Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 3 из 123



Через несколько дней Сая Джон вернулся. Он снова поприветствовал Раджкумара на ломаном хиндустани:

- Кайса хай? Суб кучх тик-таак?

Раджкумар принес ему миску с лапшой и стоя смотрел, как Сая Джон ест.

- Сая, - наконец спросил он по-бирмански, - как вы научились говорить на индийском языке?

Сая Джон поднял на него глаза и улыбнулся.

- Я его выучил еще ребенком, - сказал он, - потому что я, как и ты, сирота, подкидыш. Меня воспитали католические священники в городе под названием Малакка. Они приехали отовсюду - из Португалии, Макао, Гоа. Они дали мне имя - Джон Мартинс, хотя потом оно стало другим. Они называли меня Жоао, но позже я сменил это имя на Джон. Они говорили на многих языках, эти священники, и от гоанцев я научился нескольким индийским словам. Когда я подрос и смог работать, то поехал в Сингапур, где некоторое время служил санитаром в военном госпитале. Солдаты в большинстве своем были индийцами, они задавали мне тот же вопрос: "Как вышло, что ты, носящий христианское имя и выглядящий как китаец, говоришь на нашем языке?" Тогда я объяснил им, как это произошло, а они засмеялись и сказали: "Ты дхоби ка кутта - собака того, кто стирает белье - на гхар ка на гхат ка - не принадлежишь ни земле, ни воде", и я ответил: "Да, такой я и есть", - он засмеялся с заразительной веселостью, и Раджкумар к нему присоединился.

Однажды Сая Джон привел в закусочную сына. Мальчика, выглядящего не по возрасту уверенным, симпатичного ребенка семи лет с живыми глазами, звали Мэтью. Он только что приехал из Сингапура, где жил в семье матери и учился в известной миссионерской школе. Пару раз в году Сая Джон привозил его на каникулы в Бирму.

Только начался вечер - самое напряженное время в закусочной, но в честь гостей Ма Чоу решила ее закрыть. Она отвела Раджкумара в сторонку и велела его взять Мэтью на прогулку, на час или около того. С другой стороны форта находился пве [4], мальчики могли бы повеселиться в ярмарочной суете.

- И помни, - и тут она яростно и бессмысленно замахала руками, - ни слова о...

- Не беспокойся, - Раджкумар одарил ее невинной улыбкой. - Я ничего не расскажу о ваших уроках.

- Идиот калаа, - она стукнула его кулаком по спине, - Убирайся отсюда.

Раджкумар переоделся в хорошую лонджи и потрепанную безрукавку, которые дала ему Ма Чоу. Сая Джон всунул ему в ладонь несколько монет.

- Купи что-нибудь вам обоим, и ведите себя хорошо.

По пути к пве их привлек продавец арахиса. Мэтью проголодался и настоял, чтобы Раджкумар купил им обоим по горсти орехов. Они сели на берегу рва, опустив ноги в воду и разбрасывая вокруг ореховую скорлупу.

Мэтью вытащил из кармана листок бумаги. На нем был рисунок - повозка о трех колесах на тонких спицах - два чуть большего размера сзади и одно поменьше спереди. Раджкумар, нахмурившись, уставился на рисунок: это выглядело как открытый экипаж, но без оглоблей для лошади или быка.

- Что это?

- Экипаж с мотором.

Мэтью всё подробно объяснил - небольшой двигатель внутреннего сгорания, вертикальный коленчатый вал и горизонтальное маховое колесо. Он рассказал, что механизм обладает силой лошади и может развивать скорость до восьми миль в час. Его продемонстрировал в Германии Карл Бенц в нынешнем, 1885 году.

- Однажды, - тихо произнес Мэтью, - у меня будет такой, - в его голосе не звучало хвастовство, и Раджкумар не сомневался в этих словах ни минуты. Он был впечатлен, что ребенок такого возраста прекрасно разбирается в столь странном предмете.

Потом Мэтью спросил:

- Как ты оказался здесь, в Мандалае?

- Я работал на лодке, сампане, как те, что ты видишь на реке.

- А где твои родители? Семья?



- У меня их нет, - Раджкумар помолчал. - Они умерли.

Мэтью раскусил зубами ореховую скорлупу.

- Как?

- Была лихорадка, такая болезнь. В нашем городе, Акьябе, многие умерли.

- Но ты выжил?

- Да. Я заболел, но выжил. Единственный из всей семьи. У меня был отец, сестра, брат...

- И мама?

- И мама.

