Страница 6 из 15
Сергей натянул свитер, надел теплые носки, брюки от костюма, сапоги. На вешалке в прихожей висел ватник, сегодня наступило его время. Он постоял у зеркала, рассматривая себя внимательно, потом смял гармошкой сапоги. Теперь он похож на приблатненного.
Перед уходом Белов позвонил в районное отделение милиции и рассказал начальнику о визите «общественников». Обещал не позже чем завтра прислать рапорт и изъятый паспорт. Потом выгреб из печки горячую золу и поехал в 18-е отделение.
Начальник розыска отделения Кузин уже ждал его. Он внимательно осмотрел Сергея и сказал:
— Знаешь, Белов, если бы к твоему маскараду да другое лицо, я бы сам тебя заловил.
— А где я другое лицо возьму? — поинтересовался Сергей.
— Что точно, то точно. Не для нашей работы оно у тебя. Ну ладно, мы тут справочки навели. Верные люди подсказали. Книжками этими торгует Толик Севостьянов по кличке Кочан. Проживает он в Большом Тишинском, дом три, квартира пять, не учится и не работает. В феврале ему исполнится семнадцать. Детская комната наша от него просто рыдает. Вредный парень. Правда, связишки у него интересные. Он, кстати, в кинотеатре «Смена».
— Что делать будем? — спросил Белов.
— Ты старший, тебе и решать. Я только обеспечиваю операцию.
— Я же советуюсь с тобой, Евгений Иванович, ты же обстановку на своем участке лучше знаешь.
— Вот что я тебе скажу. Этот самый Кочан — мастер на все руки. Торгует книжками этими, папиросами рассыпными, билетами в кино. На моей территории несколько таких пацанов. Работают они на хозяина. Есть человек, который их всем этим снабжает. Мы пацанов задерживаем. Молчат. Видать, здорово он их запугал.
— Что ж ты, Евгений Иванович, раньше ими не занялся?
— Дорогой ты мой друг Белов, — Кузин встал, подошел к окну, отодвинул занавеску, — посмотри туда. Тишинка. У меня здесь столько всего, что до этих пацанов руки не доходят, а народу… Я сам третий. Так-то.
— Я думаю, мне с этим Кочаном повидаться нужно.
— Давай, он сегодня билетами торгует.
Они вышли на улицу. На город спустились мглистые сумерки. По Большой Грузинской проползали темные трамваи. В их глубине теплился синий свет маскировочных лампочек.
— Ты иди, Кочана этого сразу узнаешь по куртке хромовой желтой, — сказал Кузин.
В кинотеатре «Смена» в который уж раз шел американский фильм «Полярная звезда». На афише горящий краснозвездный самолет врезался в колонну фашистских танков. Сергей видел этот фильм в клубе управления. Он смотрел и смеялся. Американцы показывали некий колхоз «Полярная звезда» и судьбы колхозников в годы войны. Да, несколько странно представляли себе войну люди, отгороженные от нее океаном. Этот фильм можно было смотреть, полностью абстрагировавшись от происходящих событий.
В маленьком зале, где находились кассы, толкался народ. Сергей огляделся и увидел парня в желтой кожаной куртке, кепке-малокозырке, традиционных сапогах-прохорях с напущенными на них брюками. Нет, совсем не пацан был этот Кочан. Отечное лицо, злые рыскающие глаза, расчетливо-вороватые движения. Он только что продал два билета какому-то военному и теперь оглядывал зал, ища нового клиента.
Белов подошел к нему:
— Здорово, Кочан.
— Здорово, — буркнул парень. — Билеты нужны?
— Нет. — Сергей полез в карман и вынул пачку «Беломора», протянул Кочану. Тот взял, прикурил молча, внимательно разглядывая незнакомого человека.
— Ты кто такой? — спросил Кочан.
— А ты что, не видишь?
— Откуда?
— С Бахрушинки.
— Золотого знаешь?
— Его третьего дня «цветные» за квартиру повязали.
Сергей прекрасно знал Бахрушинку, так назывался целый квартал домов бывшего купца Бахрушина в Козицком переулке. Там, так уж сложилось исторически, жила шпана центра Москвы.
