Страница 105 из 235
Мандор небрежно помахал мне и я ответил тем же. А затем пошёл, и как только скрылся из виду, стал смещаться.
Я нашёл дорогу к каменистому склону, где остановился и вытащил Козырь с Эмбером. Я поднял его, сосредоточил внимание и переправился, как только почувствовал возможность пройти. Я надеялся, что гостиная будет пуста, но в данный момент меня это, в общем-то, не очень заботило.
Появился я неподалёку от Ясры, держащей на вытянутой левой руке плащ. Я нырнул в двери слева в пустой коридор и пошёл к чёрной лестнице. По дороге я несколько раз слышал голоса и сворачивал в сторону, избегая говоривших. Мне удалось добраться до своих покоев незамеченным.
Единственной возможностью отдохнуть за время, казавшееся теперь полутора веками, были те пятнадцать минут, которые я вздремнул перед тем, как раскрепощённые под действием наркотика колдовские чары Люка вызвали меня через гигантский Козырь в бар «Зазеркалье». Когда? Учитывая всё, что я знал, это могло случиться вчера, а тот день был очень насыщенным и до этого происшествия.
Я закрыл дверь на засов, шатаясь, добрался до постели и рухнул на неё, даже не снимая сапог. Разумеется, мне бы следовало много чего сделать, но я находился в неподходящем состоянии для этого. Я вернулся сюда потому, что безопаснее всего чувствовал себя именно в Эмбере, несмотря на то, что однажды Люк добрался до меня и здесь.
Человек с очень мощным подсознанием мог бы после всей пережитой мною ахинеи увидеть настоящий вещий сон, а потом проснуться, полным озарений и ответов, подробно намечающих нужный курс действий. Я такого не увидел. Один раз я проснулся в лёгком страхе, не понимая, где я. Но, открыв глаза, я успокоился и вернулся ко сну. Позже, как показалось, намного позже, я вернулся в мир бодрствующих постепенно, словно пленник, загоняемый все дальше и дальше на берег накатывающимися друг на друга волнами, пока наконец не очутился на берегу. Я не видел причин заходить куда-то дальше этого, пока не понял, что у меня болят ноги. Тогда я сел и стащил сапоги, что доставило одно из шести величайших удовольствий в жизни. Затем я поспешно снял носки и отбросил их в угол комнаты. Почему у всех остальных ноги не болят? Я налил в таз воды и некоторое время размачивал ноги, а затем решил следующие несколько часов ходить босиком.
Наконец я поднялся, разделся, помылся, надел джинсы и любимую пурпурную фланелевую рубашку. К черту пока мечи, кинжалы и плащи. Я открыл ставни и выглянул наружу. Было темно. Из-за туч я даже по звёздам не мог догадаться, что сейчас — ранний вечер, поздняя ночь или почти утро.
В коридоре было очень тихо, и когда я проследовал к чёрной лестнице, оттуда не доносилось ни звука. В кухне тоже никого не оказалось, большие поленья лежали кучей в камине и тихо тлели. Я не хотел разводить огонь больший, чем необходимо для того, чтобы подогреть чайник, пока разыскивал немного хлеба и консервированных фруктов. В одном из громадных холодильников я также обнаружил банку с чем-то, похожим на грейпфрутовый сок.
Пока я сидел, согревая ноги и неспешно поедая хлеб, меня стало охватывать беспокойство. Я успел уже приняться за чай, прежде чем понял, что беспокойство растёт. Кажется, мне необходимо было что-то сделать, и все же я понятия не имел, что именно. Теперь, когда я получил передышку, она вызывала ощущение странности. Поэтому я решил снова все обдумать.
К тому времени, когда я покончил с едой, у меня сложились несколько планов. Первое, что я сделал — это прошёл в гостиную, где снял с Ясры все шляпы и плащи и подхватил её на руки. Позже, когда я нёс её окоченевшее тело к своей комнате, одна дверь в коридоре приоткрылась, и Дроппа проследил за мной затуманенным взглядом.
— Эй, чур я следующий! — окликнул он меня вслед. — Напоминает мне о моей первой жене, — сообщил он затем и закрыл дверь.
Установив её в своих покоях, я пододвинул кресло и уселся перед ней. Хотя для шутки её одели в качестве клоуна, жёсткая красота этой женщины нимало не пострадала. Однажды она подвергла меня большой опасности и я не испытывал ни малейшего желания освобождать её в подобное время для возможности выступить на бис. Но заклинание, сковавшее её, требовало разбора, и я хотел полностью понять его.
