Стеклянный Дворец (ЛП)

- Что именно она делает?

- Думаю, главным образом занимается политикой, - сказала Эльза. - Она рассказывала о митингах, речах и каких-то журналах, для которых пишет.

- Вот как?

Долли еще думала об этом, когда Эльза показала куда-то вперед.

- Смотрите, это поместье. Вот здесь оно начинается.

Они поднимались круто в гору по проселочной дороге, по обеим сторонам которой стоял густой лес. Посмотрев вперед, Долли увидела широкие ворота с вывеской, аркой пересекавшей дорогу. Написанные на ней огромными золотыми буквами слова Долли прочла вслух, пробуя на вкус:

- Каучуковая плантация Морнингсайд.

- Название придумала Эльза, - объяснил Мэтью.

- В детстве я жила рядом с парком под названием Морнингсайд. Мне всегда нравилось, как это звучит.

У ворот в спутанной завесе зелени вдруг возник проем, который скрывался за склоном горы. Впереди, насколько видел глаз, тянулись аккуратные ряды саженцев, все совершенно одинаковые, посаженные в точном геометрическом порядке. Автомобиль преодолел небольшой подъем, и впереди показалась долина, узкая ложбина, заключенная в объятья изогнутого кряжа. Ложбину очистили от деревьев, и посередине находилось открытое пространство. Там стояли два ветхих строения под жестяными крышами, не больше чем просто хижины.

- Это будут конторы плантации, - извиняющимся тоном объяснила Эльза, - но пока мы там живем. Там всё очень просто, вот почему мы хотим построить для себя жилье.

Они устроились, и позже Эльза взяла Долли на прогулку к каучуковым деревьям. По стволу каждого дерева проходил диагональный надрез, под которым была прикреплена чашка из половинки скорлупы кокосового ореха. Эльза запустила пальцы внутрь одной из скорлупок и вытянула затвердевший латекс.

- Это называется комок, - сказала Эльза, протянув латекс Долли. Долли поднесла рыхлый комок к носу: запах был кислым и слегка неприятным. Она опустила его обратно в кокосовую чашку.

- Утром комки соберут сборщики, - объяснила Эльза. - Ни капли вещества не должно пропасть.

Они шли между гевеями вверх по склону, перед ними возвышался скрытый в облаках пик Гунунг Джераи. Земля под ногами была мягкой и пружинистой из-за ковра опавших листьев. На склоне впереди стояли тысячи деревьев, все строго параллельно, как будто ряды прочертила машина. Они словно шли по дикому лесу, но в то же время и нет. Долли несколько раз бывала в Хвай Зеди и полюбила наэлектризованный покой джунглей. Но это не было похоже ни на город, ни на ферму, ни на лес. В однообразии пейзажа, в том, что в этот буйный ландшафт привнесли единство, было нечто призрачное. Долли вспомнила, как поразилась, когда машина выехала из пьянящего изобилия джунглей в упорядоченную геометрию плантации.

- Словно входишь в лабиринт, - сказала она Эльзе.

- Да, - согласилась Эльза. - И ты удивишься, как легко здесь заблудиться.

Они вышли на большую поляну, и Эльза остановилась.

- Вот здесь будет Морнингсайд-хаус.

Долли оглянулась и заметила, что с этого места открывается впечатляющий вид во все стороны. На западе гора мягко спускалась к краснеющему закатному морю, на севере прямо перед ними возвышался покрытый лесами пик Гунунг Джераи.

- Прекрасное место, - сказала Долли. Но даже пока она произносила эти слова, ей пришло в голову, что она не хотела бы жить здесь, под хмурым взглядом горы, в доме, затерявшемся в лабиринте деревьев.

- Прекрасно, не правда ли? - спросила Эльза. - Но стоило посмотреть это место до того, как оно было расчищено.

Она сказала, что была в ужасе, когда впервые приехала к Гунунг Джераи. Место было невообразимо прекрасным, но сплошные джунгли - густые, спутанные, непроходимые. Мэтью провел ее пешком, и это было словно идешь по покрытому ковром церковному нефу, а верхушки деревьев смыкались где-то наверху, формирую бесконечный сводчатый и колышущийся потолок. Тяжело, почти невозможно было представить эти склоны голыми, что их можно сделать обитаемыми.