Белову не раз приходилось бывать в этих домах, в которых до революции и при нэпе размещались игорные притоны, жили сапожники и портные, за ночь перешивавшие краденые вещи. Дурная слава была у Бахрушинки, куда как дурная.
Но на Тишинке человек оттуда пользовался уважением.
— Значит, повязали Золотого? — задумчиво спросил Кочан.
— Слушай. — Белов говорил, не выпуская папиросы изо рта. — Мне Витек книжку показывал с песнями.
— Пять красненьких.
— По сто двадцать отдашь — десять штук куплю.
— Толкнуть хочешь? — улыбнулся Кочан.
— Есть пацаны, возьмут.
— По сто тридцать.
— Давай. — Белов полез за деньгами.
— У меня сейчас нет, приходи через час в Большой Кондратьевский.
— Где там?
— У седьмого дома.
— Давай. Я бы и папирос у тебя взял тоже, пачек десять.
— Могу и больше.
— Больше завтра, сейчас при себе денег мало.
— Я бы тебе папиросы по четыре червонца продал.
— Завтра, а сегодня возьму немного.
Кочан исчез, растворился в толпе, штурмующей кассу с табличкой: «На сегодня все билеты проданы».
У Белова в запасе был целый час. Он вышел на темную улицу. Метель прекратилась. На остановке ожидала трамвая толпа народу. Сугробы почти закрывали окна маленьких, вросших в землю деревянных домов.
Белов зашел в автомат и позвонил Кузину.
— Кочан назначил мне свидание в Большом Кондратьевском через час. Придет с товаром.
— Твое решение? — спросил Кузин.
— Я думаю, надо брать.
— Давай.
В типографии пахло керосином. Запах этот особенно резко ощущался в холодном воздухе наборного цеха. Линотиписты работали в шерстяных перчатках с обрезанными концами пальцев. Иногда они прерывали работу и клали руки на теплый кожух машины, отогревая их.
— Холодно, — сказал директор типографии, — у многих начинается ревматизм и радикулит. Но люди работают в три смены, выполняем фронтовые заказы.
В цехе непривычно горели пятисотсвечовые лампы. После светящих вполнакала муровских малюток Игорю казалось, что он попал в царство света.
— Строки, интересующие вас, изготовлены на третьем линотипе.
— Это на котором?
— А вон в углу.
Игорь и директор подошли к линотипу. На нем работала молоденькая девушка, укутанная в толстый платок.
— Нина Силина, комсомолка, стахановка, лучший наш работник.
— Она одна печатает на нем?
Директор усмехнулся:
— На линотипе не печатают. Но вам простительно. У них молодежная бригада. Три девушки. Прекрасные девчата, я вам скажу. Трудятся заинтересованно, умно. Борются за звание фронтовой бригады. Я за них головой отвечаю.
— Уговорили. А как у вас охраняется типография?
— Нормально, ВОХР.
— Оружие у них есть?
— А как же.
— Пригласите начальника.
Начальник охраны вошел в кабинет и вытянулся на пороге:
— Разрешите?
— Проходите, пожалуйста, садитесь.
Начальнику охраны было далеко за шестьдесят, но чувствовалось, что форму он носит давно. Гимнастерка сидела на нем с особым, строевым щегольством. Синие галифе ушиты по фигуре, сапоги подогнаны по ноге. На зеленых петлицах теснились белые начищенные кубики.
«Бывший военный», — подумал Муравьев.
Человек сел, внимательно поглядел на Муравьева.
— Вы начальник вооруженной охраны Клевцов Сергей Иванович?
— Так точно. Простите, с кем имею честь?
— Моя фамилия Муравьев, зовут Игорь Сергеевич, я старший оперуполномоченный отдела борьбы с бандитизмом Московского уголовного розыска.
Клевцов все так же молча продолжал глядеть на Муравьева.
Игорь полез в карман, вынул удостоверение, протянул. Начальник внимательно прочитал его.
— Слушаю вас. — Он вернул удостоверение Муравьеву.
— Вы, Сергей Иванович, видимо, знаете, что привело меня сюда.
— Да, я очень огорчен. Бывает, мальчишки-ученики тащат старые болванки, гайки. Один умелец приспособился даже кастеты мастерить. Но шрифт… Такого у нас не было.
— Всякая неприятность случается впервые, главное — чтобы не повторилась.