И поэтому я стал осторожно исследовать удерживающую её конструкцию, но я понял, что прослеживание всех её ответвлений займёт немало времени. Ладно. По крайней мере, сейчас я могу не торопиться. И погрузился в изучение заклинания, мысленно по ходу дела делая заметки.
Занимался я этим не один час. Разобравшись с ним, я решил, учитывая напряжённую обстановку, навесить ещё несколько своих. Пока я работал, дворец постепенно пробуждался. Я трудился без перерыва, пока не наступил день, до тех пор, пока все не стало на свои места и я не был удовлетворён работой. К тому же я проголодался.
Задвинув Ясру в угол, я надел сапоги, вышел из комнаты и направился к лестнице.
Время было обеденное, и я заглянул в несколько столовых, где обычно ела семья. Но все помещения оказались безлюдными, и ни в одном из них не расставили посуду для сервировки. И ни в одном из них не было признаков недавнего обеда.
Полагаю, что моё чувство времени могло исказиться, и я вышел либо чересчур поздно, либо слишком рано, но рассветало-то, кажется, давно. Однако никто не обедал, следовательно, в чём-то я ошибался.
И тут я услышал его — слабое постукивание ножа о тарелку. Я направился в сторону, откуда, вроде бы, исходил звук. Обеды теперь подавались, видимо, не так часто, как обычно.
Я вошёл в гостиную, где Льювилла сидела вместе с женой Рэндома, Виалой, на красном диване, а обед был сервирован перед ними на низком столике. Майкл, работавший на кухне, находился поблизости со столиком на колёсах, нагруженном блюдами. Я прочистил горло.
— Мерлин, — объявила Виала с чувствительностью, от которой у меня всегда пробегал холодок — она ведь совершенно слепая. — Очень приятно.
— Привет, — поздоровалась Льювилла. — Заходи и садись с нами. Нам не терпится услышать, чем ты был занят.
Я подтащил кресло к противоположной стороне столика и уселся. Майкл подошёл и поставил передо мной добавочный ассортимент блюд. Я быстро обдумал ситуацию. Все, что услышит Виала, несомненно дойдёт до Рэндома. Поэтому я изложил им несколько отредактированную версию недавних событий, оставив за рамками упоминание о Мандоре, Фионе и обо всём, связанном с Дворами. Это сделало рассказ порядком короче и позволило быстрее приступить к еде.
— Все были так заняты в последнее время, — заметила Льювилла, когда я закончил говорить. — Я из-за этого чувствую себя почти виновной.
Я изучил взглядом тонкую зелень её кожи оливкового цвета, полные губы и большие кошачьи глаза.
— Но не совсем, — добавила она.
— А где, собственно, они все? — спросил я
— Жерар, — перечисляла она, — осматривает внизу портовые укрепления, а Джулиан командует армией, которая теперь оснащена каким-то огнестрельным оружием и поставлена защищать подходы к Колвиру.
— Ты хочешь сказать, что Далт уже что-то выставил на поле? Идёт сюда?
— Нет, — покачала головой она. — Это меры предосторожности из-за того послания, послания Люка. Войск Далта в общем-то пока не видели.
— Кто-нибудь хотя бы знает, где он?
— Пока нет, — ответила она. — Но вскоре на этот счёт должны поступить разведданные, — она пожала плечами. А затем добавила: — Наверное, Джулиан их уже получил.
— А почему командует Джулиан? — спросил я, не отрываясь от еды. — Я думал, что во главе подобных дел должен стоять Бенедикт.
Льювилла отвела глаза, поглядела на Виалу, и та, кажется, почувствовала её взгляд.
— Бенедикт с небольшим отрядом своих ратников сопровождает Рэндома в Кашеру, — тихо сказала Виала.
— В Кашеру? — переспросил я. — Зачем ему понадобилось это делать? Правда, Далт все время ошивается около Кашеры. Этот район сейчас может быть опасен.
Она слабо улыбнулась.
— Вот потому-то он и захотел, чтобы его сопровождал Бенедикт и его гвардейцы. Возможно, сами они отправились в качестве разведчиков, хотя тогда у них была другая причина для экспедиции.