Стеклянный Дворец (ЛП)

Внезапно клиенты Ма Чоу вскочили на ноги, побросав миски и отталкивая скамьи. Ма Чоу в смятении повернулась к Раджкумару.

- Не мог помалкивать, идиот калаа? Смотри, всех клиентов распугал.

- Я не виноват...

- А кто ж еще? Что мне делать со всей этой едой? Что станет с рыбой, которую я вчера купила?

Ма Чоу рухнула на стул.

За ними, на опустевшей рыночной площади, собаки дрались за брошенные куски мяса, кружа стаями вокруг мусорных куч.

Глава вторая

Во дворце, менее чем в миле от закусочной Ма Чоу, старшая жена короля, королева Супаялат, забралась по крутой лестнице, чтобы лучше слышать пушки.

Дворец лежал в самом центре Мандалая, в глубине сокрытого за стенами города - обширного комплекса павильонов, садов и проходов, сгруппированных вокруг хти бирманских королей, возвышающегося над девятью ярусами крыш. Здания были отделены от прилегающих улиц частоколом из высоких тиковых бревен. В каждом из четырех углов частокола находился караульный пост с часовыми из личной гвардии короля. На один из них и решила забраться королева Супаялат.

Королева была небольшого роста и изящного сложения, с фарфоровой кожей и крохотными ладонями и ступнями. На ее маленьком лице выделялись скулы, правильные черты слегка портило лишь то, что правый глаз едва заметно косил. Талия королевы, славящаяся своей тонкостью, раздулась от третьей беременности, теперь Супаялат была на восьмом месяце.

Королева была не одна: за ней по пятам следовало примерно полдюжины служанок, которые несли двух дочерей-малюток - Первую и Вторую принцессу, Ашин Хтейк Су Мьят Фая Джи и Ашин Хтейк Су Мьят Фая Лат. На позднем сроке беременности королева тревожилась о том, где находятся дети. В последние несколько дней она не желала ни на минуту выпускать дочерей из поля зрения.

Первая принцесса, трех лет, была поразительно похожа на отца, короля Бирмы Тибо - добродушная, послушная девочка с круглым лицом и всегда готовая улыбнуться. Вторая принцесса была на два года младше, ей еще не исполнилось и года, но она уже казалась совсем другой, вылитая мать. С рождения ее мучили колики, и она могла плакать часами. Несколько раз в день ее сводили судороги. Тельце напрягалось, а кулачки сжимались, грудь начинала часто подниматься, а рот широко открывался, но из него не доносилось ни звука. Даже опытные няньки пасовали, когда маленькую принцессу охватывал один из приступов.

Королева настояла на том, чтобы несколько самых доверенных ее помощниц постоянно находились под рукой, заниматься ребенком - Эвелин, Хемау, Августа и Нан Пау. Эти девочки были совсем юными, едва старше десяти лет, и все они являлись сиротами. Их отобрали посланники королевы в деревушках провинций Качин, Ва и Шан у северных границ королевства. Некоторые происходили из христианских семей, некоторые - из семей буддистов, но как только они приезжали в Мандалай, это переставало иметь значение. Они воспитывались под присмотром дворцовых слуг, под личным надзором королевы.

Больше всего преуспела со Второй принцессой самая юная из этих служанок - тоненькая десятилетняя девочка по имени Долли, робкий и застенчивый ребенок с огромными глазами, податливым телом танцовщицы и гибкими руками. Долли привезли в Мандалай в очень раннем возрасте из приграничного города Лашио, она не помнила родителей или родственников. Вероятно, она происходила из народности шан, но то была лишь догадка, основанная на хрупкости телосложения и гладкой, шелковой коже.

В то утро Долли не могла ничего поделать со Второй принцессой. Орудия прервали сон ребенка, и с тех пор девочка надрывалась от плача. Долли, которую легко можно было напугать, и сама ужасно боялась. Когда пушки снова начали стрелять, она закрыла уши и забилась в угол, стуча зубами и тряся головой. Но потом за ней послала королева, после чего Долли прилагала столько усилий, чтобы отвлечь маленькую принцессу, что ей некогда было пугаться.

