Стеклянный Дворец (ЛП)

- О? - отозвался король. - Что ж, удивительно слышать подобное, - он нахмурился, словно давая понять, что не собирается менять тему.

В предыдущий вечер Уму с управляющим ввели в курс особенностей предстоящего визита в Отрэм-хаус. Им сказали, что король никогда не присутствует на таких встречах, их примет королева в комнате приемов на первом этаже. Но у входа они обнаружили короля, одетого в мятую лонджи и расхаживающего по прихожей, похлопывая по бедрам скатанной в трубочку газетой. Его лицо было бледным и опухшим, а тонкая дымка растрепанных седых волос свисала до самой шеи.

Королева, с другой стороны, выглядела в точности как должно: сидела, застыв на высоком кресле, спиной к двери. Эта поза, как знала Ума, была как боевой порядок: гости должны были подойти и самостоятельно усесться на низких стульях вокруг ее величества, в полном молчании. Таким путем королева сохраняла дух мандалайского протокола - раз уж представители Британии непреклонно отказывались делать шико, она, в свою очередь, не обращала внимания на их присутствие.

Уму просили оставаться в комнате приемов настороже, высматривая случайные мешки с рисом или соломенные корзины с чечевицей. Эта комната служила чем-то вроде вспомогательного склада, и некоторые неосторожные посетители имели неприятности, попав в неожиданную западню, в порядке вещей было наткнуться на скрытые под диванами груды чили или кувшины с соленьями на полках. Во время одного из таких происшествий суперинтендант полиции всем весом сел на колючие останки сушеной рыбы. В другой раз, попав в засаду мощной струи перца, почтенный окружной судья чихнул так, что его вставная челюсть пролетела по всей комнате и с клацаньем упала к ногам королевы.

Истории о комнате приемов заставили Уму вести себя осторожно и заколоть сари бесчисленными безопасными булавками и зажимами. Но войдя в комнату, она обнаружило, что помещение совсем не такое, как ожидалось. Она не смутилась, а наоборот, почувствовала себя на удивление комфортно в окружении знакомых запахов риса и фасоли. В любом другом окружении королева Супаялат со своим похожим на маску лицом и синюшными губами показалась бы похожей на призрак и вселяющей ужас. Но домашние ароматы, казалось, немного смягчили ее резкие черты, придя на помощь несгибаемой фигуре.

На другом краю комнаты король громко похлопывал газетой по ладони.

- Что ж, администратор-сахиб, - сказал он, - думали ли вы когда-нибудь, что настанет тот день, когда восточная страна победит европейскую державу?

Ума задержала дыхание. В последние несколько недель администратор провел много жарких дискуссий относительно последствий победы Японии над Россией. Некоторые заканчивались вспышками гнева. Она с тревогой наблюдала, как муж откашлялся.

- Мне известно, ваше величество, - бесстрастно произнес администратор, - что индийские националисты встретили победу японцев с радостью, как, несомненно, и бирманские. Но поражение царя никого не удивило и не пойдет на пользу врагам Британской империи. Империя сегодня сильнее, чем никогда. Чтобы в этом убедиться, достаточно взглянуть на карту мира.

- Но со временем, администратор-сахиб, всё меняется. Ничто не длится вечно.

Голос администратора стал резче.

- Разрешите напомнить вашему величеству, что Александр Македонский, проведя в степях Центральной Азии всего несколько месяцев, основал там подчиненные государства, которые просуществовали несколько веков. Британская империя, напротив, существует всего столетие, и будьте уверены, ваше величество, ее влияние просуществует еще многие века. Мощь империи такова, что сможет противостоять всем вызовам, и останется таковой в обозримом будущем. Могу я взять на себя смелость указать вашему величеству, что сегодня вас здесь не было бы, если бы вас не отправили сюда двадцать лет назад.

Король вспыхнул, молча уставившись на администратора. Ответить пришлось королеве. Она наклонилась вперед, вцепившись длинными острыми ногтями в подлокотники кресла.

- Довольно, господин администратор, - сказала она. - Хватит, бас каро.