Мать Раджкумара умерла в сампане, привязанном в заросшем мангровыми деревьями устье реки. Он помнил узкий, как туннель, камбуз на лодке и крышу из тростинка и соломы, а в голове у матери, на одной из поперечных досок палубы, стояла масляная лампа. Она мерцала желтым светом в ореоле роящихся насекомых. Ночь была тихой и безветренной, и мангровые заросли со своими влажными корнями росли густо, заслоняя от легкого бриза, покачивающего суденышко между двумя грязевыми отмелями. Но всё равно во влажной темноте вокруг лодки было что-то безжалостное. Время от времени Раджкумар слышал всплеск, когда в воду падал стручок с семенами или скользила в иле рыба. В похожем на нору камбузе сампана было жарко, но его мать дрожала. Раджкумар обшарил лодку и накрыл мать найденной одеждой.

К тому времени Раджкумар уже многое выяснил про лихорадку. Она пришла в их дом вместе с отцом, который каждый день трудился на складе в порту. Он был тихим человеком, зарабатывавшим на жизнь в качестве дубаша и мунши - переводчика и клерка - служа нескольким торговцам на восточном берегу Бенгальского залива. Дом семьи стоял в порту Читтагонга, но отец поссорился с родными и увез свою семью, медленно перемещаясь вдоль побережья и предлагая свои знания цифр и языков, пока, наконец, не осел в Акьябе, главном порту Аракана - бурного побережья, где сталкивались в беспокойном водовороте Бирма и Бенгалия. Там он остался на десяток лет, став отцом троих детей, старшим из которых был Раджкумар. Их дом находился в пропахшей сушеной рыбой бухточке. Они носили фамилию Раха, и когда соседи спрашивали, кто они такие и откуда, они называли себя индусами из Читтагонга. Вот что Раджкумар знал о прошлом своей семьи.

Следующим после отца заболел Раджкумар. Когда он пришел в себя, то обнаружил, что выздоравливает и находится вместе с матерью на море. Мать сказала, что они на пути в родной Читтагонг, и теперь их осталось двое, остальные умерли.

Плыли медленно, против течений. Сампан с квадратным парусом и командой халаси [5] пробивал путь вдоль побережья, держась от него поблизости. Раджкумар быстро поправлялся, но теперь заболела мать. Когда до Читтагонга оставалась пара дней, она задрожала в лихорадке. Берега заросли густым мангровым лесом, и однажды вечером владелец лодки привязал сампан к коряге и стал ждать.

Раджкумар укрыл мать всеми сари из ее узелка с одеждой и одолженными у моряков лонджи, даже сложенным парусом. Но не успел он закончить, как ее зубы снова застучали, тихо, как игральные кости. Она позвала его присесть рядом, поманив пальцем. Когда он приблизил ухо к ее губам, то почувствовал щекой, что ее тело раскалено, как горячий уголек.

Мать указала на узел на свободном конце сари. В него был завернут золотой браслет. Она вытащила его и велела Раджкумару его спрятать, завязав в саронг. Находе, пожилому владельцу лодки, можно доверять, сказала она, Раджкумар должен отдать ему браслет, когда они доберутся до Читтагонга, и только тогда, не раньше.

Она сжала пальцы Раджкумара вокруг браслета, который был еще теплым от охватившего ее тело жара, казалось, что форма металла отпечаталась на его ладони.

- Живи, - прошептала мать. - Бече тако, Раджкумар. Живи, мой принц, держись за жизнь.

Потом ее голос затих. Раджкумар внезапно расслышал слабое шлепанье копошащихся в иле сомов. Он поднял глаза, посмотрев на находку, владельца лодки, который присел на носу сампана, раскуривая кальян из кокосовой скорлупы и запустив пальцы в тощую седую бороду. Команда расположилась рядом и смотрела на Раджкумара. Моряки обнимали закутанные в саронги колени. Мальчик не мог сказать, была ли в их пустых глазах жалость или нетерпение.

Теперь у него остался только браслет, мать хотела, чтобы Раджкумар его использовал в качестве платы за проезд обратно в Читтагонг. Но мать умерла, и какой был смысл возвращаться в то место, которое покинул отец? Нет, лучше заключить с находой сделку. Раджкумар отвел старика в сторонку и попросил разрешения присоединиться к команде, предложив браслет в счет обучения.

4

Пве - бирманский уличный театр.

5

Халаси (ласкары) - клан моряков и портовых рабочих. Находа - хозяин индийской лодки.