какого-нибудь гигантского улыбающегося идола? Это не имело значения, теперь это просто дыра с поселившимся в ней семейством маленьких зеленых лягушек. Когда он взглянул вниз, на свое покрытое рябью отражение, лягушки оскорбленно заквакали.

Тем вечером, вернувшись в дом, он сказал Элисон:

- Ты знаешь, что там есть еще одни руины, что-то вроде пирамиды, чуть дальше в джунглях?

Она кивнула.

- Да, есть и другие. Ты их найдешь, если зайдешь чуть глубже.

На следующий день Дину обнаружил, что она права. Пробившись чуть дальше по склону, Дину буквально споткнулся о платформу из латеритовых блоков размером в десять квадратных футов, явно основание маленького святилища. На полу хорошо читался план храма, словно набросок архитектора, с линиями квадратных проемов, обозначающим размещение ряда колонн. Днем позже он обнаружил еще одни развалины, более необычные, это строение выглядело так, словно висело в воздухе после взрыва, как фотографическая иллюзия. Через храм пустил корни баньян, его ростки разорвали стены, разнеся в стороны камни строения. Дверной проем раскололся пополам, словно на пороге взорвалась бомба. Один каменный столб перевернулся, а другой поднялся, запутавшись в зеленых зарослях, на несколько футов от поверхности.

Иногда, войдя внутрь развалин, Дину слышал шелест или долгое шипение. Время от времени вершины окружающих деревьев начинали шевелиться, словно от порыва ветра. Дину поднимал голову и видел осторожно рассматривающую его из ветвей стаю обезьян. Однажды он услышал похожее на звук пилы рычание, вероятно, это был леопард.