Настала тишина, которую прерывал лишь один звук - ногтей королевы, царапающих полированные подлокотники. Комната словно озарилась неясным мерцанием, будто от пола внезапно пыхнуло жаром.

Ума сидела между Долли и Второй принцессой. Она слушала перепалку мужа с королем в испуганном молчании, замерев на месте. На стене перед ее глазами висела небольшая акварель с изображением предрассветного пейзажа, суровой красной равнины, усеянной тысячами окутанных туманом пагод. Внезапно Ума хлопнула в ладони и громко вскрикнула:

- Паган!

Это слово произвело эффект взрыва в замкнутом пространстве. Все вскочили и посмотрели на Уму. Она подняла руку и показала:

- Картина на стене, это ведь Паган, правильно?

Рядом с Умой сидела Вторая принцесса, которая с готовностью ухватилась за возможность сменить тему.

- Да, это он. Долли может вам рассказать, это она нарисовала.

Ума повернулась к худенькой женщине с прямой спиной, сидящей справа. Она вспомнила, что ее зовут Долли Сейн, их представили друг другу у входа. Ума отметила, что в ней есть что-то необычное, но слишком сконцентрировалась на соблюдении протокола, чтобы продолжать об этом думать.

- Вы и правда это нарисовали? - спросила Ума. - Чудесный рисунок.

- Благодарю вас, - тихо откликнулась Долли. - Я скопировала его из книги с фотографиями.

Их взгляды пересеклись, и они коротко обменялись улыбками. Внезапно Ума поняла, что ее так поразило: эта мисс Сейн была, возможно, самой красивой женщиной из всех, кого она когда-либо встречала.

- Мадам администратор, - королева постучала костяшками пальцев по подлокотнику. - Откуда вы узнали, что это Паган? Вы когда-нибудь бывали в Бирме?

- Нет, - с сожалением в голосе ответила Ума. - Мне хотелось бы, но не была. У меня в Рангуне дядя, и он однажды прислал мне фотокарточку.

- О, - кивнула королева, на нее произвело впечатление, как молодая женщина вмешалась и спасла положение. Самообладание было качеством, которым она всегда восхищалась. В этой женщине, Уме Дей, было нечто привлекательное, живость ее манер приятно контрастировала с высокомерием мужа. Если бы не ее присутствие духа, королева приказала бы тому убираться вон из дома, всё кончилось бы плачевно. Да, эта миссис Дей правильно поступила, заговорив в то самое мгновение.

- Мы хотим спросить вас, мадам администратор, - сказала королева, - каково ваше настоящее имя? Мы так и не смогли привыкнуть к вашей традиции называть женщин именами отцов и мужей. В Бирме мы так не делаем. Возможно, вы не будете возражать и сообщите нам имя, данное вам при рождении?

- Ума Деби, но все зовут меня Умой.

- Ума? - повторила королева. - Это имя нам знакомо. Должна сказать, вы прекрасно говорите на хиндустани, Ума, - в ее голосе звучала нотка неподдельного восхищения.

И она, и король бегло говорили на хиндустани, именно этот язык королева предпочитала использовать в общении с чиновниками. Она обнаружила, что использование хиндустани обычно ставит представителей правительства в невыгодное положение, особенно индийцев. Британские государственные служащие часто хорошо говорили на хиндустани, а те, что говорили плохо, без колебаний отвечали по-английски. Индийцы, с другой стороны, часто были парсами или бенгальцами, как, например, мистер Чаттерджи или мистер Дорабджи, и редко хорошо владели хиндустани. В отличие от своих коллег-британцев, они не решались сменить язык, их смущало, что королева Бирмы лучше говорит на хиндустани. Они запинались и заикались, и за несколько минут королеве удавалось завязать их язык узлами.

- Я выучила хиндустани в детстве, ваше величество, - сказала Ума. - Мы некоторое время жили в Дели.

- Вот как? Что ж, мы будем рады спросить вас еще кое о чем, Ума, - королева сделала знак приблизиться. - Можете подойти.

Ума подошла к королеве и склонила голову.

- Ума, - прошептала королева, - мы хотели бы осмотреть ваше платье.