Когда началась расчистка леса, Мэтью переехал на участок и выстроил себе небольшую хижину, где теперь располагалась контора. Эльза жила без него в арендованном доме в Пенанге. Она бы предпочла жить с Мэтью, но он не позволил, сказав, что это слишком опасно, как поле боя, потому что джунгли пытались отвоевать каждый дюйм. На некоторое время Сая Джон тоже остался с Мэтью, но заболел, и ему пришлось переехать в Пенанг. Несмотря на то, что плантация была его идеей, он не имел представления, во что всё это выльется.

Прошло несколько месяцев до того, как Эльзе снова позволили посетить имение, и тогда она поняла, почему Мэтью пытался держать ее подальше. Склон выглядел так, словно его опустошила серия катастроф: огромные участки земли покрывал пепел и чернеющие обрубки. Мэтью похудел и непрерывно кашлял. Эльза бросила взгляда на лачуги рабочих - малюсенькие хибары с крышами из листьев и веток. Все были индийцами с юга, Мэтью выучился говорить на их языке, тамильском, но она не понимала ни слова. Эльза заглянула в хижину с глиняными стенами, где их лечили в случае болезни: невообразимая грязь, полы покрыты нечистотами. Она хотела остаться и работать медсестрой, но Мэтью не позволил, так что Эльзе пришлось вернуться в Пенанг.

Но когда она приехала в следующий раз, произошли такие значительные перемены, что это казалось чудом. В последний раз она чувствовала, словно вошла на пораженный чумой участок, теперь же ощущала, будто гуляет по только что заложенному саду. Пепел унесли дожди, черные пни исчезли, и начали подниматься первые саженцы гевеи.

В первый раз Мэтью разрешил Эльзе остаться в хижине. На заре она выглянула из окна и увидела, как утро бежит вниз по склону горы, ложась на землю золотым покровом.

- И тогда я сказала Мэтью, что это место может называться только Морнингсайд [29].

Позже, вернувшись к строениям, Эльза показала Долли наброски для дома. Она хотела, чтобы он выглядел как большие дома на Лонг-Айленде, какими она их помнила, он должен иметь башню, фронтон и веранду вокруг всего дома, чтобы наслаждаться впечатляющими видами. Единственной данью Востоку станет крыша - красная, с резными, загнутыми вверх карнизами.

Пока дамы изучали эскизы, Сая Джон просматривал принесенную со станции газету, вчерашний выпуск сингапурской "Стрейтс Таймс". Внезапно он поднял глаза и подозвал с противоположного края комнаты Мэтью и Раджкумара.

- Взгляните на это, - сказал он.

Сложив газету пополам, он показал статью об убийстве великого герцога Франца-Фердинанда в Сараево. Раджкумар с Мэтью прочли первые пару абзацев, а потом переглянулись и пожали плечами.

- Сараево? - спросил Раджкумар. - А где это?

- Очень далеко, - засмеялся Мэтью.

Они, как и многие другие во всём мире, и не подозревали, что убийство в Сараево станет искрой, из которой разгорится мировая война. Они не знали также и того, что в этом конфликте каучук станет жизненно важным стратегическим материалом, что в Германии выкидывание резиновых предметов станет преступлением, что через моря станут посылать подводные лодки для контрабанды каучука, что этот материал будет стоить дороже, чем когда-либо, и их богатство превзойдет самые смелые мечты.

Глава шестнадцатая

Даже когда Нил и Дину были совсем детьми, они явно походили на разных родителей. Нил пошел в Раджкумара: крупный и сильный, больше индиец, чем бирманец по цвету кожи и телосложению. Дину, наоборот, обладал тонкими чертами матери, как и ее кожей цвета слоновой кости, узкой костью и хрупкостью телосложения.

Каждый год в декабре Долли и Раджкумар возили мальчиков в Хвай Зеди. Дох Сай и Но Да вернулись в родную деревню несколькими годами ранее. расширение бизнеса сделало Дох Сая богатым человеком, он владел несколькими домами в деревне и рядом, выделив один из них для ежегодных визитов Долли и Раджкумара. Долли казалось, что мальчики получают удовольствие от этих поездок, особенно Нил, подружившийся с одним из сыновей Дох Сая - крепким и задумчивым мальчиком по имени Рэймонд. Долли тоже с радостью предвкушала ежегодный визит, со времени поездки в Морнингсайд она снова начала рисовать и проводила много часов у ручья в Хвай Зеди с блокнотом на коленях и играющим рядом Дину.

29

Морнингсайд (англ.) - утренняя сторона.