У Долли не хватало сил, чтобы поднять принцессу вверх по крутой лестнице к вершине частокола, ее несла шестнадцатилетняя Эвелин, которая была очень сильной для своего возраста. Долли шла за остальными и последней ступила на наблюдательную вышку - деревянную площадку, огороженную тяжелыми деревянными перилами.

В углу стояли четыре солдата в мундирах. Королева осыпала их вопросами, но ни один не мог не то что ответить, но даже поднять на нее глаза. Они повесили головы, перебирая пальцами по длинным дулам кремниевых ружей.

- Далеко ли отсюда сражение? - спросила королева. - И что у них за пушки?

Солдаты качали головами. По правде говоря, они знали не больше, чем королева. Когда начался шум, они возбужденно гадали о его причине. Поначалу солдаты отказались поверить, что этот грохот может быть делом рук человеческих. В этой части Бирмы никогда прежде не слыхивали об оружии такой мощи, непросто было и постичь, как можно стрелять с такой скоростью, чтобы производить этот беспрестанный гул.

Королева поняла, что от этих несчастных ничего не узнать. Она повернулась и оперлась всем весом о деревянные перила наблюдательного поста. Если бы только ее тело было не таким тяжелым, если бы она не была такой медлительной и усталой.

Удивительнее всего, что за те десять дней с тех пор, как англичане пересекли границу, она слышала одни хорошие новости. Неделю назад командир гарнизона прислал телеграмму, которая гласила, что чужеземцев остановили у Минхлы, в двухстах милях вниз по течению. Во дворце отпраздновали победу, и король даже послал генералу награду. Как же так вышло, что теперь захватчики подошли так близко, что их пушки можно услышать в столице?

Всё произошло так быстро - несколько месяцев назад возник спор с британской компанией по торговле древесиной, какие-то технические вопросы относительно нескольких тиковых бревен. Компания явно была не права, нарушила таможенные законы королевства, порубив бревна, чтобы избежать уплаты пошлин. Королевские таможенные офицеры наложили на компанию штраф, требуя выплатить долг за пятьдесят тысяч бревен. Англичане возмутились и отказались платить, пожаловались британскому губернатору в Рангуне. За этим последовал унизительный ультиматум. Один из главных министров короля, Кинвун Минджи, осторожно предположил, что, возможно, лучше принять условия, британцы могут позволить королевской семье остаться во дворце Мандалая на условиях вроде тех, в которых жили индийские принцы - как крестьянские свиньи, иными словами, на подачки хозяев, как свиньи, живущие в свинарнике, из которого украли даже немногие предметы роскоши.

Короли Бирмы - не какие-нибудь принцы, сказала Кинвуну Минджи королева, они короли, сюзерены, покорители Китайской империи, Таиланда, Ассама и Манипура. Супаялат лично поставила на кон всё, чтобы обеспечить трон Тибо, своему мужу и сводному брату. Как можно помыслить, что теперь она согласится всё бросить? А что если ребенок в ее утробе - мальчик (а она была в этом уверена)? Как она ему объяснит, что отдала его наследие из-за ссоры по поводу нескольких бревен? Точка зрения королевы возобладала, и бирманский двор отказался принять ультиматум британцев.

Сейчас, схватившись за перила наблюдательного поста, королева упорно прислушивалась к далекой стрельбе. Поначалу она надеялась, что этот обстрел - просто какие-то учения. Самый лучший генерал армии, Хлетин Атвинвун, засел в форте Мингана в тридцати милях отсюда с восемью тысячами солдат.

Как раз вчера король мимоходом спросил, как идут дела на фронте. Супаялат полагала, что супруг считает войну делом далеким, вроде экспедиции, которую много лет назад послали в шанские холмы, чтобы разобраться с бандитами и грабителями.

Всё идет должным образом, ответила она, не о чем беспокоиться. И насколько она знала, это была правда. Она ежедневно встречалась с главными чиновниками - с Кинвуном Минджи, Тайнгдой Минджи, даже с вунджи, вундауками и мионвунами. Никто и не намекнул, что что-то не так. Но звук пушек ни с чем не спутаешь. Следует ли сказать об этом королю?